— Но отменять заказанный столик мы не будем, — заявила она. — Я пришлю тебе компаньона — очень приятный молодой человек, иногда я сама с ним хожу. Он, как Золушка, до полуночи будет вести себя прилично, а потом все зависит от твоего желания…

— Ванесса! — ахнула я. — Ты шутишь?

— Отчего же? Превосходный собеседник, красавец с безупречными манерами, к тому же ему уже заплачено. Машина заберет тебя в восемь, как мы и договаривались, просто за рулем буду не я, а он. Почему бы тебе не решиться, Патрисия? Поживи хоть немного полной жизнью. Он очень, очень хорош собой.

— Я не могу допустить, чтобы Рейчел с нянькой смотрели, как я уезжаю в компании незнакомого мужчины. Что скажет Гордон, когда узнает?

— Позволь напомнить, что ты разводишься с Гордоном и на следующей неделе переезжаешь в отдельный дом. Ты — свободная женщина, вправе делать все, что хочешь. Мне казалось, в этом и заключается суть твоих эволюционных преобразований.

— Да, но я еще не достигла стадии, когда перед носом бывшего мужа гуляют с наемными кавалерами.

— Это не эскорт-услуги и не мальчик-паж, Патрисия, — с нажимом сказала Ванесса. — Парню тридцать, и недалек тот день, когда он станет известным актером. Выдающимся. Божественным. Никто не повалит тебя на ковер прямо в коридоре, чтобы заняться страстной, сумасшедшей любовью, тебе просто составят приятную компанию за отличным ужином, поддержат беседу, выслушают, а к полуночи привезут домой. Или куда захочешь.

— Насчет последней фразы… Ты ведь шутишь, не правда ли?

— Не знаю, — ответила подруга с обезоруживающей прямотой. — Если любопытно, попробуй и убедись. Все, он заедет в восемь, о’кей?

Я издала протяжный вой в телефонную трубку, что в переводе означало: «Я не хочу задеть чувства Гордона, а с Рейчел случится истерика».

— Ох, ну ладно. Я не собираюсь больше спорить — зуб окончательно разболелся. Скажу парню ждать тебя в ресторане. Сможешь сама туда добраться? — Ванесса, похоже, забыла, что люди управляют автомобилями, ездят на автобусах и такси или даже, помоги им Боже, ходят пешком.

— «Жигонда» в десяти минутах ходьбы. Конечно, смогу.

— Отлично. Он будет там с восьми. — Ванесса не скрывала раздражения. — И еще, Патриция…

— Да?

— Ради Бога, не пытайся за что-нибудь заплатить.

Когда я выходила, шел дождь, пришлось взять зонтик Гордона. Сердце кувалдой стучало изнутри по ребрам, словно я и вправду отправлялась на настоящее свидание. Даже Рейчел, когда я целовала ее на ночь, спросила, отчего я такая смешливая, что было неплохой интерпретацией моей нервозности. Как я могла позволить уговорить себя на такое, корила я себя, шлепая по лужам. Дойдя до ресторана, я едва не убежала домой, особенно когда сообразила, что не знаю, как выглядит мой спутник и как его зовут. К тому же я забыла дома очки. С другой стороны, не водружать же их на нос и не пялиться на все столики поочередно…

— О нет, о нет, — шептала я, следуя за надменным мужчиной в фуражке, украшенной витым шнуром.

— Миссис Мюррей? Ах да, — сказала еще более высокомерная девица за приемной стойкой. — Аарон вас проводит.

Проворно обогнув многочисленные столики в кильватере Аарона — оживленно жестикулировавшего толстенького коротышки, я оказалась перед столиком в углу, все еще держа под мышкой мокрый зонт (пальто у меня уже силой вырвали алые длинные ногти Мисс Надменность на входе).

Взору предстало прелестное видение: белоснежная улыбка, карие глаза, осененные шелковистыми ресницами, элегантный вечерний костюм. При рукопожатии я ощутила приятное тепло сухой ладони.

— Пол, — представилось видение. — Очень рад знакомству. Не желаете присесть?

Я неуклюже опустилась на стул, предусмотрительно поставленный на нужное место предупредительным Аароном, и сунула зонтик под стол.

— Патрисия, — сказала я. Собственное имя вырвалось наружу отрывистым стаккато, напоминающим серию рыганий.

— Я знаю, — улыбнулся молодой человек. — Счастлив с вами познакомиться. — Пауза, карие глаза прошлись по мне внимательным взглядом, и я чуть не умерла. Лишь салфетка позволила мне не испустить исступленное «о-о-о»: под столом я скрутила ее жгутом, подобно героине викторианской эпохи.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал Пол, усаживаясь. — Надеюсь, вы позволите мне сказать об этом?

Я готова была убить его, Ванессу и заодно себя, потому что невольно вспыхнула, опустила глаза и просюсюкала с ужасающим жеманством:

— О, благодарю вас.

В душе я желала, чтобы мне снова стало двадцать пять и я не была бы замужем или обладала внушительным состоянием, чтобы почаще платить за такие встречи.

Суть в том, что здесь вообще не было сути и смысла, поэтому вылазка и оказалась приятной, глупой — словом, сплошным удовольствием. Жаль, не могу ввернуть здесь смачную историю о том, что дело у нас дошло-таки до кувырканий на ковре в коридоре — это не так.

Золушка вернулась домой в полночь, все еще хихикая над шуточками, которыми перебрасывалась со слишком красивым и, по мнению Золушки, совершенно недоступным принцем крови. На пороге она насладилась прощальным теплым рукопожатием, войдя, заплатила няньке и отправилась в постель, ничего не потеряв праздничным вечером, за исключением зонтика Гордона — потеря легко восполнимая и не идущая ни в какое сравнение с хрустальной туфелькой — и малой толики неверия в то, что у Золушки есть будущее. Умело направляемая четырехчасовая беседа нон-стоп с незнакомцем в романтической обстановке чрезвычайно способствует повышению самооценки. Непривычно было представлять Ванессу в роли феи-крестной, но, поднимаясь по лестнице, Золушка с нехарактерным злорадством ликовала, как удачно у подруги разболелся зуб.

Теперь читатель понимает, почему зонтик Гордона, забытый в «Жигонде», мог стать проблемой: в дорогих заведениях помнят лица и имена клиентов, это особый шик и способствует коммерческому успеху. Удовлетворение Гордона, который и сам посетил эксклюзивный ресторан, и меня милостиво сводил, грело бы его весь вечер, перевесив сумму счета, при одном условии — уверенности мужа, что на эту территорию не ступала нога ни одного из нас. Гордону с лихвой хватило бы известия, что я посещала «Жигонду» с Ванессой; не хочется даже думать, что произойдет, если он узнает, что я развлекалась в компании мужчины, пусть даже всего лишь профессионального компаньона. Зачесав волосы на макушку, я надела самое контрастное платье, которое смогла отыскать, и нацепила очки, желая как можно меньше походить на себя же недельной давности.

К счастью, когда мы поехали в ресторан, дождя не было, и я избавилась от участия в поисках Гордоном зонтика. Стоял прекрасный золотой сентябрьский вечер, совсем как двенадцать лет назад, когда я обрушила на будущего мужа новость о близком отцовстве. Тогда я не могла думать ни о чем, кроме защиты не рожденного еще дитяти; теперь мною овладела идея по возможности оставить Гордона в дружелюбном состоянии, чтобы отныне и впредь мы были приятелями — это существенно облегчит общение и пойдет на пользу Рейчел. Посвятить жизнь дочери, несмотря на Филидин совет, стало моим идефиксом: я упоенно мечтала о блаженном безбрачном существовании в качестве идеальной матери. Так обстояли дела: я искренне готовилась жить ради Рейчел.

Гордон посмотрел на меня как-то странно, когда я бочком пробиралась к столу, стараясь избежать встречи с мужчиной в фуражке с витыми шнурами. К моему облегчению, Мисс Надменность куда-то отлучилась от стойки.

Не пришлось столкнуться и с Аароном: наш столик оказался в зоне, которую он не обслуживал. В целом я могла облегченно выдохнуть и предоставить вечеру идти своим чередом, не забывая удерживаться от высказываний типа: «В прошлый раз я здесь ела омлет с трюфелями» — и памятуя, что нужно спросить, где женский туалет, а не идти туда привычной дорогой. Но когда Гордон взял меня за руку через стол и стиснул ее, сказав ни с того ни с сего: «Ты сегодня очень красива, если мне еще позволено говорить подобные вещи», я невольно начала отвечать, что он не первый, кто говорит мне комплименты в «Жигонде», и, не спохватись я вовремя, ходить бы мне со свернутой головой. Я ограничилась высказыванием: «Пожалуйста, говори, если хочешь. Спасибо». Я понимала, что это неправда и грубая лесть (в устах аполлоноподобного Пола это тоже было не более чем любезностью, но по крайней мере тогда я не была в очках); тем не менее это задало тон вечеру. Посчитав, что мы заслуживаем немного гармонии после долгих унижений, я с удовольствием расслабилась. Мы с мужем говорили о прошедших годах, вспоминали счастливые времена до того, как у нас все пошло наперекосяк, и тщательно избегали поисков виновных.