– Не, док, мне с вами нельзя. У нас тут война идет, как вы заметили, наверное.

Доктор задумчиво пожевал нижнюю губу, после чего по рации попросил «скорую» задержаться на пару минут. Затем устроил мне краткий допрос о самочувствии и, поводив какой-то металлической медицинской штуковиной перед глазами, сообщил, что у меня легкое сотрясение мозга (а то я сам не догадался) и мне нужно пару дней постельного режима как минимум (нужно, кто бы спорил), а без этого могут быть осложнения. Написав несколько совершенно неразборчивых строчек на клочке бумаги, эскулап велел передать его начмеду батальона (который, по его словам, бродит где-то поблизости) и побежал к «скорой». Наконец-то, блин.

Нет, вы не подумайте, я не собираюсь особо геройствовать, и уж точно не мечтаю быть вынесенным отсюда вперед ногами под бравурные марши. Но лишний час на ногах меня не убьет, думаю, а взвод сейчас оставлять не хочется. Да и на совещание сходить надо, по нескольким причинам. Вон и Миндонса, кстати, копытом землю роет.

– Ну что, пойдем потихоньку?

– Сейчас, погоди минуту.

Собрав командиров отделений, быстро ставлю задачи:

– Тела собрать, положить во-о-он там. Оружие и боеприпасы тоже собрать. Слушать эфир, быть в готовности укрыться. Выставить наблюдателя в сторону дороги, плюс одного – за воздухом. За меня остается Кот. Вопросы?

– Что в городе происходит? – это Лео.

Ну понятно, у коренастого командира второго отделения там семья, как и у большей части взвода.

– На совещании у комбата спрошу. Всё, свободны.

Возвращаюсь к Миндонсе, одобрительно кивающему головой.

– Чего?

– Да вот думаю, хорошо, что тебя взводным назначил. Остальные бы укрытиями так не озаботились, и было бы у нас сейчас не пять трупов, а двадцать пять. Ну что, пойдем?

Доброе слово – оно и кошке приятно. Особенно когда заслуженное.

– Ага, пойдем. Потихоньку только.

Почувствовав что-то непонятное на левой щеке, провожу по ней рукой. Ага, кровь. Сверху натекла. Миндонса решительно останавливается.

– Так, погоди-ка. Кактус! Давай сюда! Замотай его, а то отключится еще на полпути, тащи потом…

Свободная Африканская Республика, Кейптаун, окрестности аэродрома, КНП[4] 2-го батальона кейптаунской милиции

Любопытно, как первый бой меняет людей. Особенно если он закончился удачно. Несмотря на потери, позитив у всех зашкаливает: их послушать, так все хоть сейчас готовы вплавь добраться до Роки-Бей и навести там шухер. Ладно, все лучше, чем страх и уныние.

Кстати, о потерях – кроме нас прилично досталось минометной батарее, у них семеро «двухсотых». Бритты сверху засекли позиции. А вот надо было лучше маскироваться. Этот, как его… Милишевич, позывной Хорват, он же кадровый военный, должен понимать такие вещи. Жив остался, между прочим. А вот Крис погиб, позицию ПТУРа[5] сверху тоже обнаружили. Вместе с ним два человека расчета. Плюс двое погибших в 3-й роте и один в 9-й, плюс двое из взвода обеспечения – их грузовик с нашим обедом бритты накрыли на подъезде. В общем, могло быть куда хуже: можно сказать, легко отделались. «Спуки»[6], по словам мужиков, кружил над нами всего несколько минут, пока не взорвался транспортник на земле, после чего ушел в сторону города. И вот тогда-то, судя по всему, показал, где раки зимуют. Ян как раз обрисовывает общую оперативную обстановку.

– …блокирована, большая часть бронетехники выведена из строя. Тем не менее капитулировать гарнизон отказывается, и взять базу штурмом третий и пятый батальоны не могут. У них серьезные потери, больше пятидесяти человек только убитыми, включая комбата-три и командиров седьмой и четырнадцатой.

Ян сделал паузу, дав присутствующим полминуты на обмен репликами. Кейптаун не так велик, комроты, как я уже упоминал, должность в мирное время выборная, так что убитых все знали. Ну что поделаешь… Война-с.

– Теперь по порту: «Илластриес» взорвался после попадания из ПТУРа, «Каррик» и «Беллерофон» отошли, куда именно – мы не знаем. Возможно, попытаются высадить где-то десант. В шестом батальоне около двадцати погибших. Комроты-восемнадцать – в госпитале, в критическом состоянии.

Блин, ну уж стоящий у причала транспорт-то с войсками могли бы ПТУРами и раздолбать! Это же уникальный шанс, когда еще такой представится. Мы-то со спецназовцами, что были в самолете, вон как лихо разобрались – до плена только десяток дожил из семи. Разбредись эти семь десятков по лесу – они бы наш батальон уполовинили. А сейчас эти пассажиры высадятся на берег где-нибудь… да где угодно, хоть на западном побережье, хоть по Замбези поднимутся, и устанешь их в море сбрасывать. Там отдельная рота на транспортерах-амфибиях («Supacat ATMP»[7] – черт его знает, что за штука), специализирующаяся на боевых действиях в джунглях и болотах. Плюс две 155-миллиметровых САУ[8], для полного счастья. Это из штаба в городе сообщили, видимо, кого-то из пленных разговорили.

Командному составу нашего батальона меньше всего досталось, похоже. Только у меня голова перемотана, и у Хорвата – нога.

– …приказано передислоцироваться в район Дурбана, обеспечить безопасность…

Дурбан – это маленький городишко на нашем берегу устья Замбези. Живет в основном торговлей с Дагомеей. Ну, определенный смысл в этом есть – пусть дагомейцы пока что особой активности и не проявляли, в отличие от своих мусульманских сородичей, долго это спокойствие не продлится. Там тоже горячего народа со склонностью к авантюрам хватает.

Присутствующие на совещании начали негромко переговариваться. Понятно – у всех работа, у большинства и семьи, оставлять все это на неопределенный срок ради сидения в парилке дурбанских болот особого желания ни у кого нет. Но деваться некуда, так что поедут. Надо, кстати, подумать, что с моим залом делать. Закрывать или пусть работает?

– …понимаю, что у всех есть неотложные дела, джентльмены, но мы теперь на войне, ничего не поделаешь. Передислокация начнется завтра с утра, порядок будет доведен до вас дополнительно. До утра личному составу предоставляется свободное время, уладить все, что можно уладить. Довожу до вас и прошу довести до подчиненных, что неявка по сигналу сбора в военное время рассматривается как дезертирство. Не важно, испугался человек или просто перебрал вечером и не смог встать. Игры закончились.

Комроты-три хмыкнул и негромко, но отчетливо пробормотал: «Ага, вот бы еще кто рассказал об этом мудакам, которые вчера по сигналу сбора не явились…»

Комбат развернулся и посмотрел на него в упор:

– Не волнуйтесь за них, мистер Сильверман, им тоже скучать не придется. Все сведения штабом уже собраны, первый и третий батальоны, убывшие на границу, сейчас именно такими «неявленцами» и усиливаются. Кафры тоже ребята веселые, не хуже бриттов.

Это правильно, с вольницей пора завязывать. Свобода свободой, но без дисциплины на войне никуда. Не путаем либертарианство с анархизмом, хе-хе.

Совещание закончилось, все собрались в кучу, обмениваясь впечатлениями. Львиная доля вопросов, понятно, досталась мне, раз уж моему взводу больше всех прилетело. Наша позиция с окрестных высоток неплохо просматривается, так что, наблюдая, как «Спуки» нас обрабатывает, большинство решили, что 103-го взвода больше нет. Рассказываю, что у нас произошло, с упором на пользу инженерного оборудования позиций. Народ задумчиво кивает. Думаю, пока сами пару входящих не поймают, копать все равно не начнут.

Разумеется, вопрос «какого хрена бритты начали стрелять?» тоже живо обсуждается. Я вскользь предположил, что им мог померещиться оператор ПЗРК[9] или ПТУР, вот они и решили нас огнем прижать на время посадки самолета. Затем Ян отозвал меня в сторону: