Личная принадлежность церкви - это в первую очередь партийная принадлежность, богу здесь отводится вторые роли. Принадлежность секте, расколу - это партийность втройне, и какой бы не была партия, во главе ее, подсидев всех, станет бухгалтер. Именно он, определяющий куда ее вести, объединяться, дробиться, источиться ли до нуля, распухнуть ли - он, согласующий это с такими же бухгалтерами ради выгоды управленцев. Партийность пастырей расходится с партийностью рядовых членов.
То, что на Руси раньше называлось "ересью жидовствующих", перестало быть таковой, теперь это генеральная линия партии, по какому-то недоразумению все еще обзывающейся "Православной Церковью".
"Если бога нет, то вправе ли каждый творить в себе безбожие? Оправдывает ли это его? "
Никто не может быть бессмертен, даже у бессмертного какая-то сущность должна каждый раз умирать, иначе он не живой. То, что живешь, понимаешь только когда умираешь. Каждый раз - раз за разом. Он то - во что верят, а исчезает с верой - тогда и уходит, чтобы обернуться в последний час.
Бог - противоречив, в этом он бесспорный чемпион, но эти противоречия отступают, если приходит понимание, что он не несет ответственности ни за то, что он создал, ни за то, что делается его именем... Как и то, что для понимания Бога, человеческая жизнь должна быть не каплей в море, а самим морем. Но тогда он, Человече, стал бы Богом, и такое понимание ему не понадобилось...
Все русские суеверия, какое не возьми, связаны с земной жизнью, все они приземленные и пытаются наладить либо быт, либо что-то исправить, либо жить в гармонии с существующим рядом незримым миром. "Вера воцерковная" же связана с только загробной жизнью, тем, что будет после и непонятно когда. Что ближе? Так уж повелось, что русские издревна предпочитали суеверия "вере". Думаю, настоящему русскому (а это определение условное - оное рисуется больше мировоззрением, чем национальностью) - суеверие много ближе по характеру, по некому опыту. А вера... Так, которую навязали.... "Вера" - инструмент сдерживания, вера заключается в том, что все это делается во благо и надо прощать во имя чего-то: последующей ли загробной жизни (где все всем отпустится по их грехам), по той ли причине, что от этого всем живущим будет лучше, по иным, которых множество, и каждая может стать главной... но это подыгрывание язычеству, также входит в раздел суеверий, и все они приземленные, если угодно - земные.
Языческое Православие состоявшийся факт, оно путано и просто, как узор. Всяк разглядит собственное. Сложнее с его наследными хранителями. Не всяк Смотрящий Следа Божьего - какого-нибудь чистейшего озерка оставленного Его стопой - является настоящим хранителем, силен пониманием наследия, обычаев или примет местности. Чему следовать, если линия неоднократно прерывалась, а от знания лишь лоскутки, отголоски? Кому станет ума, силы, терпения вживить новое на старом, а наследие передать уже с ростком? Куда страх деть? Не страх прошедших веков, а страх звона будущего - не уйдет ли новое от старого так далеко, что не будет иметь с ним ничего общего?
В "Воинском Требнике", заботливо хранимом, расходящемся в тетрадях, переписываемом людьми старой веры, добавляемом и исправляемом иными переписчиками, отчего концов теперь не найти, средь так называемого "языческого" - приемах войны и пр, вписано и этакое, позднее:
"Для сирот не Петр с ключами и вопросником у ворот, а сам Бог встречает: особую калитку отворяет - одну для воинов и сирот..."
- Не мы ль сироты государства нашего?
Еще в тетрадях писано:
"Бог так поживает, как кто понимает: - лоб той верой мажут, которая больше скрипит..."
"Божись только собственным прикормленным богом, а не чужими!.. "
И совсем уже нахальное:
"Будь ты хоть трижды Христос, а сволочь, которая потом опохабит последний твой час, всегда найдется. Не задумывайся - ей свой крест..."
Ирония, вносимая в Устав - признак либо здоровья веры, либо полного ее отсутствия. Я думаю - второе.
Все ускоряется. Если новоделу иудаизма, который позже назвали христианским учением, понадобилось 300 лет до захвата власти, и 400 до первых соборов, что собрав разночтения, утвердили Веру (а точнее каноны, которому обязывалось следовать), то ввиду того, на сколько все ускоряется, и как просто разнести мысль (иные мысли что вирусы) от Питера до Владивостока, для утверждения новой веры понадобится какой-нибудь десяток лет.
Христа можно принять его природным именем - ИеГАВА, что возвращает значение Матери. Он в своем пути - "ГА", не мог обойтись без "ВА", отсюда его отношение к женщинам. И именно женщины наитием поняли это быстрее всех, именно они не дали заглохнуть этой ново-старой вновь зарождающейся веры Матери, да и взявшую своим символом не распятие Христа, а именно Мать с младенцем на руках.
Библия тоже начиналась со свитков.
Лучшими своими чертами Православие Византийское обязано Язычеству - тому, что переняло от него: иного и быть не могло, поскольку взросло оно на его корнях. Православие было живым и прививалось на живое - на тело язычества, внедрялось в него, как привитый росток на яблоню, а потом, когда окрепло, стало отрезать иные ветви, обращая себя в новый ствол, и постепенно, словно выдавило из себя все, заставило забыть, оставило кормиться только собственными плодами. Современные игры в новоязычество происходят уже на мертвом, вне древа, их можно рассматривать лишь как игры и только игры. Засохшего на засохшем не оживишь. Но... Может быть, этим закладывается новое семя?
Кроме ИеГаВА был еще и второй достойный, чье имя теперь неизвестно.
- Господи! Почему ты призвал не меня, а Христа? Моя мысль не в пример острее, мои проповеди жарче, да и разве служить тебе я начал не раньше?
- Да, но я не вижу тебя на кресте. Волен тебя воскресить и призвать, но не волен тебя распять. Распять себя ты должен сам!..
Понятие жертвенности в язычестве - это жертва добровольная осознанная, но не бесполезная, она должна выступать крайней мерой, когда нет другого выхода, и служить благу Общины - ее выживанию. Всякое учение связано с концом света, понимая его двояко, как личное, когда подойдет рубеж жизни, и всеобщее - когда призовут всех. Странность заключена лишь в том, что мировые религии накладывают требования бездействия перед лицом конца света. А в язычестве (варага) спасаются лишь РА-ботники, а именно трудящиеся до последнего момента над собственным спасением и спасением других. Наивная сила. Но - сила!
Верованию (у нас - веРАВАние - "ведать Солнце" и "ведать Землю") должно оставаться детским, природным, ясным, но позволяющим расширять осмыслы самостоятельно, отталкиваясь от опор-основ - т.е. СТОЛПОВ (у нас восьми). Основа - неизменность постоянно изменяющегося мира, как то, что за заходом солнца неизменно приходит восход (осень-ночь- весна), а жизнь человека составляет природный круг. Что весну - детство, сменит лето - юность, осень - это зрелость и зима - старость. Но человек опять прорастет во внуках, а потому люди чествуют своих прадедов в особые дни, что те подарили им жизнь, с них все проросло.
"ЗДРАВСТВУЙ ТРЕСВЕТЛЫЙ!.. " - взывает княгиня Ярославна - таково ее обращение к Солнцу (см. "Слово о полку Игореве"), ибо три света Солнца: солнце Утра (Ра-свет или "РА-ГА" - и это молодое солнце, начинающее путь), солнце Дня (просто "РА" на пике) и солнце Вечера (или "РА-ВА"), опускающееся в "ВА" - сыру землю, "затухающее" равно, как порубежные разведчики (РА-з-Веды!) срочным порядком закладывают костер мокрыми дернами, после чего он не дымит...
