– Я тебя на карниз вытолкаю и окно запру. Рожай уже!

– Ты только меня не бей… И его тоже… Он мне минет сделал.

Блядь. Я так и сел на кровать. Даже про курево забыл. Охрененные новости!

– А я… А я ему подрочил. Он сказал, что это не значит ничего.

Да заебись! Не значит!

– Мало я его за Леночку тогда отпиздил, – пробормотал я, всё-таки закуривая. Внутри было мерзко. Чёрт, лучше бы я и не выяснял. А то теперь, мало мне собственной хуиты в голове, я всегда и об этом думать буду. Макс и Игорь. – А ты-то чего вдруг? Любви и ласки захотелось? Так пошёл бы к девкам. Они тебе и минет забабахают и чё хочешь!

Ну, вот и как теперь с ними быть? По-хорошему, Игорю за такое блядство надо бы в глаз дать… Но черт, у меня на Игоря просто тупо рука не поднимается по-настоящему, это не Вовчик. А Макс… А как я могу бить Макса? После того, что он сделал?

Да что он за человек такой, всё-то с ним не так! С одной стороны – он весь такой крутой. И сильный. И смелый. И вообще. А с другой – он делал Игорю минет. У меня сейчас мозги разойдутся в разные стороны. Ну, вот как так?

Надо это дело прояснить и как можно скорее.

– Короче, слушай меня, ты, – я вышвырнул окурок в окно. Растёр по себе растаявший снег, чтоб совсем остыть. – Чтоб такого больше не было. Вообще. Ясно?

– Ладно… Макс сказал, что больше не полезет.

– В смысле, он к тебе полез? Минет делать, что ли? – всё, я окончательно в ахуе и ауте.

– Как-то да, – Игорь вертелся под одеялом, скрип меня раздражал, да ещё каждое слово из него клещами тянешь. – Ну, а потом попросил, как бы в ответ… Он сказал, я нравлюсь ему.

– Нда, – я треснул рамой изо всех сил, так, что стекло зазвенело, – ты ему? С чего бы это?

– Стас, я, конечно, знаю, что ты ни с чьим мнением не считаешься, но ты просто пойми, Веригин – гей. Он умный, весёлый, сильный – но он гей. У него парни были, я спрашивал.

– Парни, ага, – я забрался в постель, – и чего теперь?

– Ничего, Стас, пожалуйста… Просто не надо!

– Так, заткнись и слушай, – я прикрыл глаза. В голове всё горело, как будто я смотрел в упор на костер или закат. Хотелось закрыться руками, только без толку. Такое бывает… Сейчас пройдёт, пройдёт. – Чтоб больше такого не было. Понял? Ты понял? Хочешь секса – иди, вон, к Люське или Вальке, или ещё к кому, только не к Машке Дровянко из десятого, у неё какая-то хуйня венерическая. Но не к Максу, понял?!

– Стас…

– Заткнись!

– Стас, я…

– Заткнись, я сказал! И вообще. И чтоб не упоминал это при мне! Никогда, понял! И про меня всякой хуйни не думай, окей?

– В смысле?

– Да в прямом, – я поморщился. Ненавижу такие моменты. – У меня всегда так…

Игорь дерётся редко и не тренируется с нами почти. Конечно, он не знает. Такое со многими парнями случается, это просто тело. Ну, как по утрам. У Вовчика – то же самое.

– А у меня…

– Всё, закрыли эту тему! Отбой! Завтра учёба начинается, так что лёг и уснул!

Игорь отвернулся к стене, но, судя по дыханию, ему не спалось. Как и мне. Тело… Тело – это тело. Я принялся представлять его внутри – мышцы, кости, сосуды, капилляры. Нервные окончания. Пузырьки лёгких, всасывающие кислород. Ворсинки желудка, впитывающие питательные вещества. Тело. Тело должно слушаться мозг. Сердце – это просто мышца, которая гонит кровь. А когда не слушается мозг, что тогда?

Игорь вертелся, скрипел своей сеткой. Я жевал угол подушки. Чёртов Макс, зачем он утром так, зачем он меня обнял?

Я прогрыз в наволочке дырку, почти добрался до перьев и, в конце концов, решил. Пусть всё идёт, как идёт. Посмотрим, что будет. Потому что я, всё равно, не знаю, как тут поступать. Просто постараюсь не думать о Максе и Игоре, о парнях Макса, о том, что он гей. Это не важно. Просто так странно...

Может, я, всё-таки, тю-тю? А что, похоже. С психа-то спроса нет. И что же будет завтра?

Я перевернул подушку изгрызенным краем от себя и уснул.

Макс – гей. Не пидор. Раз, два, три… Надо с этим разобраться. Шесть, семь, восемь… Я отжимался, чувствуя, как разбегается по телу кровь, как напрягаются мышцы и утихает сумбур в голове, который остался там со вчера. Ничего нет лучше физических нагрузок, чтоб мозги устаканились. Пятнадцать, шестнадцать… Итак, план на сегодняшний день: ищу Азаева, бью его для начала… Восемнадцать, девятнадцать…А остаток дня посвящаю Максу. Надо с ним разобраться, он…

– Стас, там без нас всё съедят, пошли уже умываться!

– Иди сам, – я бросаю взгляд на Игоря, он как-то странно смотрит на меня. Небось, думает про вчера. Он у нас вообще впечатлительный в этом смысле.

– Я тебя жду, а ты что, рекорд решил поставить? Ты уже раз пятьдесят отжался!

– Не отвлекай! – так, на чём я остановился? Одиннадцать, двенадцать, разобраться с Максом…

– Стас!

Опа, я, кажись, по третьему кругу пошёл… Что-то я сегодня с утра чересчур бодрый. И блин, Макс там без меня умывается!

– Ты чего меня раньше не дёрнул, пошли быстрей!

Макс, действительно, уже был там, умывался, прижимая руки к лицу. Какие-то дебилы кривлялись вокруг него, делая вид, что сейчас пнут, но дёрнулись подальше, когда меня увидели. Я отодвинул пацана от крана рядом и плеснул в лицо ледяной воды.

– Утро доброе.

– Эээ? – Макс оторвал ладони от лица. – А, да, утро…

Чтоб ему сказать такое? Ну, для начала?

– А чего у тебя такие синяки под глазами? Чем ты там по ночам занимаешься?

– Да ну тебя… Выспишься тут, как же, – Макс глянул на себя в зеркало, – я, вообще, скоро сам на себя не буду похож.

Тоже мне, блин, нашёлся тут. Я задумчиво почесал подбородок – побриться, что ли? А, так сойдёт.

– А чё, Стас, чё тебе теперь будет? Ты ж Азаева подрезал, тебя его отец теперь убьёт, знаешь? Или в рабство продаст!

Я обернулся. Десятиклассники-дебилы сбились в кучу и такие смелые, блин! Не до них сейчас, чесное слово.

– Интервью не даю, съебитесь с горизонта! Игорь, чего ты там копаешься, пошли, пока в столовой есть ещё что-то съедобное!

– Нет, ну и я же ещё копаюсь, – пробормотал Игорь, торопливо вытираясь. Я в столовую торопился по двум причинам. Нужно было, во-первых, выяснить, вернулся ли, наконец, Азаев, а, во-вторых, надо с Максом переговорить.

– И обязательно надо сжигать омлет, – Макс копается в своей тарелке, – Стас, ты печенье будешь? Нет? Тогда я съем.

– Азаева нет, – докладывает Вовчик, – и никто не знает, где он.

– Пацаны говорят, что он, вроде, сильно с Таримовым посрался – то ли перед самыми каникулами, то ли на них, – сообщает Танкист.

– Их же там уехало несколько, – это уже Паша, – которые с Азаевым всегда тусили, ну, он, вроде как, в меньшинстве остался.

Ага, вон оно как!

– И интересно тебе эти сплетни собирать? – Макс размазывает по куску хлеба масло тыльной стороной ложки.

– Это не сплетни. Это информация.

Как же мне нравится это слово – информация. Норма, форма, нация, фон, ром, мина… Хорошее слово.

– Чем больше ты знаешь – тем больше можешь, – назидательно продолжил я, – и вообще, хватит тут сидеть, звонок через три минуты!

Вот мы и поели, а я ещё так и не придумал, что сказать Максу. Начинаю думать, а в голове кино включается – Макс и Игорь. Я точно свихнусь!

Поэтому Макса я посадил с собой, а Игоря – подальше. Нефиг им рядом сидеть!

– Сдаём тетради с работами на проверку… У вас целые каникулы были… Что значит, дома забыла? Два! – Елена Васильевна ходила между рядами, собирая наши работы. – Веригин, ты почему на урок пришел такой мятый, как из задницы? Не мог рубашку погладить? Это для тебя слишком сложно или ты для этого слишком хорош?

– Вот чёрт, – прошептал мне Макс в ухо, – я про рубашку только утром вспомнил…

– Ага, – так же тихо ответил я, чувствуя, как темнеет в глазах, – на перемене отдашь кому-нибудь, пусть погладят…

– Да я и сам могу…

– Ещё не хватало…

Свет за окном был серым и мутным, в классе – жёлтым и дёрганным. Первый урок в четверти. Учительница что-то пишет на доске. Кто-то смотрит, кто-то спит.