Чтобы ни от кого не зависеть, приходилось работать. Появились пропуски и проблемы с успеваемостью. Сколько раз моя судьба висела на волоске. Впервые был благодарен матери за вбитое в меня трудолюбие. Прошло больше года, прежде чем смог приехать домой. Мама нашла мне замену, удочерив сироту. Никогда не видел такого милого ребенка. Мать в ней души не чаяла, и ко мне ее отношение изменилось. Не было больше объекта для мести, она видела во мне взрослого, независимого человека.
Незаметно пролетели годы учебы. У матери был успешный бизнес, но платья и шляпки меня не интересовали. За пять лет, появилась привычка к свободе. К тому же, у меня был красный диплом и свой стартап. Вернутся домой, и вечно быть на вторых ролях было не по мне. Решение остаться в Москве, пришло само собой. Все же, удалось выкроить месяц и побывать на родине. Как же был рад их видеть...
Дед порылся в карманах больничной пижамы и вынул смятую, с обожженными краями фотку. На ней был молодой парень с глубокими серыми глазами и малышка. Ее лица было почти не разобрать, лишь вьющиеся с рыжиной волосы и зеленые как плошки глаза. Его руки тряслись, а на глаза навернулись слезы:
- Это все... Все, что у меня осталось... Фани была в том возрасте, когда девочки необыкновенно милы. Мама, наоборот постарела. Морщинки прорезали ее красивое и строгое лицо. Кожа стала сухой и дряблой. Скрывая изменения, она накладывала тонны косметики, но вопросы в нашей семье задавала только она.
За дни, проведенные дома, успел полюбить мою сводную сестренку. Вместе мы гуляли по осеннему городу. Собирали красные и золотые листья. Она без умолка болтала. Казалось, она знает все на свете. Я был готов забыть все прошлые обиды. У меня никогда не было простого семейного счастья. Мне казалось, рядом с Фани я обрел свое потерянное детство, но мама научила меня правильно выбирать путь в жизни. Стартап не ждал, и я рассказал матери о своем решении. Ее реакция была предсказуема. Не стал спорить и что-либо доказывать. Чемодан был давно упакован, билеты куплены, такси заказано.
Два года каторжной работы, хотелось все бросить, но прощальные слова мамы заставляли все начинать с нуля. Стартап только-только дал результаты, как позвонил адвокат матери и простил приехать. То, что мама в больнице меня не пугало, а вот исчезновение со счетов крупной суммы - ставило в тупик. Из аэропорта сразу в больницу. Новый шок. Мама впала в кому. Думал, готов ко всему, но увиденное было страшнее. Передо мной лежала старуха более похожая на мумию, чем на дородную сорокапятилетнюю женщину. На все вопросы доктора лишь разводили руками. Просидел рядом всю ночь. На рассвете она ушла, так и не очнувшись.
Не знаю, что бы со мной было, если не Фани. Только ради нее продолжал жить. Проект в Москве пришлось продать. Деньги были нужны здесь. В наследство мать оставила лишь долги. Жизнь потихоньку налаживалась. Сестренка пошла в школу, а я вновь по уши в работу. Это были три самых счастливых года моей жизни. Беда пришла нежданно-негаданно. Первые признаки болезни проявлялись и раньше. Фани отставала от сверстников. Часто жаловалась на боли в голове. Но врачи ничего не находили. В десять лет ее развитие остановилось, перестала расти. Ее нежная кожа стала покрываться морщинами, а рыжие кудри серебром. Врачи поставили синдромом Хатчинсона-Гилфорда. Лекарства от прогерии нет. Максимум, обещали три года жизни.
Мы объехали десятки клиник, и в Израиле, и в Германии, но все было бесполезно. Отчаяние захватило мой разум. Умирающая мать каждую ночь являлась мне с немым укором. Раз за разом переживать ее смерть было выше моих сил. Прежде, по-настоящему не верил, считая религию уделом слабых. Все изменилось, взывал к спасителю каждую ночь, но бог не слышал моих молитв. Сестре становилось хуже, а покойница не оставляла меня в покое. Не знаю, кого больше ненавидел себя или творца. Мой воспаленный разум кидался из крайности в крайность. Газетное объявление. Потомственная шаманка. Изгнание злого духа. Номер телефона. Отчаянье заставило меня позвонить. Слащавый голос посредницы назвал сумму. У меня никогда не было таких денег. Тогда я решил - не судьба...
Дед молча смотрел в никуда, перебирая скрюченными от ожогов пальцами обгоревшую карточку. Зина сама налила ему полный стакан. Он проглотил вискарь, будто простую воду.
- Сестренка угасала у меня на руках. Куда пропал мой нежный ангел. Ее тело подобно коре дуба покрылось страшными морщинами. Седые похожие на паклю волосы клочьями падали с ее головы. Милая улыбка превратилась в оскал. Впалые глазницы навсегда скрыли в себе ее чистый взгляд. Курносый носик уподобился хищному клюву. Я не мог смотреть на нее. Каждый взгляд вызывал отвращение и безумную ярость. Ярость от моей беспомощности и бесполезности. Благодаря Фани, посчастливилось обрести не просто родного человека, а то, чего у меня никогда не было, семью.
Не в моих правилах было сдаваться. С раннего детства привык бороться, пока есть хоть ничтожный шанс. Начал выводить активы. К концу года, удалось собрать почти половину запрошенных денег. Продал все: квартиру, машину, даже вещи и украшения, оставшиеся от матери. Набрал кредитов в банках, занял, сколько смог, у знакомых. Посредник позвонила сама. Как они узнали, что мне удалось собрать деньги? Впервые в жизни было по-настоящему страшно, но не за себя. Боялся, если меня обманут или убьют, кто поможет сестренке.
Кроме денег, посредница велела принести последний подарок Фани от матери, но, что именно, не сказала. Уже неделю сестра лежала в реанимации, и лишь изредка приходя в сознание. В полубреду ходил по больничному коридору, тщетно надеясь на чудо. Мое отчаяние достигло предела. Подобно Фаусту, был готов продать душу, только бы Фани очнулась. Последняя надежда, как и моя сестренка, угасала с каждой секундой. Кто была та женщина, медсестра или просто санитарка. На гране помешательства, поведал ей свою историю. Оказалось, шесть лет назад, она ухаживала за умирающей. Сразу вспомнил маму. Время, симптомы, все совпало. Она рассказала, как моя мать перед самой смертью одела на шею Фани чокер с серебряным крестиком. Сразу его узнал, он и сейчас был на сестре. Женщина говорила, что девочка сильно плакала, рвала на себе одежду, но я уже не слушал. Войдя в палату, тотчас снял крестик и поспешил на встречу. До назначенного мне времени оставалось меньше часа. Такси привезло меня загород, но подъезжать ближе к "проклятому дому" шофер отказался за любые деньги.
Солнце село, и мне пришлось впотьмах пробиратся через примыкавший к кладбищу пустырь. Посредник встретила меня у входа. Взяв деньги, подвела к открытой двери. Дальше должен был идти один. Отрывшийся коридор казался бесконечным. Из-за расположенных справа и слева дверей доносились жутковатые шорохи. Запах был такой, будто оказался на скотобойне и в выгребной яме одновременно. Колени подгибались. Холодный пот буквально лил со лба. Минула вечность, прежде чем достиг последней двери. Дрожь, начинавшаяся на кончиках пальцев, разбегалась по всему телу. Чувство будто кто-то стоит за спиной становилась все сильнее. Нелепый выбор, обернуться или идти вперед, застал меня врасплох. Неизвестность впереди пугала, но нечто сзади было еще страшнее. В тот миг вспомнились слова мамы: "выбрал цель, иди к ней, борись и никогда не сворачивай". Потребовалась вся моя сила, чтобы переступить порог. Смрадный, липкий туман обхватил меня. Шаг наугад. Второй, третий. Кожа на моем лице вздулась буграми, а сердце разрывалось на клочья. Неизвестность, что может быть страшнее?
Свежий ночной ветерок дыхнул мне в лицо. Туман исчез. Гигантские стволы уходили в небо, а меж голых ветвей ярко горели звезды. Чуть вперед, лесные великаны расступились. На образовавшейся плеши стояла крытая звериными шкурами яранга. У входа, перед костром сидела шаманка больше похожая на жабу, чем на человека. Мой язык присох к небу, подобно рыбе вынутой из воды, лишь шевелил губами.
- Не бойся ты так, ведь не за себя просишь. Давай, что принес! - словно вечевой набат звучали в моем сознании ее слова.
