На поляне несколько Стражей Озера развернули пологи под скатами убежища и уселись там за дощатыми столами.

Сегодня они предлагали в основном ручную работу того сорта, что Фаун видела раньше: хорошую кожу, которая не гнила, почти нервущиеся веревки и шнуры, небольшой, но все же выбор инструментов от кузнеца лагеря, которые не ржавели, и ножей, которые не тупились. Фаун помогла двум ученицам разложить предлагаемое из шатра целителей покрасивее, после чего они все уселись на чурбаки, чтоб дожидаться своих покупателей.

Ожидание было недолгим. Когда солнце миновало зенит, несколько крестьян показалось на поляне, некоторые правили грохочущей тележкой или фургоном, некоторые с грузовыми лошадьми или мулами. День будет медленным, проинформировала Фаун Нола; рынок был более оживлен летом, когда дороги лучше. Большинство людей здесь на обеих сторонах, казалось, уже знали свое дело, так же как и имена друг друга, и сделки заключались быстро и эффективно. Например, две тележки пухлых мешков с зерном были обменяны на несколько бочонков глистогонного для животных и пару бухт нервущихся канатов.

На поляну въехала повозка, раскачивающаяся на рессорах. Ее тянула четверка красивых пегих светлогривых лошадок. Повозка остановилась, и на поляну спустились пятеро людей: очень хорошо одетый крестьянин с седыми прядями в волосах, служанка с маленьким мальчиком, конюх, который немедля начал освобождать и протирать лошадей, и женщина, — очевидно, жена седеющего мужчины.

Она была на полголовы выше него, но так же хорошо одета, в юбке для поездок, прилегающем жакете и прекрасных ботинках. Ее светлые волосы были уложены в аккуратную прическу. Без смущения она подошла к одному из вооруженных дозорных, прячущихся по краю поляны, и заговорила с ним. Спустя мгновение он кивнул, несколько неохотно, и пошел вверх по дороге.

— Смотри! Она вернулась, — прошептала Нола.

— Вижу, — пробормотала Цери.

Мальчик схватил отца за руку и потащил его по убежищу, чтоб рассмотреть все чудесные вещи на столах. Высокая женщина огляделась и пошла сразу к столику целителей. Фаун выпрямилась и заморгала, когда она подошла ближе. Несмотря на крестьянскую одежду, у этой женщины были точеные черты лица и яркие серебряно-голубые глаза чистокровного Стража Озера.

Она поглядела на Фаун, сидящую через стол, с точно таким же удивлением, как Фаун на нее.

— Отсутствующие боги, — сказала она с изумлением в голосе. — Новолуние теперь принимает крестьян? Какие чудеса!

— Нет, мэм, — сказала Фаун, вздергивая подбородок. Она едва не дотронулась до своего лба, как делал Даг; но потом, опасаясь, что этот жест будет ошибочно воспринят как насмешка, сцепила руки на коленях. — Я всего лишь с визитом. Мой муж — Страж Озера из Олеаны, однако временно учится настройке Дара у мастера Аркади.

— Действительно!

Не будучи уверенной, что означает это восклицание, Фаун только улыбнулась, как она надеялась, дружелюбно. Потом взгляд женщины остановился на браслете, выглядывающем из левого рукава куртки Фаун, и ее дыхание остановилось.

Она внезапно наклонилась вперед, разглядывая его, затем взяла себя в руки, выпрямилась и указала более вежливо:

— Могу я посмотреть? Это ведь настоящая свадебная тесьма, правда?

Фаун отдернула рукав и положила руку на стол.

— Да, мэм. Мы с Дагом сделали их друг для друга в Олеане.

Прибежал мальчик и, внезапно смутившись, уцепился за юбку матери и уставился на Фаун. Мужчина, идущий следом, собственнически положил руку на запястье женщины.

Краткая неподвижность мелькнула на лице женщины, говоря о том, что она приоткрыла свой Дар.

— Как? — спросила она удивленно.

— Даг вплел свой Дар в свой браслет обычным для Стража Озера образом. Когда мы дошли до моего, то обнаружили, что мой Дар следует за живой кровью в тесьму, когда я ее плету, а Даг может закрепить ее.

— Кровь! Я никогда об этом не думала…

Мужчина тревожно наблюдал за профилем жены. Она искоса взглянула на него, подняла подбородок и сказала упрямо:

— Это не важно. Мне они не нужны.

Фаун не была уверена, какая эмоция согрела ее взгляд — гордость, или, может быть, облегчение? В любом случае, женщина выбрала немного болеутоляющих порошков, несколько малярийных лекарств и половину их запаса сиропа от тошноты, очень рекомендованного, как недавно узнала Фаун, при утреннем недомогании. Она расплатилась за все это добрыми греймаутскими монетами из тяжелого кошеля, и она и ее муж и сын вернулись в повозку, где служанка раскладывала все для пикника.

— Кто была эта женщина? — спросила Фаун своих спутниц. — Она выглядит как Страж Озера… Она отсюда?

— Была отсюда, — сказала Нола тоном неодобрения. — Она была дозорной, но около десяти лет назад сбежала и вышла замуж — если это так назвать — за этого крестьянина, который приехал с ней.

— Говорят, у него несколько мельниц в городе на Мшистой Реке, — добавила Цери, кивая на повозку, — и он построил ей дом с видом на реку в три этажа высотой, с цветочным садом вдоль реки…

— Ее изгнали?

— Надо было бы, — сказала Нола. — Но ее шатер не подавал жалобу на совет лагеря.

— Изгнание дезертиров — это шутка, — вздохнула Цери. — Едва ли кто-то из них вернется, так что это значит всего лишь, что их родичи по шатру не будут говорить с ними или навещать их на их крестьянской земле. Если их родичи начинают охотиться за ними и приводят их обратно, они просто убегают снова при первой возможности. И едва ли кто-то хочет ловить их и вешать. Некоторые считают, что если кто-то столь недоволен, лучше пусть он уходит до того, как их настроение распространится по лагерю.

— Разве таких, кто ушел, очень много?

Цери пожала плечами:

— На самом деле, нет. Может, дюжина в год?

В сравнении с «Неслыханно!» на озере Хикори Фаун это количество показалось очень большим. И если такова была утечка наружу из каждого лагеря на юге, это, возможно, имело смысл обдумать. Казалось, нарушение барьера между полюсами на воротах лагеря работало только в одном направлении.

Через некоторое время со стороны истоптанной дороги появилось трое Стражей Озера, пожилая женщина и двое светловолосых средних лет. Они уселись на пикник вместе с семьей с Мшистой Реки, тихо разговаривая. Однажды пожилая женщина встала на колени и измерила рост мальчика около своего плеча, потом сказала что-то, что заставило его рассмеяться. А в другой раз женщина-Страж Озера в крестьянском платье положила руку на живот и показала что-то жестами, что вызвало натянутые улыбки у прочих. В конце концов, семья собралась, сдержанно попрощалась, и они уехали. Пожилая женщина, повернув голову, смотрела им вслед, пока они не исчезли из вида, затем эти трое исчезли вновь по дороге наверх.

Спутники Фаун неспокойно поглядывали на движущееся солнце и их сокращающиеся запасы лекарств и покупателей, когда легкая повозка с запряженной в нее уставшей кобылой въехала в убежище. Кобыла опустила голову и стала щипать скудную траву, а с повозки соскочил молодой человек и выгрузил несколько дощатых ящиков. Он огляделся и понес их к столу целителей, потом вернулся еще за двумя. Фаун мельком увидела, что они были заполнены кучей стеклянных банок и бутылок, упакованных в чистую солому.

Почти такой же запыхавшийся, как его лошадь, парень поставил на пол последние ящики и сказал:

— Я не слишком поздно? Хорошо! У меня монет не много, но, думаю, вот это вам будет полезно.

Цери и Нола и в самом деле обрадовались предложенному бартеру — хорошие стеклянные контейнеры были всегда нужны в шатре целителей — и, обежав стол, уселись на колени рядом с ящиками и стали копаться в них. Взгляд молодого человека уперся в Фаун:

— О, привет! Вы не Страж Озера!

— Нет, сэр. — «Сэр» вышло немного дрожащим, но вреда в этом не было.

Она повторила свою хорошо отработанную речь, повторяемую почти каждому покупателю сегодня:

— Но я замужем за одним из них. Мой муж — Страж Озера из Олеаны — учится здесь целительству.