- Убери кинжал! Дай пройти!

Не тут то было, Багой как оказалось впоследствии, настроенный решительно, хотел защищать тебя даже ценою собственной жизни. Но, что значил его жалкий ножичек против моего меча, познавшего столько битв, меча, который мне пришлось наполовину вынуть из ножен, дабы указать глупцу, реальную расстановку сил. Евнух, даже не посмотрел на угрозу, бросился на меня, как бессмертный. Убить его, было вопросом нескольких мгновений, я же, лишь милосердно ударил соперника кулаком в живот, намереваясь, сбить с ног и пару раз, пнуть.

- Аль Скандир!

Евнух, даже не согнувшись, попёр на меня, не понимая проигрышной ситуации. Его безумие, страх за тебя и злоба на меня, сплелись в один страшный неразрывный узел, отчаянье придавало сил. Не знаю, кто его учил обращаться с кинжалом, но, действовал Багой крайне умело, извиваясь как ядовитый гад, сумел нанести мне несколько неглубоких царапин, до тех пор, пока я перехватив инициативу, не зажал его в углу палатки.

- Все! Успокоился! Клянусь, я не враг!

- Ложь, все ложь! Так же ты улыбался Статире и её сыну, держа нож за спиной! Я видел, как ты убил их!

- Да, убил! Так было нужно Александру!

- Тебе, только тебе! Аль Сканлир не хотел смерти царицы! Он почитал Дария и никогда бы не отдал такого приказа! А сегодня пришла его очередь? Да! Не позволю!

Гротеск ситуации, бесполезные фразы, ничто не могло образумить сходившего с ума перса. Сколько бы раз я не проорал ему в уши правду, он все равно бы услышал только то, что ты внушал ему долгими вечерами. Выходит, ты даже проигрывал и свою смерть, возможно, советовал любовнику опасаться. Как же низко ты ценил меня в то время, как же низко я пал в некогда родных глазах, раз ты подумывал о возможном вероломстве бывшего филэ. И как только эта мысль пришла мне в голову, я разжал пальцы и отступил, не обращая внимания на напряжённого Багоя, обернулся к тебе.

- Вот значит, как ты обо мне думаешь. Чем я заслужил твои подозрения?! Тем, что продал свою душу, демонам? Сам стал одним из них. Зачем тогда клятвы, если ты презираешь меня за верность?

Наверное, эти слова были сказаны с такой горечью, что даже у Багоя опустились руки и он, тяжело вздохнул, отодвинулся, пристально следя за каждым моим движением.

- Теперь разрешишь?

Тот подумав, кивнул. Не желая подвергать евнуха тревоге, отстегнул и снял с себя перевязь с мечом, бросил подальше тяжёлый кинжал Крисида. Чем вызвал слабую улыбку на искусанных от горя, губах. Страдая, Багой забрался на твоё ложе, упал в ноги, слезами умывая холодеющие ступни, обнимая неподвижные голени. Зашептал какие-то персидские молитвы. Я, желая облегчить усталую голову, осторожно снял корону, боясь как бы евнух вновь не заголосил о предательстве, хотел поставить её рядом, на столик.

- Одень её. Филэ.

- Александр ты…

- Я умираю, надо назвать преемника, позови всех.

- Вот ещё! Никого звать не буду, да и ты не умрёшь! Слышишь! Я не Багой и отчаиваться не намерен, через пару дней мы выступаем на восток, твоё место во главе войска, потому не рассчитывай, что дам тебе залежаться.

- Ты не понимаешь…

- И понимать не хочу!

- Я должен, пусть знают - ты мой наследник, ты царь! Все… только тебе!

- Замолчи и береги силы!

- Не время! Дай пергамент.

Видя, как разгораются лихорадочным огнём глаза, и понимая, что излишнее волнение повредит тебе, схватил с стола один из недописанных документов.

- Я готов!

- Пиши, филэ. Я царь царей и повелитель Азии завещаю все свои владения Гефестиону, сыну Аминтора, и никому другому, и да, будут милостивы к небу боги. И да, будет он любим народом.

Я черкнул несколько закорючек, даже издали не напоминавших буквы, протянул, едва двигая кистью ты поставил подпись и только тогда, немного успокоился. Силы оставили, тяжело дыша, почти час лежал отвернувшись к стене, и все это время я так же не говоря ни слова сидел рассматривая ковёр под ногами. Багой, перестав оплакивать тебя как покойника, тихонько вышел, видимо поняв, что если бы я хотел твоей смерти, то давно бы убил. Обоих. Начиналась ещё одна ночь, полная тревог и смутных страхов. Устав, я неловко прилёг рядом, а ты вдруг резко обнял обоими руками и что есть сил, прижался к груди.

- Гефестион, - зашептал едва слышно, - я не боюсь смерти, меня пугает одинокая вечность, умолю, добейся божественности. Я говорил с жрецами Амона они могут…

Голос оборвался и ты потерял сознание, уже который раз за эти сутки.

На смертном одре, мы теряем тщательно изготовленные маски, прорываются сами собой самые сокровенные желания, не думаю, чтобы ты лицемерил в тот час, и тогда собрав все, что осталось в моей душе от былой любви, я закричал.

- Александр, не уходи! Не бросай меня!

Принялся покрывать горячими поцелуями холодеющее лицо, со слезами в голосе выкрикивая, как люблю тебя. Был ли это спектакль, рассчитанный на умирающего или все же, я и сам не подозревал сколько во мне осталось нежного чувства, не помню и не хочу разбираться, но та ночь … ночь бурных признаний и чистосердечной боли стала для тебя решающей. Не успело заняться утро, как ты уже мог, сидя, пить горячий настой целебных трав. Филипп сказал, что это был кризис, что именно я дал толчок к выздоровлению, что без меня все бы лишились в ту ночь царя.

У своей палатки, куда я отошёл передохнуть, обнаружился сундук с роскошными персидскими тканями, лежащими в вперемешку с драгоценностями.

- Кто принёс?

- Евнух, сказал ты поймёшь.

- Отправь обратно. Не хватало мне принимать подношения от всяких идиотов.

- Гефестион, а как Александр?

- Меня переживёт. Феликс, кончай болтать. Лучше постели, я с ног валюсь.

Полное выздоровление наступило где-то через неделю, хотя ты порывался уже через три дня вскочить на коня и прогарцевать перед изумлёнными воинами, врачи запретили столь рискованные эксперименты. Все это время, я был рядом, в отместку, даже пытался сварить твой особый бальзам который отравлял мне дни ранений, но не нашёл секретных ингредиентов. Слабый от недавнего жара, ты благодарно принимал лёгкие яства, опирался на мое плечо, выходя по нужде, и даже пытался шутить.

- Будь рядом, Гефестион, - молил каждый вечер, - поспи со мной.

Приходилось изменяя собственной клятве, ложиться, укрываясь как и в молодости, одним одеялом, прижимать тебя к себе, успокаивать. В одну из таких ночей, ты признался, что действительно хотел бы видеть на троне только меня.

- И никого другого!

- Невозможно! Армия взбунтуется. Македонская знать будет плести интриги.

- И что с того? Ты единственный, кто может удержать мою империю в узде власти, никто другой на такое не способен. Мне страшно Гефестион, что произойдёт со страной, если я внезапно умру?

- Будет знатная грызня!

- Ты прав, и только один человек способен разогнать нашу свору волкодавов – это ты! Поэтому, обещай мне Гефестион, клянись именем своего покровителя – Гефеста, что не умрёшь раньше меня, а продолжишь великое дело. Хочу, чтобы ты женился и наделал много детей, хочу видеть на троне похожих на тебя, царевичей.

Очевидно, дни болезни изрядно подпортили твой ум, не понимая провальности идеи, ты фантазировал как маленький мальчик.

- Александр, тебе не нужны приёмники, у тебя будет свой законный сын. Я об этом позабочусь.

В те дни, произошла ещё одна странная стычка с Багоем, когда он вдруг пришёл ко мне в палатку. Один, без сопровождения слуги, в простом суконном халате, с непокрытой головой, хотя стояли довольно студёные ночи. Заметив отсутствие нитей драгоценностей в густых темных прядях, я непонимающе хмыкнул и как ни в чем не бывало, вернулся к чертежу нового стреломета, способного метать целых три дротика одновременно. Евнух постоял, переминаясь с ноги на ногу, озираясь по сторонам, не дождавшись приветствия, крадучись приблизился.

Отложив египетский угольник, я серьёзно взглянул на непрошенного гостя.

- Ты не принял мои дары, я их выбросил в пропасть, - как бы между прочим сообщил перс. Опускаясь на низкий стульчик, около моих ног.