Упругой лапкой в мамино окно.

И выйдет мама в штопаной вельветке

И в фартуке, испачканном мукой,

И тут слова так искренне — по-детски

В ее подол уткнутся головой.

И мама, замерев, про все забудет…

А после —

вытрет щеки наконец

И выдохнет: «Друзья-то все как люди,

А этот —

непутевый,

как отец…

Потом засуетится, снимет фартук

И над письмом склонится допоздна…

И осень скользкий лист наклеит маркой

На старенький конверт

ее окна…

+++

А дома мамы стало мало:

Чуть светит теплый свет волос,

Лицо иссохлось и устало,

И тихо заострился нос.

За это, видно, в наказанье

При полученье телеграмм

Мое заходится дыханье…

И пот стекает по щекам.

Когда заманят двери рая,

Домой примчусь я налегке:

Глаза запястьем вытирая,

Мать выйдет, с тряпкою в руке.

И выведет певуче: «Го-о-ошка?..»,

Прикрыв ладошкой впалый рот,

И соберет свой лоб гармошкой…

Потом на стол мне соберет.

Я рассмеюсь над ней нешумно,

В колени мамы ткнусь башкой,

И стану вновь большим и умным

Под гладящей меня рукой…

От мамы письма все больнее,

Зачем уже который год

Короткий путь домой длиннее,

Чем бесконечный

путь вперед…

МАМА

Поднимается день изо дня,

Словно Солнце осеннее

мама:

Обогреть очень хочет меня,

Да у маленькой сил уже — мало…

То напишет, чтоб меньше курил,

То в посылке пошлет шоколадку,

Ту, что я год назад привозил

И в карман положил ей…

украдкой…

То долги не отдав, перевод,

Мне из дому отправит в столицу,

А сама — все труднее встает

И, как Солнце, все раньше

ложится…

ПЕРЕУЛОК СТАРЫЙ

Юность — это переулок старый,

Пахнущий котами и весной.

Был он ниткой от Земного Шара,

Что гудел и прыгал предо мной.

Я домой не собирался. Просто

Крыл судьбу — и вдруг очнулся тут.

Словно отболевшая короста,

Мои беды дома отпадут.

Ничего… Я выплюну чинарик —

Здесь, меня встречая у ворот,

Так хвостом наяривает Шарик,

Что вот-вот взлетит, как вертолет!

И когда за стол родню, знакомых,

Соберет сияющая мать,

Я навру, что там — вдали от дома, -

У меня не жизнь,

а благодать…

+++