Часто мистерии подразделяют на связанные с умирающими и воскресающими богами растительности (Осирис, Аттис, Адонис и т. п.) и с астральными божествами (Митра, Солнце). Но, возможно, их допустимо также подразделить на мистерии, имевшие целью обеспечить индивидуальное спасение на этом и том свете посвящаемых, и на мистерии, связанные, кроме того, и с некими общими эсхатологическими чаяниями. К последним можно, видимо, в какой-то мере отнести мистерии Диониса и мистерии Митры. Митра рассматривался как посредник между высшим божеством, бесконечным временем Кроносом-Сатурном, Эйоном и людьми. Он родился из скалы, и поклониться ему пришли пастухи. Он совершил ряд чудес и подвигов, из которых главным был бой с быком (обычное изображение Митры как победителя быка — таврохтона), из чьего тела он сотворил мир. В битве ему помогали различные существа, также пользовавшиеся почетом у верующих. Сперва Митра вступил в конфликт с Солнцем, по затем они примирились за общей трапезой. Главную миссию Митры усматривали в борьбе со злым началом, соответствующим иранскому противнику Ормузда — Ариману. В конце мира, когда сумма добра перевесит сумму зла, Митра должен возвратиться на землю, окончательно победить зло и установить всеобщее царство добра и счастья. Верующие своим поведением и соблюдением моральных норм и прочих предписаний должны были содействовать быстрейшей победе и пришествию Митры.
Поскольку посвященные должны были держать в тайне то, что они видели и слышали, о мистериях в общем мало известно. Мисту после соответственных приготовлений (очищение, пост, воздержание) под руководством мистагога показывали сцены из жизни богов, толковали мифы, раскрывали тайны мироздания, жизни и смерти. В мистериях Кибелы мист, очистившийся в крови быка, подходил к порогу смерти, затем входил в брачный чертог богини и становился Аттисом, получал его атрибуты, амулеты, тайные наставления, формулы, долженствовавшие помочь ему в загробном царстве[114]. Апулей, описывая свое посвящение в мистерии Исиды, сообщал, что он достиг рубежа смерти, переступил порог Прозерпины и вернулся назад, пройдя через все стихии, в полночь видел солнце в сияющем блеске, предстал перед богами, подземными и небесными, и вблизи поклонился им (Metam., XI, 23). Посвященный как бы умирал и возрождался к новой жизни, надеясь на помощь божества на земле и за гробом. Часто посвящение состояло из нескольких ступеней; так, Апулей прошел их три, по обрядам Исиды и по обрядам Осириса (Ibid., XI, 27, 29–30). Митраисты проходили семь ступеней, в фиасах (союзах) Диониса их было еще больше. Каждой ступени соответствовало особое наименование прошедшего ее миста. В митраизме это были «вороны», «нимфы», «воины», «львы», «персы», «гелиодромы», «отцы», которых возглавлял «отец отцов» (могли быть и несколько иные варианты). Иногда каждая ступень ставилась под покровительство особого бога. Так, в остийском митреуме «вороны» связывались с Меркурием, «нимфы» с Солнцем, «отцы» с Сатурном[115], что, очевидно, имело и астральный смысл. В фиасах Диониса известны иерофанты, теофоры, селены, цистофоры, архибуколы, буколы, иеробакхи, бакхи, фаллофоры и др. (например, в большом, включавшем 400 человек фиасе Агрипиниллы)[116]. Мисты узнавали друг друга по особым знакам, священным для них предметам (так, для мистов Диониса вследствие связи их с орфизмом священным было яйцо, символ первоначального состояния мира и обетование бессмертия), иногда принимали соответственные имена (например, супруги Ульпия Самофракия и Ульпий Мистик. — CIL, VI, 5527), придерживались определенного образа жизни, участвовали в священнодействиях и обрядах своего божества.
Служение божеству мистерий никоим образом не исключало почитание других богов, алтари и статуи которых помещались в его храме, связывались с его священной историей. Так, с Митрой часто соединялась Кибела, которых сближали тавроболии в честь, последней и миф о бое Митры с быком. Иногда в митреумах ставились статуи Сильвана, якобы души убитого Митрой быка, вознесшейся на небо и ставшей покровителем скота. Очень тесной, доходившей до отождествления была связь Митры с Солнцем, почитавшимся как Sol Invictus. Многообразны были связи с другими богами Диониса. Не препятствовало посвящение в мистерии и принадлежности к какой-либо философской школе. Так, известно, что Апулей был платоником и в то же время был причастен к мистериям Исиды и Осириса. В своих философских сочинениях («О боге Сократа», «Об учении Платона», «О мире») он уделял много внимания богам. При этом характерно, что в философских трудах он трактует вопрос о боге иначе, чем в XI книге «Метаморфоз». Здесь Исида для него высшее божество, царица небес, имеющая множество имен и функций, выступающая как Церера, небесная Венера, Диана, Беллона, Луна, Кибела, Минерва, Юнона, Прозерпина, Геката. Она сама является ему во всем своем величии, требует, чтобы он принял посвящение, служил ей, обещает разные милости и впоследствии постоянно его опекает, посылая сны, видения и т. д. В философских сочинениях единый, бестелесный высший бог, творец мира, его душа и правитель, все наполняющий светом, не доступен людям и не занимается их делами, как не занимаются низкими обязанностями персидский царь или римский император, имея для того слуг. Такие составляющие сложную иерархию, слуги бога, во-первых, светила, небесные боги (numina), также далекие от людей; во-вторых, населяющие подлунное пространство демоны — посредники (ше-dioxomi, mediae potestates) между богами и людьми, стоящие ниже богов, по выше людей. Они стражи людей, они сообщают об их просьбах и делах богам, а людям дают предсказания. Их тела, подобные очень разреженным облакам, легче земных, но тяжелее небесных, видеть их можно лишь с соизволения богов. Среди них есть враги и друзья людей. В отлично от небесных богов, они подвержены аффектам, так что их можно смягчить или разгневать. К ним принадлежат Лары и Гении, которые рождаются с человеком, как его душа, но не умирают вместе с ним, а за хорошую жизнь становятся благодетельными Ларами, охраняющими его потомков, за дурную жизнь — зловредными Ларвами. Те же, кто жил в теле человека, имевшего особые заслуги, становятся богами. Есть и более высокая категория демонов, никогда не бывших в телах людей, но наблюдающих за их делами и свидетельствующих о них после смерти человека.
Как видим, здесь явное противоречие с образом Исиды мистерий, конечно, не относившейся к категории одних только доступных людям низших демонов. Но такое противоречие, видимо, не смущало. При всей преданности миста своему божеству за ним сохранялась свобода суждений; догма еще не сложилась. Мог человек быть посвящен и в разные мистерии, как, например, тот же Апулей (Apul. Apol., 55). Вместе с тем он считал обязательным соблюдать и старинные религиозные обычаи. Во всяком случае, в «Апологии» он упрекает своего обвинителя Эмилиана в безбожии, так как тот не только не посещает храмы, но даже не приносит деревенским богам первинок плодов и стад, не имеет на своей земле не только святилища, но и посвященного богам места или рощи, не украшает гирляндой ветви дерева, не умащивает камень (Ibid., 56).
К мистериям близки были откровения, отличавшиеся только тем, что знания о богах, мире, душе, загробном существовании и т. п. человек получал не через посвящавшего его мистагога, а якобы непосредственно от божества. До нас дошли сборники греческих и латинских трактатов, составленных на основании таких откровений, полученных от Гермеса Трисмегиста, отождествлявшегося с египетским Тотом, и от Асклепия[117]. Они составлялись в Египте и, возможно, в Африке в течение II–III вв. и довольно различны по содержанию и настроению. Одни более оптимистично, другие более пессимистично оценивали мир, в одних преобладает влияние стоицизма, в других платонизма, по-разному и в разной степени используются мифологические образы. Но во всех трактатах подчеркивается, что исходят они от самого божества, познание которого доступно избранным.
