Фрагменты Дара, которые он вырвал у глиняных мышей, оставили грязное пятно в его Даре — Аркади, без сомнения, этого бы не одобрил — но не нашпиговали его отравленной черной скверной как тогда, когда он вырвал Дар у Злого. Загрязнение сделает его на несколько недель неподходящим для подкреплений Даром, но в этом не было ничего страшного, так как прямо сейчас он сам бы от них не отказался. И, по крайней мере, он не обменял быструю смерть на медленную. Пока что.

В отдалении, где-то внизу по склону, заплакал ребенок.

Слабо, приглушенно. Даг остался сидеть. Он открыл свой Дар, потянулся…

Живой. Малыш пережил падение!

Даг ощупал землю вокруг себя, нашел длинную, крупкую палку и обрубил с нее веточки гнутым ножом. Опираясь на нее, он поднялся и пошел вниз по склону. Так быстро, как мог идти, соблюдая осторожность — он не думал, что еще одно падение окажется ему полезным. Серый сумеречный свет прятал детали, хотя небо сквозь крышу из листьев все еще просвечивало, переливаясь розовыми оттенками в высоких облаках. Плач становился громче, когда он скатывался от дерева к дереву.

Вон там.

Черный силут упавшей глиняной мыши лежал, как сброшенный плащ, наполовину обернувшийся вокруг ствола дерева хикори. Рыдания исходили откуда-то из складок. Даг прислонил палку к стволу, потянулся и отбросил тушу вбок, чтоб открыть Оулета, который свернулся и дрожал. Малыш взглянул на Дага и зашелся в рыданиях.

Чувство Дара Дага тревожно встрепенулось. Руки не сломаны, ноги, шея, спина. Оба глаза моргают. Легкие явно в рабочем состоянии.

Множество царапин и ушибов, ухо оторвано и кровоточит.

Даг уселся с мучительным всхлипом. Ребенок отдернулся.

Воспоминание о втором разе, когда он встретил Искорку, промелькнуло в сознании Дага. Внезапное спасение от жестокого насилия; она была слишком сбита с толчку, чтоб отличить друга от врага, накинулась на него и едва не выцарапала ему глаза.

— Я, наверное, не слишком ободряюще выгляжу, — сказал он сокрушенно Оулету. — Но я хороший.

Вой приостановился, возможно, от удивления. Затем начался снова, пусть и не так громко.

— Отсутствующие боги, — прошипел голос Тавии. — Ты можешь заткнуть этого ребенка? Он приманит каждого глиняного человека на милю вниз. И вверх. И повсюду.

Тавия спустилась по склону, цепляясь за деревца, и, запыхавшись, упала на колени рядом с Дагом. У нее, явно, тоже не было переломов; зато были синяки, порезы, царапины, оставленные ветками. Темно-рыжая прическа разлохматилась, одна прядь была вырвана и кожа кровоточила. Медно-карие глаза были расширившимися, дикими и пульсировали. Даг предположил, что его глаза были такими же.

— Поздравляю с приземлением, — пробормотал он. — Рад, что получилось одним куском.

— Отсутствующие боги, — сказала она. — Никто не говорил, что на севере будет полно гигантских летучих мышей. — Она взглянула на Дага, как будто здесь была в чем-то его вина. Даг подавил желание извиниться.

— Для меня это тоже было сюрпризом. Что случилось с твоей глиняной мышью?

— Когда она не смогла одолеть перевал, она сбросила меня в заросли кизила и улетела. — Ее челюсти сжались от разочарования. Но она, кажется, приземлилась мягче, чем он — к счастью.

— А, хм… как у тебя с малышами?

— Я была самой младшей в семье, — ответила она немедленно, разглядывая плачущего ребенка с тревогой. — Ничего не знаю о маленьких детях. Крестьянских или каких еще.

— А, — Даг вздохнул и протянул руку. — Ну-ка, Оулет… — Малыш сжался. — Эх…

Тавия была права по поводу шума. Неохотно Даг открыл Дар и сформировал уговаривание для шокированного мальчика. «Все уже хорошо. Я не причиню тебе боли. Ты хочешь пойти к Дагу и позволить ему сделать хорошее.» Он оставил и заколдовывание — для вящего блага.

— Ма-ма-ма-ма, — загулил Оулет.

«Извини, единственный человек здесь, похожий на маму, играть не хочет. Она просто еще маленькая, знаешь ли. Боюсь, придется иметь дело со мной. Иди сюда.»

— Ма-ма-ма… — Но отползать Оулет прекратил.

Даг дотянулся и затащил малыша к себе на колени. Оулет внезапно поменял свое мнение, икнул и закопался потным личиком в рубашку Дага, вцепившись в нее, как детеныш опоссума. Даг подумал, что теперь уже это не причинит ей особого вреда.

— Как ты это сделал? — спросила Тавия. Шепотом, на самом деле — возможно, под воздействием внезапно наступившей тишины.

— Схитрил, — сказал Даг.

— А, — Тавия взглянула со страхом наверх, выискивая черные движущиеся пятна.

— Не открывай Дар, — предупредил ее Даг.

— Нет, нет. Но что, если они смогут увидеть нас в темноте?

— Только не через деревья. А еще лучше бы камни. Ты и я можем закрыть Дар, но малыш не может. Он будет светиться как маяк.

— Думаешь, эти мышетвари имеют чувство Дара?

— Возможно… — Он глубоко задумался. Их хозяин-Злой должен был поглотить человека — или людей, — иначе он не был бы способен наделить своих созданий даром речи. Поглотил ли он уже Стража Озера, крал ли более глубокие способности?

— Скоро взойдет луна. Пока мы еще видим хоть что-то, нам лучше найти расщелину или выступ, чтоб спрятаться. С водой поблизости. — Взрослые могли обойтись без ужина, но Дага мучила жажда после запоздалого приступа паники, и Оулета, вероятно, тоже.

Тавия посмотрела на ногу Дага.

— Как твоя нога?

— Не слишком хорошо.

— Тогда я на разведку.

— Угу.

Тавия ускользнула лучшим дозорным образом; Даг подождал, рассматривая свою новую обузу. Оулет сейчас лежал на боку, головой устроившись на колене Дага, как на подушке, в притворном спокойствии. Истерика все еще пряталась под ним, как рыба, ходящая кругами подо льдом замерзшего озера.

Тавия, к счастью, вернулась довольно быстро, и они пошли сквозь сумерки по крутому горному склону. Карнизов и расщелин было очень много. Отыскать воду на этой высоте было труднее, но Тавия нашла заросший мхом ручеек, который, без сомнения, становился речкой ниже. Ручеек скорее сочился, чем тек, но зато он собирался в естественной каменной чаше перед тем, как бежать дальше. Они по очереди опустили к нему головы и напились.

Оулета было трудно уговорить на этот новый способ питья, но он, наконец, понял идею, а затем начал играть в лужице, так что его пришлось унести и запихнуть глубоко в расщелину.

Даг хотел занять позицию снаружи, но Тавия явно желала увеличить расстояние между собой и злосчастным крестьянским малышом.

С навесом сзади, расщелина была заблокирована от зрения и чувства Дара с пяти из шести сторон. Менее Даг был уверен, что она защищена от вторжения глиняных мышей — они весьма хорошо могли сложить крылья, когда не запутывались в ветвях. Но создания с когтями на руках и лапах, даже будучи опасными сами по себе, казались не предназначенными для того, чтоб носить оружие… хотя, вовсе не обязательно разведчики у Злого должны были быть исполнены в одном и том же дизайне.

Блокированное восприятие, к несчастью, не работало в обе стороны. Даг желал, чтобы они приземлились по ту сторону хребта, с видом на Тракт. Если бы он был один, он бы поднялся и уже был бы там, с больной лодыжкой или нет.

— Откуда взялись эти ужасные мышетвари? — спросила Тавия, нервно выглядывая в узкую щель между каменными стенами их временного убежища. На полосе пурпурного неба Даг видел одну-единственную звезду.

— Это были глиняные люди. Их сделал Злой. Не тот, которого мы убили вчера.

— Это я и могу сказать.

Даг несколько раз зажмурился и открыл глаза, чтоб в глазах перестало двоиться.

— Прошло более тридцати лет с тех пор, как я был по обмену в этих местах, и это продолжалось только один сезон. Но весь регион отсюда и на север к Грейс состоит из известняка, пронизанного провалами, пещерами и кавернами. И в некоторых из этих каверн живут летучие мыши.

— Тысячи мышей?

— О, нет, не тысячи.

Она с облегчением расправила плечи.

— Миллионы.

Рот Тавии приоткрылся. Тоном, средним между надеждой и неодобрением, она сказала: