И заснул.

- Филэ?!

Губы шепнули на ушко знакомое слово. Невольно улыбнулся, чувствуя родное тепло и запах, ощущая прикосновения рук, загрубевших от меча, к телу.

- Почему, - хотелось кричать. - Почему ты не принял почести, которые я организовал? Для тебя! Разве они не важны? Что подумают, твои новые подданные?

- Мне важен только один человек на свете, это ты. – Прошептали любимые губы, и подкрепили слова нежным поцелуем. Найдя мочку левого уха слегка прикусили, взрывая во мне поток бешённого желания. Со стоном, перевернувшись на бок, я обвив руками твою шею, прижимая лицо к груди.

- Мой Александр!

- Гефестион, сердце моё, прости, не удержался разбудил тебя!

- И правильно сделал, ты сократил время нашей разлуки, которая уже пожрала меня как семиглавая Сцилла.

Горячо нашёптывая кучу бессмысленных слов, я кинулся в омут твоих желаний, как когда-то, когда мы были невинными юношами, отринул себя, собираясь отдаться без остатка.

- Похоже кто-то сильно соскучился!

Отдуваясь от череды беспрерывных поцелуев, громко воскликнул ты, радуясь моей страсти. Поднырнув ладонями под поясницу, слегка приподнял. Устраиваясь поудобнее между враз раздвинутых бёдер, лаская их подушечками пальцев. Налёг. Стал медленно входить. Пять месяцев без секса! Они давали о себе знать. Я шипел. Ёрзал под тобой, и не выдержав, один раз застонал от боли. Страдая, даже не подумал расцепить скрещённые лодыжки на твоей короткой пояснице, напротив, сам двинулся навстречу, растравляя мучения как смертельно раненый воин, срывающий повязки, и жаждущий только смерти.

- Я весь твой, Александр!

Кричал сходя с ума счастья, впиваясь в покрытые степным золотистым загаром плечи, царапая их длинными придворными ногтями, окрашенными жемчужным лаком.

- И ничей более, Гефестион! Слышишь! Ты послан мне богами! О благодарю тебя мой отец Зевс, за столь щедрый подарок!

Каких только фраз мы не сказали друг другу за то утро: глупых , пустых, лживых. Мы клялись, но не собирались исполнять обетов, падали в любовь, но разбивались о камни ревности, мы хотели жить, но в конечном итоге оба, выбрали смерть.

Отдыхая, я не мог наглядеться на тебя, сотый раз пропуская выцветшие светлые прядки сквозь пальцы, целовал каждый волосок, замирая от счастья. Готовый в любой момент продолжить наши любовные упражнения. Ты напротив, сник, усталость последних месяцев дала о себе знать, оттого положив голову мне на грудь, сладко заснул. А я ещё долго не мог смежить век, радость обрушилось сияющим водопадом и только идиот мог не принять даров судьбы и храпеть, отнимая у времени восхитительные минуты нашего блаженства.

Сбоку шевельнулась занавесь, и из-за неё выглянул испуганный Багой.

О Мардук, он же бы в спальне, как я мог забыть, евнух отдыхал за ширмой! О Дионис, он все видел и слышал! Какой стыд. О нет, он смотрит на тебя, он видит тебя обнажённого!!

Схватив одеяло, я быстро закрыл возлюбленного, и ещё сильнее прижал к себе сопящее во сне счастье, так словно этот маленький евнух мог его отобрать. Вцепился в тебя как зверь в добычу, красноречивым взглядом указывая слуге на дверь.

- Вон, пошёл вон.

Багой понимающе взмахнул длинными черными ресницами, и неслышно выскользнул, придерживая тяжёлые красного дерева с слоновой костью, створки дверей. Я проводил его встревоженным взглядом, гадая, почему ещё вчера грустный и задумчивый, сегодня он засиял подобно звезде.

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== 19. Филипп. ==========

Три долгих дня мы не выходили за пределы спальни, три дня, ели с одного блюда и дышали одним воздухом, не в силах даже мгновения провести без любимого, изо всех сил выражали подзабытые чувства в поцелуях и ласках. Водя кончиками пальцев по моему лицу, ты пересказывал все события которые случились за время долгой погони, я же, не вслушиваясь в слова, желал только одного - бесконечного продолжения сладостной пытки, время от времени захватывая твои пальцы языком и жадными губами, блаженствовал. Отвечал невпопад, теряя голову от счастья.

На четвёртый день ты сказал.

- Прости за то, что пропустил торжество. Я как-то не подумал толком, захотел немедленно насладиться зрелищем твоей заботы о городе.

- И тем самым порадовал меня! Так что мы квиты!

- Если хочешь можем устроить повторную церемонию, и я все сделаю, чтобы дать тебе шанс проявить себя во всей красе.

- Согласен принять корону Азии?

- Конечно, и передать её мне должна, сама мать Дария! Хочу чтобы она признала меня сыном! Ты сможешь это устроить?

- Боюсь с ней будет небольшие проблемы, …

- Гефестион?

- Я поторопился, боялся, как бы известие о смерти царя не обогнало меня, не дало возможности Статире с сыном бежать, старуха все видела…я не хотел, повторяю я не учёл…

Ты помрачнел, бросив ласкать моё лицо, сел, спустив ноги с ложа и уставился в угол комнаты.

- Это плохо филэ, но сделанного не вернуть. Не ходи к ней, я сам поговорю с матерью Дария, и вообще не приближайся более никогда к царским детям.

- Понял.

И в жаркую летнюю ночь, на меня вдруг дохнуло иллирийским, подзабытым холодом одиночества.

- Александр, - я робко коснутся напряжённых плеч, пытаясь развернуть тебя и заглянуть в глаза. В ответ ты нервно передёрнулся, сбрасывая мои руки и резко встал.

- Хватит Гефестион. Время дарованное нам Эросом закончилось, я иду работать.

Стук двери. Сухой хлопок тяжеловесного красного дерева показался невероятно громким. Закрыв лицо руками, я упал в подушки, кусая себя за пальцы, чтобы не заорать от отчаянья.

Впрочем церемония прошла гладко, не знаю как и какими словами ты покорил строптивую старуху, но на церемонии коронации она не колеблясь взяла с подставки золотую тиару покойного сына и водрузила тебе на голову. Я пропустил столь значительное событие, занятый сверх всякой меры столом и развлечениями, и чуть блюдо с рыбой не уронил, увидев тебя в золотых одеждах и короне, вышагивающего по парадному проходу в окружении наших и персидских вельмож. Милостиво принимающего поздравления и награждая каждого без исключения дружеским расположением. Стоя с проклятой рыбой, красиво обложенной лимонами и политой соком гранатов, я оказался настолько далёк от тебя, оттеснённый, иными, не обременёнными ношей придворными, что готов был провалиться сквозь землю со стыда. Ты, заметив моё неудобное положение, кивнул и сразу же отвернулся, выслушивая очередные похвалы от хитрющего Эвмена. Как я донёс эту рыбу и куда поставил, не помню, как побежал за тобой, как пробивался свозь толпу, как хотел быть рядом тоже не помню, наверное, в то момент мною владели демоны.

Затесавшись в толщу льстецов, оттерев плечом даже громаду Кратера, приблизился.

- Прими и мои поздравления, великий царь.

- Гефестион, прекрати! К чему этот официоз, лучше дай знак к началу пира, хочу сегодня развлекаться всю ночь. И не уходи, помни своё место, - оно всегда около меня!

Сказав так, ты разрушил было выстроенную стену обиды и я как последний дурак принялся скакать вокруг тебя, разве что, не виляя хвостом, которого у меня естественно не было. Вспоминая тот вечер, поражаюсь собственной наивности, казалось бы погрязший в интригах, привыкший к предательству и лицемерию, я мог быть более осторожен. Но нет, не хотел быть опытным царедворцем, решил - боги посылают мне эту единственную прекрасную ночь для истинных чувств, и потому открыл им своё сердце настежь.

Незадолго до празднества, я имел с Багоем небольшой совет, и был удивлён, когда приятный в общении евнух, всегда спокойный, нежно-рассудительный, вдруг вбежал ко мне в крайнем волнении.

- В чем дело, милый мальчик? На тебе лица нет!

- Мой добрый господин, беда! Проходя мимо двора наказаний, я увидел своего друга. Его зовут Нарбазан! Предводитель войска великого царя Дария!

- Ну, да я отдал приказ его казнить!

- О пересмотрите своё решение, мой добрый господин! Клянусь, он достоин жить!