Даг посмотрел вниз с удивленно поднятыми от решительности ее голоса бровями.

— Я думаю, что ты пытаешься тащить груз ленивого человека. Внутри своей головы ты пытаешься поднять весь мир сам и за один раз. Неудивительно, что ты изнурен. И начал уменьшаться.

— Уменьшаться? Куда же еще меньше я могу стать? — Даг показал вниз на речной берег, как поняла Фаун, указывая на их скромную баржу. В любом случае это был риторический ответ, так что она не обратила на него внимания.

— Твой собственный Дар. Я знаю, что это правда, потому что ты сказал мне об этом сам, и ты никогда мне не лгал: первая вещь, которую должен сделать мастер — это сделать себя. Но никто еще не говорил, что он должен это сделать самостоятельно.

— У тебя есть идеи, Искорка?

Она проигнорировала его язвительный тон и ответила прямо:

— Да. Это правда для готовки, или шитья, или постройки лодок, или изготовления упряжи или стрел — и не думаю, что это не так для работы с Даром. До того, как ты возьмешься за любую новую работу, ты должен сначала раздобыть свои собственные инструменты, чистые, острые и аккуратные, лежащие в готовности, пока за них не возьмется рука. Главный инструмент для работы с Даром — это твой собственный Дар. А твой, судя по тому, что говорят все и всегда о нем, находится прямо сейчас в самой ужасной путанице.

А что я думаю, так это то, что тебе нужен другой мастер. Не крестьянка, как бы она тебя ни любила, и не пара простых честных парней-дозорных, как бы они ни хотели тебе помочь, потому что они тоже не знают ни капли обо всем этом, но вместо них нужен кто-то вроде Хохарии или Дора. — Фаун набрала воздуха, вздрогнув в момент паники, когда поняла, что Даг в отличие от ее семьи действительно ее слушает. Идея о том, что мужчина столь сильный может действительно измениться или сделать что-то иначе оттого, что она что-то болтает, была тревожащей. С другой стороны, когда она напрасно желала любого знака того, что ее услышали, представляла ли она когда-нибудь также принятие ответственности за результат? «Ну, так теперь это в моих руках». Она сглотнула.

— Так что… так что я поспрашивала вокруг. Каждого заезжего Стража Озера, которого смогла встретить в рыночный день, я спросила о лучшем целителе в этих краях. Они рассказали мне о многих разных людях, но был один, о котором говорили они все — некий Аркади Уотербёрч. Вроде бы его можно найти в лагере Стражей Озера, который называется Русло Новолуния. Он находится менее чем в тридцати милях к северу отсюда, правее Отпечатка. Не более чем день верхом на Копперхеде. — Она добавила в тревожной мольбе: — Они называли его наладчиком Дара, что бы это ни значило.

Даг выглядел ошеломленным.

— Правда? Так близко? Если… — Но потом он потер лоб левой рукой и сокрушенно улыбнулся. — О боги, Искорка. Разве не мог бы я просто… но это не сработает. Скорее всего, это снова окажется Дор и Хохария — повсюду, разве ты не видишь? — Он сжал зубы в непрошенных воспоминаниях. — Я патрулировал эти места раз или два. Эти южные Стражи Озера работают с крестьянами не больше, чем в Олеане — и более ревниво относятся к земле, так что лагеря жмутся между крестьянскими землями. С тем, как редко в этих местах рождаются Злые, крестьяне не оказывают дозорным даже той небольшой благодарности, которую мы получаем на севере. Хотя, когда южный дозор нашел маленького сидячего Злого, наверное, раз за век, ты бы могла подумать, что это второй Волчий перевал, так они… ну, не важно. Я сомневаюсь, что наша пара будет принята с большим гостеприимством в Русле Новолуния, чем мы были приняты на озере Хикори.

— Может, да, может, нет, если мы ясно обозначим, что приехали на время. Сдается мне, это в основном были твои родственники, кто считал нас проблемой, которую надо решать.

— М-м… — сказал Даг.

Фаун сглотнула.

— Или ты мог бы отправиться без меня. Хотя бы повидаться и поговорить с этим человеком. А я останусь с Берри и Витом, у меня все будет в порядке.

— Ты свет, благодаря которому я вижу, Искорка. Я не позволю тебе уйти снова.

Вспышка его глаз напомнила ей блик от фонаря, отраженный лезвием ножа Крейна, крепко прижатого к ее горлу, который пробежал по лицу Дага немного раньше… немного раньше.

— Тогда мы отправимся оба, и я разберусь со всеми, кто вздумает задать мне жару. Если это не лучше, чем Хикори, то и не хуже, и я это переживу. — Она вытащила небьющийся орех из ее кармана и покатала его в руке с любопытством. — Ты говоришь, то, что ты делаешь сейчас сам, не работает. Если бы кто-то из нас мог бы тебе помочь, мы бы это уже сделали. Пришло время попробовать что-то еще. Само собой, Даг! И если этот парень Аркади тоже не сработает, ну, по крайней мере, ты вычеркнешь его из списка и пойдешь дальше.

Она посмотрела на его лицо, сморщенное в сомнении столь сильно, что это напоминало боль, и добавила:

— Я не могу быть счастливой, пока тебе больно. У нас есть немного времени, пока мы здесь, на краю мира пережидаем холода перед тем, как вновь отправиться в путешествие. Ты выполнил все свои обещания показать мне реку, Греймаут и море. Теперь ты можешь просто показать мне Русло Новолуния на десерт. И если он не так прекрасен, как море, по крайней мере, он будет для меня новым, и это уже достаточно хорошо, — она решительно кивнула, и это заставило его улыбнуться, хоть и несколько слабо.

— Если это впрямь то, что ты думаешь, Искорка, — сказал он, — тогда я дам парню попытку.

Два дня холодного дождя скрыли нежелание Дага путешествовать в Русло Новолуния, так что Фаун не настаивала, но зато она подключила Барра и Ремо к проекту. На следующий день заря была ясной, и все трое сопровождали Дага на северной дороге еще до обеда, если не раньше. Барр и Ремо клялись, что им интересно купить лошадей по цене более выгодной, чем на рынке в Подводном городе, где матросы с барж не горели желанием соглашаться на цены лодочников на скакунов, чтоб везти их потом на Трипойнтский Тракт. Фаун не была уверена, что им удалось обмануть Дага, так как он смотрел на все это весьма иронично, но ничего язвительного он не говорил. Фаун ехала верхом на Мэгпи[1] — так назвали новую кобылу — с некоторым чувством вины; три седельных сумки были сложены на Копперхеда, которого вел хозяин; дозорные шли пешком.

Или пытались. За пределами Греймаута дорога превратилась в болото.

На колесах было почти невозможно передвигаться. Несколько раз они останавливались, чтобы предложить помощь крестьянам, насаживающим колеса на втулки; один раз мужчина был в таком отчаянии, что принял предложение помощи несмотря на то, что трое высоких странников были Стражами Озера. Однако его благодарности после были краткими и боязливыми, брошенными через плечо, когда он вместе со своими спутниками заторопился прочь. Погрузка караванов лошадей или мулов отнимала весьма приличное время на истоптанной копытами обочине — пара их, груженных хлопком, чаем и другими загадочными товарами, прошла на юг в речной порт. Барр, однако, едко жаловался о трудностях пути в его ботинках крестьянской работы, недавно купленных в Греймауте.

— Они что, не подходят по размеру? — спросила Фаун. — Ты хотел сказать, что ты их как-то испортил? Или они протекают?

— Не больше, чем ожидалось, — сказал Барр. — Но глянь! — Он согнул колено и дал оглядеть ботинок.

Фаун глядела недоуменно на него со своего седла.

— Там, наверное, десять фунтов грязи на каждом налипло! — взорвался Барр.

Фаун посмотрела на Ремо, сложившего руки на поясе и улыбающегося напарнику, и поняла, что его ботинки были, конечно, мокрыми и запачканными, но без налипших комьев грязи.

— Эй, Ремо, а чем твои ботинки не такие же?

Ремо вытянул ногу и щеголевато крутанул лодыжкой.

— Их для меня сделал мой кузен. Их смастерили так, чтобы отталкивать грязь.

— Веселее, Барр, — посоветовал Даг, слабо улыбаясь. — Я тебе помогу их починить, как вечером станем на привал. Разве ты не учился как подновлять работу с кожей, когда был с дозором в Олеане?