Понимая, что теперь вряд ли засну, встал и разыскал на полке небольшой кувшин, войдя за ширму к рыдающему Багою, протянул сосуд.

- Сбегай в винокурню и наполни его до краёв, самым крепким вином. В таких случаях, надо пить. Много пить!

- Вино не поможет мне, о господин.

- Тебе нет. А мне да, живо поднял зад и поскакал, и попробуй только промедлить, отпинаю тебя, похлеще чем Феликса! Неделю будешь кровью, плеваться.

На следующий день, я уже по деловому, организовывал похороны, естественно с царским размахом, принимал соболезнования, написал тебе слезливое послание и напоказ ронял фальшивые слезы у двух золотых гробов. Приготовленных для отнесения в башни молчания.

Запер, спрятал в себе отвратительную маску медузы Горгоны, которая с недавних пор все чаще стала заменять мне человеческое лицо. А что же ты? Ты, узнав о случившимся прислал мне с оказией, два сундука золотых украшений, награбленных по дороге и письмо полное притворных сожалений.

Два отъявленных злодея! Разбойники и клятвотступники, коих хвала богам появляется в нашем мире не много. Вот кем мы стали, Александр, воспитанные на высоких идеалах античной философии, мы растеряли все, что нам когда-то было дано мудрым учителем. Не удивительно, что пещерная богиня Кибела ужаснулась увидев нас и предрекла жуткие страдания.

Вечерами, глуша воспоминания, я много пил, если не помогало, прибегал к услугам опиума, даже общество Багоя уже не спасло от хора внутренних демонов. Милый мальчик старался как мог, запрятав глубоко в себе боль от известия о смерти любимого ухаживал за мною, в его глазах, я не видел осуждения, а только нежную жалость, порой мне казалось он понимал меня и тогда я пытался оправдаться. В итоге ещё сильнее запутывался, злился, обвинял богов и тебя, впадал в отчаянье. Чуть ли не пинками, выгонял Багоя из спальни. А на утро, открывая глаза, первое что видел, так это его, свежего с неизменной улыбкой, стоящего возле кровати с мятным настоем для охлаждения горячей головы.

Ближе к лету, послы доложили, что ты в тридцати днях езды от Вавилона и вскоре прибудешь в столицу. Пышный приём, восторженные жители, золото и цветы, роскошные персидские ковры, коими я приказал выстлать каменную мостовую от ворот Иштар до дворца, превратив церемониальную путь в дорогу богов. Львы в клетках, слоны, в богатых попонах, с эфиопами погонщиками на спинах, рычащие гепарды и стройные дрожащие газели под защитой дрессировщиков. Красавицы персиянки, отринувшие как последний оплот скромности, чадру, в развивающихся платьях, пляшущие под звуки местных инструментов, напоминавших дудки и свирели. Уличные факиры, таинственные индусы с плетёными корзинами, в коих ждали своего часа смертоносные, но послушные человеку, аспиды. Флаги, ленты, смех и крики, я словно пытался спрятаться за всем этим великолепием, очиститься от кровавого пятна, которое въелось в душу. Собираясь на церемонию, несколько часов провёл за одеванием, нанесением на лицо пяти слоёв краски, репетицией речи, улыбки, выражения глаз. Багой сбился с ног, доставая мне все новые и новые ткани, прошитые драгоценными нитями, унизанные жемчугом и алыми гранатами. На длинные пальцы я одел кольца и перстни принадлежащие самому Дарию, запястья украсил цельнолитыми браслетами из чистого золота с крупными рубинами. Ожерелье, стоимостью в сотню талантов сдавило шею и утяжелило грудь. Единственное, от чего я поостерегся – надевать ставшую уже привычной корону, все-таки в твоём присутствии выставлять себя правителем, было бы в высшей степени рискованно. Ограничившись сложной причёской из завитых и переплетённых прядей, в последний раз осмотрел себя в гладкое бронзовое зеркало и остался доволен.

- Божественен, как и всегда.

По обычаю Персии, встречать царя полагалось на пороге дома, соблюдая чужеземный ритуал, поддерживаемый Феликсом и Багоем сполз по парадной широкой лестнице, замирая от предчувствия момента нашей встречи. Мы не виделись пять месяцев, огромный срок, ещё никогда так подолгу не расставались, сможем ли забыть былые распри и стать тем, кем были изначально – самой прекрасной парой на свете? Сомнения не давали мне спокойно дышать, проклятое золото стесняло шаг, я едва ли не падал под тяжестью царского одеяния. Феликс, распорядитель встречи, залез на балкон, свесившись вниз, крикнул, что войско во главе с тобой уже вступило в город и медленно движется ко дворцу.

- Пора!

Отброшены за ненадобностью помощники, мимо отряда телохранителей в новеньких доспехах, щурясь от солнечных зайчиков, отбрасываемых начищенными до блеска, мечами и копьями, бросая яркие отсветы драгоценных камней, на серые стены, из мидийского мрамора, я, подобный Мардуку, всеобъемлющему и могущественному, сделал первый шаг. Сходя с высокого крыльца, словно с небес к кричащему от восторга морю людей. Пот застлал глаза, стало враз жарко. Почему медлят носители опахала? Где они, шакал их раздери! Словно поняв моё неудовольствие, сразу трое рабов сорвались с места и начали усиленно размахивать огромными веерами из страусовых и павлиньих перьев. Легче не стало, я сопрел, как хромой осел шагающий с непосильной ношей, едва ли не упал под тяжестью драгоценного металла и самоцветных камней, расплавился искусный грим, наложенный опытной рукой Багоя.

- Наместник царя царей и любимец богов, благородный Гефестион!

Провозгласил оратор и мне захотелось дать ему кулаком в зубы.

Два подола: нижней рубахи и халата до пят, и край юбки с бахромой, тащились за мною следом, чуть ли не по всей лестнице, спереди, я придерживал глубокие складки одной рукой, чтобы не наступить на них и на радость всем недоброжелателям не скатиться с ступеней кувырком. Как мог сохранял величественность. Пусть все знают, ты достоин короны царя царей.

- Эй! Да это же наш Геф! Ой, не могу! Глядите, как вырядился! Прям петух индийский!

Что за дела? Где ты? Во главе отряда – Птолемей, за его плечами Ладомеот и Марсий? Хитро подмигивает чёрный Клит? Хохочет, и тычет пальцем в меня – Филота?!

Я был в растерянности, переводя взгляд с одного македонца на другого. Ища своего, долгожданного возлюбленного. Рот пересох, и я едва прохрипел.

- Александр!

- С ним все в порядке. Узнав о строящейся дамбе, наш царь, изъявил желание посмотреть на неё, к вечеру будет!

- Мой приём! Празднество! Состязание певцов! Танцоры!

- А мы чем хуже, давай представляй нам своих шутов! И тащи все, что есть в кладовых. Мы малость отощали! Вина, вина побольше!

Гогоча и пересыпая речь грубоватыми шутками, твои друзья, спешились. Панибратски похлопывая меня по спине и плечам, гульбой направились к накрытым с особым тщанием столам. Они шли мимо меня, не замечая ни красоты, ни величия, то, над чем я работал несколько дней, продумывая каждую деталь для них не значила ровным счётом ничего! Во всяком случае, не более жирной ножки ягнёнка, под кислым сливовым соусом. Стараясь до конца выдержать заданный тон, я натянуто улыбнулся, широким жестом приглашая всех и заняв место справа от пустующего трона, объявил начало праздника.

- Будь оно все проклято! Твари. Смердящие собаки! Пьяницы, дикари! Ненавижу их!

В полночь уйдя с шумного пиршества, в остервенении принялся срывать с себя золотые одежды, кидая их в угол. Разбрасывая по спальне, драгоценные перстни и браслеты.

- Дамба дороже меня! Меня, который все сделал для его воцарения! Никто другой не согласился бы на такое, а я пошёл! И вот благодарность! Он едет смотреть на грязную воду, я же, словно последний флейтист вынужден развлекать его пьяных друзей-скотов! Быть объектом их грязных шуток! Неужели это все, что я заслужил! Багой, принеси вина!

- Мой господин, вы и так изрядно пьяны, вам вредит излишек.

- За собой следи, болван!

- Вы не в себе, господин. Умолю, лягте спать, утром события станут более благоприятными!

Я мог бы и ещё поорать, осыпая Багоя грубыми македонскими ругательствами, но подумав, махнул на все рукой.

- Да катись оно всё в Тартар.