Это безумие… Так не должно быть, но так было. Ее запах, утратившей девственность женщины, обогащенный и божественный, не смог забить ни какой запах псины, так характерный для оборотней. Но, она была полукровкой и стала ей совсем недавно. Его чуткий нос не замечал этого досадного недоразумения, он чуял саму сердцевину ее сводящего с ума запаха… Все его надежды рухнули, и он почувствовал страшное разочарование. Ему никогда не избавиться от этого наваждения. Никогда…

Карлайл предостерегал его с безумными, страшными глазами и умолял Эдварда забыть о ней, и не сметь даже приближаться к ней… Эдвард не мог оставить ее физически. Сам не мог! Он не в силах оставить ее самостоятельно. Даже, если его силком увезут от нее, он будет бежать, плыть, ползти из последних сил, и день и ночь, без отдыха и остановки одержимый ее зовом… Как смертельно раненое животное, истекающее кровью, но безмерно любящее и преданное своему хозяину, прежде чем, испустить последний вздох и умереть, превозмогая смертельную боль, изо всех сил тянет окровавленную морду, чтобы еще раз, с любовью и тоской увидеть своего Хозяина и умереть с радостью оттого, что в последний миг он был с тобой и любил тебя… Он был таким животным и ничего не мог сделать с собой!

Он старался не видеть ее, не приближаться к ней близко, чтобы не совершить непоправимую ошибку. Эдвард метался, как загнанное животное по своей комнате; чтобы его не мучил запах и вкус ее крови в горле, он постоянно пропадал на охоте и бредил о ней… Хорошо, что оборотни Джейкоба постоянно носились вокруг ее дома и злобно рыча, и скаля свои хищные пасти, отгоняли его. Элис чувствовала, что он теряет над собой контроль. Она, беспокоясь за Джаспера, отправила его на Аляску к Денали, и сосредоточилась на неутихающей жажде брата и постоянно была около Беллы, оберегая и заботясь о ней. Она справилась бы с ним, без вмешательства оборотней и все обошлось бы малой кровью, так думала она. Эдвард не был уверен в этом…

Он испытал настоящий шок, когда, однажды находясь дома, он учуял ее, приближающийся к их загородному дому, запах. Запах Беллы…. Она сама пришла к нему… Он обезумел и набросился на нее. То, что было потом, было выше его понимания… По крайней мере, прежняя Белла, на такое была не способна. Он почувствовал ее силу и мощь. Она словно парализовала его мысли и чувства, словно обволокла его невидимой сетью и держала его мозг под контролем каждую секунду… Он полностью подчинился ей и понял, что та неведомая и страшная сила, которой она его сковала, как цепями, внушает ему и восхищение, и ужас одновременно. Она поняла и разгадала все его замыслы, и желая успокоить, рассказала о своем новом обличии, и честно раскрыла перед ним все карты. Он был раздавлен, ошеломлен и одновременно тронут ее беспощадной правдой и только тогда, может быть начал понимать, что теперь они были равны, в какой-то степени, и стояли на равных ступенях. Никто не снисходил и не пытался дотянуться до недостижимого. Они стали равны друг другу, но он стал уже не нужен ей. От одного осознания этого, он впадал в бешенство …

Эдвард, хорошо помнил свое первое ощущение при встрече, с той, прежней Беллой. Она была для него желанна, как вода, умирающему от жажды человеку в пустыне, как глоток живительной крови, умирающему от дикой, необузданной жажды вампиру. Он старался разглядеть в ней человека… Временами у него это получалось, но когда-то не очень. Ему нравилось ощущать над ней свою власть и играть, как коту, пойманной придушенной мышкой. Иногда, ему казалось, что человек в нем возрождается, и он любит ее обычной, человеческой любовью, но забыться с ней даже во время поцелуя он не мог. Тогда, дикая злоба и своя несостоятельность, как человека, словно в насмешку, толкала его на охоту. Он вампир… Этим сказано все, другого не надо!

Жажда звала его в Италию, во Флоренцию, туда, где была она… Он был рядом с ней, всегда скользил тенью и наслаждался ее запахом. Он видел вокруг нее скользящих, страшных демонов! Они стерегли и охраняли ее. Ближе, чем он подобрался к ней, было уже невозможно.

Элис знала все. Она коршуном накидывалась на него, и шипела злобной кошкой, гоня его прочь. Он не слушал свою сестренку! Вот еще… Он уже принял решение и не отступит от него ни на шаг. У него нет выбора.

Однажды ночью, скользя около ее окон во Флоренции, он учуял сладкий, пьянящий запах ее крови. Ее было много, очень много… Она пропитывала воздух, висела словно марево, и отравляла его. Он купался в этом нектаре и медленно, опьяненный им, становился зверем, монстром. Он хотел утолить свою Жажду… Сейчас… Сию секунду… Он, нарушая все обещания и предосторожности, вошел в гостиницу, в которой жила Белла и одержимый жаждой, свербящей ему горло, поднялся на ее этаж.

Элис, злобной фурией накинулась на него. Она, затолкала его к себе в номер, соседствующий с номером Беллы. Все вокруг было пропитано самым желанным запахом… Он утратил контроль над собой. Его глаза горели животным, безумным блеском и Элис с трудом удерживала его. Запах звал его, манил и притягивал…

— Эдвард, убирайся прочь…. — шипела, оскалившись на него Элис. — Уходи, Эдвард… Слышишь? Опомнись…

Все ее попытки остановить его, только больше распаляли его разгоряченный, возбужденный мозг.

— Пусти, Элис… — он хрипел звериным горловым рыком, и со всей силы оттолкнул ее от себя. Она со страшной силой ударилась о стену, но тут же быстро сгруппировавшись, вскочила и была около него. Стараясь удержать его, она прыгнула ему на спину и железной хваткой зажала ему голову ногами, руками схватив его за шею.

— Остановись-ь-ь-ь-ь! — шипела она, оскалившись в страшной гримасе. — Иначе, я убью тебя… — со сдавленным рыком шептала она. — Эдвард…

Он из всех сил, натужно, совершил немыслимый кульбит, и сбросил с себя Элис. Грохот сотряс стены. Элис, обрушившись на стеклянные полки, круша и ломая все на своем пути, с силой оттолкнувшись от простенка, прыгнула на Эдварда, и они упали на пол. Она держала его, всем телом прижимая к полу, мертвой хваткой скрутив его руки и зажимая голову.

— Я не хочу тебя убивать… — рычала она ему в ухо. — Эдвард… Ты брат мне…

— Пусти….- хрипел он и пытался вывернуться из ее цепких, сильных рук. — Элис…

— Это убийство… Она умрет… Ты не сможешь остановится… — ее голос был страшен, и так мало похож на обычный звонкий голосок Элис. Эдвард, собравшись с силами, мощным движением оторвался от пола и скинул свою обузу молниеносным движением. Элис, словно тряпичная кукла, отлетела к разгромленной стене. Эдвард, в одно мгновение, оказался около двери и открыл ее. Карлайл с мрачной и горькой улыбкой стоял за ней, и смотрел на обезумевшего сына. Каллен-старший был безутешен и немыслимо страдал… Одним легким движением в грудь, затолкнул Эдварда обратно в номер. Элис, пантерой кинулась на спину брата, и моментально сковав его своими сильными руками и ногами, посмотрела на отца.

— Элис, у нас нет выбора… — еле слышно прошептал Карлайл и мертвенная бледность видная даже в темноте, покрыла его лицо. Он с тоской смотрел на Эдварда, и ему было больно видеть его горящие, сумасшедшие, утратившие разум глаза. — Прости, нас… У нас нет выбора…

Элис, одним рывком открутила и оторвала голову Эдварда Каллена… Она с глухим стуком упала на пол. Страшный, раздирающий душу, нечеловеческий крик, пронзил разрушенные стены отеля… Карлайл упал на колени перед обезглавленным телом своего первого, несчастного сына. Он обхватил, бьющееся в конвульсиях тело Эдварда и хрипел:

— Я обрек тебя на вечные муки, сынок… Прости, меня… Я виноват…

Обезумевшими глазами Карлайл смотрел, как безвольным мешком осела на пол Элис и ее руки затряслись мелкой дрожью.

И, вдруг, словно из преисподней, он услышал, как над городом, сотрясая его стены, раздался удовлетворенный и злой смех Аро Вольтури. Он отомщен… Он надсмехался над Калленом… Карлайл закрыл уши руками и судорожно замотал головой.

— Я виноват… Только я… — шептал он еле слышно.

Глава тридцать четвертая