- Он не совсем мой и не совсем ребёнок, - сделав над собой усилие, снова заговорила она. Послушно открыла входную дверь и пошла по направлению к приёмной. - Ему шестнадцать лет. Можно назвать его моим напарником - мы путешествуем вместе, и он помогает мне во время выступлений. Я собираюсь оформить над ним законное опекунство. Он повредил ногу в дороге, и нам пришлось вернуться за помощью в Маунтин-Риверс. Я клянусь вам, мы уедем тотчас же, когда доктор Дэвис...
Дверь в кабинет врача распахнулась, и послышался весёлый голос Дэвиса:
- Кто там поминает моё священное имя всуе? Всё в порядке, мисс Хилл, мы отлично справились. Это оказалось сильное растяжение связок, я наложил мальчику тугую повязку и выписал противовоспалительное средство... А, это ты, Клод. Добрый вечер.
Он вышел за дверь, вытирая руки бумажным полотенцем. Гэл маячил у него за спиной, бледный и растерянный. Заметив Миллера, он побледнел ещё сильнее. Нога его в расшнурованной кроссовке была аккуратно перебинтована в лодыжке, штанина джинсов засучена, и он опирался на небольшой костыль.
- Это и есть ваш ребёнок, мисс Хилл? Так я и думал, - в бесстрастном голосе Миллера проскользнула тень насмешки, а глаза - не просто светлые, а ярко-голубые - пренебрежительно сощурились. - Примечательный ребёночек, скажу я вам. Хотелось бы взглянуть на его документы.
Он обращался исключительно к Элис, а не к самому Гэлу. Тот молча достал свои водительские права из кармана куртки и протянул ему. Какое-то мгновение они в упор смотрели друг на друга - пока шериф не перевёл взгляд на удостоверение.
- Гэл Стефан Чирешару. Несовершеннолетний делинквент. Мелкое воровство, попрошайничество и даже проституция, но на горячем никогда не попадался и от ювенальной юстиции успешно уходил, - шериф снова смерил холодным взглядом прислонившегося к косяку Гэла, а тот опустил голову и закусил губу, но ни словом не возразил. - Так он приходится вам родственником, мисс Хилл? Вы тоже цыганка?
Пренебрежительно вскинув бровь, он вернул Элис документы.
- Нет, - с вызовом ответила она, вспыхнув до корней волос. Сейчас ей, право же, хотелось быть цыганкой! Подобно легендарному королю Дании, носившему во время нацистской оккупации звезду Давида!
- Но вы намерены законным образом, через официальные органы, оформить опекунство, мисс Хилл? - подтекст "вы идиотка" явственно прозвучал в этой фразе, но шериф невозмутимо закончил: - Потому что в противном случае я обязан изъять его у вас и передать соответствующим службам.
Изъять! Будто речь шла о какой-то вещи!
У Элис перехватило горло от подступившего гнева. Но она была обязана сдерживаться. Миллер вполне мог обойтись с Гэлом именно так, как только что сказал, и она уповала лишь на то, что ему не захочется возиться с проезжими бродягами, готовыми вот-вот покинуть территорию его округа.
- Да, разумеется, - отчеканила она, - сразу же по приезде в Вайоминг я оформлю опеку через суд, самым что ни на есть законным образом. Гэл отличный парень, трудолюбивый и талантливый, - она увидела широко раскрытые, потрясённые глаза мальчишки, и быстро повернулась к Дэвису: - Сколько мы вам должны, доктор?
- Сто восемьдесят долларов, - помедлив, со вздохом отозвался тот. - И я бы рекомендовал вам всё-таки сделать в муниципальной больнице рентгенограмму и сдать необходимые анализы. Мальчик...
- Я регулярно сдаю кровь... и я чистый! - звенящим от напряжения голосом выпалил Гэл. Губы его вздрагивали, он сжимал и разжимал пальцы, стискивавшие костыль. - Чистый, слышите?
- Мальчик, видимо, неоднократно переносил на ногах простудные инфекции и респираторные заболевания, - терпеливо переждав эту вспышку, продолжал Дэвис. - Миндалины увеличены, носоглотка воспалена, вполне возможны осложнения, так что я настоятельно рекомендую ему полное клиническое обследование.
- Да. Обязательно, - поспешно согласилась Элис, ещё раз посмотрев на Гэла: парень был просто на себя не похож. - Мы обязательно этим займёмся. Как только прибудем в Вайоминг. Стоимость костыля, который вы ему дали, входит в названную сумму? - она открыла поясной кошель.
- Входит, - с новым вздохом ответил Дэвис, принимая у неё деньги. - Я рад, что сумел оказать мальчику помощь, мисс Хилл.
Он участливо посмотрел на Гэла, немилосердно кусавшего губы, и укоризненно - на шерифа.
Элис чувствовала, что не в состоянии больше произнести ни слова, но всё-таки выдавила:
- Спасибо... вы очень добры. Утром мы уедем отсюда. Всего хорошего, док... мистер Миллер.
И поспешила на крыльцо, подхватив Гэла под локоть. Она скорее мешала ему идти, чем помогала, но мальчишка сам так торопился поскорее убраться прочь, что не обращал никакого внимания на свою больную ногу.
Остававшиеся позади мужчины проводили их внимательными взглядами, которые Элис чувствовала всей своей гордо выпрямленной спиной. Миллер промолчал, а доктор вполголоса произнёс:
- Клод, ты иногда бываешь просто...
Элис захлопнула за собой дверь и больше ничего не слышала.
Они с Гэлом так стремительно добрались до фургона, словно ожидали, что шериф сейчас кинется за ними в погоню. Элис помогла Гэлу подняться в кабину, обежала трейлер с другой стороны и уселась за руль, отодвинув завилявшую хвостом Берту.
- Давай вернёмся в кемпинг, - с усилием сказала она, заводя мотор.
Гэл быстро кивнул, не глядя на неё. Он всё ещё молчал, крепко сжав губы и сцепив руки на коленях. Лица его Элис не видела, потому что он низко опустил голову, словно прячась за рассыпавшимися прядями чёрных волос.
Доехав до кемпинга, Элис заглушила мотор и откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя просто выпотрошенной. Гэл тоже не шевелился. Берта тихонько заскулила, повернувшись к нему, и тогда он хриплым полушёпотом выпалил, всё ещё не подымая головы:
- Я больше не буду.
Элис удивлённо моргнула.
- Не будешь - что? Падать в темноте? Выходить по нужде? - она с трудом выдавила натянутую улыбку. - Ты о чём толкуешь, партнёр?
- Он там сказал... - Гэл поднял на неё измученные глаза. - Шериф. Сказал, что я вор и шлюха. Так оно и есть. Но я больше не буду. Я никогда не хотел. Я просто хотел... я...
Он осёкся на полуслове и уткнулся лицом в ладони, а Элис, потрясённая до глубины души, порывисто обняла его за худые плечи, притянув к себе так тесно, как только могла - с застрявшей между ними тревожно скулящей Бертой.
- Забей, - так же хрипло проговорила она, прижимаясь щекой к его кудрявой макушке. - Просто забей, и всё. Он паршивый, тупой, высокомерный сукин сын. Забей.
Притихшая было Берта завозилась между ними, тоже требуя своей доли обнимашек, и Гэл, глубоко вздохнув, обхватил и её за шею свободной рукой. Они сидели так, а Берта, счастливо пыхтя, старательно лизала им щёки и руки, пока Гэл не засмеялся дрожащим смехом.
