Виктор и З. встречали новый год в одной компании — на квартирном сейшне у праворадикальной девочки в компании ее подружек. З. происходящее помнил смутно, поскольку чрезвычайно быстро нажрался. Какие-то крики, «Коловрат» в магнитофоне, лужа крови в парадной, здоровая ссадина на плечах, когда разгоряченный З., голый по торсу, нырнул в сугроб. Ему казалось что это произошло само, хотя на самом деле его туда амплитудным броском отправил Виктор после того, как З. перепутал Виктора с врагом расы и нации и напал на него с криком «Зиг хайль!». У малопьющего Виктора воспоминаний осталось побольше, главное из которых звали Катя и у нее был третий с половиной размер груди в неполные восемнадцать лет.
Ожили друзья к вечеру второго января, после того как проспались. Они убивали скуку в легендарном заведении в гастрономе на углу Ленина-Толмачова. Делать было решительно нечего, с деньгами тоже было негусто даже у состоятельного З. Так и сидели два мрачного вида парня за заплеванным столом, гоняя чаи из одноразовых стаканчиков. З.уже сильно раздался в плечах, и представлял собой нечто среднее между средневесом и полутяжем. Высокие Getta Grip со стаканами, голубые джинсы, шарф Aquascutum и бежевый пуховик Finn Flair в сочетании со светлыми волосами, бакенбардами и серыми глазами делали образ З. гораздо благообразнее его внутренней сущности. Виктор был одет в неброскую спортивную одежду и тяжелые трекинговые ботинки. В руках Виктор грустно вертел топовую модель смартфона Nokia за восемьсот долларов, на которую пробовал приманить соискателей до чужих мобильников. В те годы дорогой телефон доставлял массу лулзов любителям подраться — но за годы насилия и убийств рожа у Виктора стала до такой степени мерзкая, что в поисках приключений не помогало даже это.
К третьему стакану чая к друзьям присоединились двое отдаленных знакомых — молодой человек по имени Илья и здоровенный, около девяноста пяти килограммов, полный Саша. Оба имели отношение к организации РНЕ второго созыва, только немного разное. Илья был представителем классических РНЕшных боевиков, имея в своем активе много лет «прямого действия» за разные бригады, куда он подобно Виктору подписывался вольным бойцом. К движению скинхедов у Ильи было сложное отношение, во многом продиктованное собственной неформальной молодостью, весьма недалекой от тусовки панков. Виктор, который знал Илью много лет, очень долго пытался себе представить мрачного светлокожего брюнета в рядах панков — и каждый раз не мог. Одевался Илья всегда очень дешево и неброско, без малейшего намека на какую-либо субкультуру. Из толпы Илью выделяла лишь закованная в гипс правая рука, сломанная в недавней драке об аргумент какого-то чурбана.
А вот Саша выглядел как с картинки: светлые камуфляжные штаны, заправленные в берцы, «гром» и низко сидящая лыжная шапка делали и без того немаленького пацана еще более внушительным и здоровым. Со стороны казалось что один Саша стоит всего коллектива — по габаритам и брутальности. Однако в РНЕ Саша попал за компанию со старым приятелем, и единственной формой активной деятельности у него была своевременная уплата членских взносов, за что его очень любил Моисей и ставил всем остальным в пример. Саша серьезно не дрался никогда в жизни, и очень хотел попробовать.
Именно эта тема и стала развлечением вечера. Примерное подобие можно себе представить, если вообразить собрание выдающихся блядунов, познавших сотни женщин и массу половых извращений, на которое попал девственник-теоретик. Сказать по правде, драки и акции уже изрядно приелись и З., и Виктору, и Ильез поскольку слишком уж много их было. З. со своим разрядом по боксу давно смотрел в сторону околофутбола, Виктор — в сторону бандитизма, и только Илья видел в «акциях» идеологическую ценность, поскольку был весьма верен правой идее вообще и РНЕ в частности.
— Чо, Саша? Акционировать пошли, а? — З. участливо улыбался из-за стола.
— Да какое там. Зассыт! — нарочито пренебрежительно констатировал Виктор.
— Да, зассыт. Не повезло нам! У Илюхи рука в гипсе — вот куда мы вдвоем?
— Да не, парни! Саша с нами, я уверен. Правда же? — Илья внимательно посмотрел на старого школьного приятеля.
Саша словно чужими чувствовал руки и ноги. Полный мальчик-астматик из хорошей семьи всегда в сладких грезах видел себя в бою рядом с товарищами; такими мужественными и жестокими. Так и казалось ему, что лишь привитые с детства моральные недуги держат его возле маминой юбки — по ту сторону от волшебного мира ультранасилия, в котором кроме воинским победам в его мечтам толстому и потеющему Саше полагались еще и красивые девочки. В свои почти двадцать он был все еще девственником.
— Ну пошли. — Саша сказал это твердо и спокойно. Это решение все встретили радостными комментариями и правыми зарядами. Окружающие не заметили что вечером в кабаке что-то произошло. А между тем только что обычная компания молодых людей превратилась в хищный и опасный организм, нацеленный на то, чтобы кого-то изуродовать или оборвать чью-то жизнь. В эти минуты будущая жертва еще ничего не знает о том, что где-то рядом уже вышли на охоту те, встреча с которыми оборвет несколько десятилетий его жизни. Все радости, горести, детство, первые успехи и достижения, все доброе и злое что ты сделал — оборвется и уйдет в небытие; только лишь потому, что один смешной и трусливый толстый мальчик, который и по лицу-то никого не ударил, решил произвести впечатление на своих приятелей. Так человек еще жив — радуется, дышит, живет; а между тем он уже покойник, но просто об этом не знает, в то время как «аннушка уже разлила масло».
* * *
Четыре тени скользили по пустым праздничным улицам центра Екатеринбурга. Конечная точка маршрута была совершенно очевидна: гук-общаги. Знакомые до каждого метра охотничьи угодья как нельзя лучше подходили для праздничной разминки — всем было ужасно интересно посмотреть на Сашу в бою. Это вносило свежую струю в привычную рутину акции. Однако как водится на всех урожайных точках — у моста, возле знаменитой помойки и у колонки не было ни души. Как поступить дальше мнения разделились: З. предложил отправиться к каким-то никому кроме него не известным баракам, что сразу же забраковал Виктор; Илья — патрулировать окрестности местного круглосуточного магазина. Идея с патрулированием очень скоро превратилась в засаду у магазина, и ровно перед тем, как все окончательно замерзли, охотничья удача улыбнулась нашим героям. Из общаг к магазину выдвинулись три характерные фигуры. Двое гуков имели стандартные габариты, а вот третий поражал шириной богатырских плеч и имел массу около центнера.
— Погнали! — Глаза Ильи загорелись темным пламенем.
— Ебу дал?? — В два голоса возмутились З. и Виктор. — Их же столько же сколько нас, а у тебя рука сломана. — А если у них ножи?
— Похуй! Я бутылку возьму!
Саша сосредоточенно сопел, морально готовясь к битве.
— Когда выйдут из магазина. Пропускаем и бьем со спины.
Виктор в душе был склонен согласиться с Ильей. Атака нагруженных продовольствием гуков должна была сразу одного-двух сбить на землю, а третий скорее всего удерет за помощью. Тут-то и будет возможность как сделать дело, так и дать проявить себя Саше. По своему опыту натаскивания на кровь молодняка Виктор хорошо знал, что из таких порой получаются неплохие бойцы для традиционного формата «акций» — если дать возможность сполна насладиться беспомощностью жертвы и дать почувствовать власть над ней и окрыляющую свободу ультранасилия. Бить следовало во фланг, одновременно атакуя по двое двух гуков, стараясь перевести их на землю. Из их состава нормальные боевые единицы представляли из себя Виктор и З., каждому из которых предстояло опекать увечного Илью и безблагодатного Сашу соответственно.
— Идут! Погнали!!!
За тремя гуками последовал весь коллектив. Виктор нацелился на жилистого азиата в смешной шапке с гребешком с правого фланга, стараясь отсечь драку от проезжей части и прижать жертв к глухой стене дома. По его плану первыми должны были выступить они с З., но планы нарушил яростный Илья. Разбежавшись с пивной бутылкой, зажатой в левой руке, прижав гипс к корпусу, он с разбега атаковал самого здорового гука по центру, метясь бутылкой в затылок. Он всегда выбирал самого опасного противника и бил первым. но не учел свое состояние. Как сказал Федор Емельяненко, проиграв бой Сильве, «с самого начала что-то пошло не так».
