– Я готов, мастер, – ответил Курт.

– Не подведи. Покажи мне всё, чему я тебя научил.

Шип и его преемник вошли в комнату, предназначенную для Священной Дуэли. Волнение, страх, желание, опасность, ярость, пыл – все чувства и ощущения слились в некое состояние, описать которое Курт не мог. Он был настолько поглощен одной мыслью: «выжить», что, когда через час вышел из комнаты Священной Дуэли с бездыханным телом учителя на руках, мог вспомнить лишь лязг металла и отдельные обрывки смертельной битвы.

– Поздравляю, теперь ты носишь титул Шипа, – произнес Клык, следивший за Дуэлью. – Сними с шеи своего покойного мастера символ Братства и носи его, как доказательство своего положения.

Курт молча опустил тело предыдущего Шипа на пол и потянулся за ожерельем, уникальным для каждого из Карателей. И только в этот момент он осознал, что вышел победителем в Священной Дуэли. Надевая ожерелье на себя, Курт ощутил себя Шипом и залился торжествующим смехом.

– И вот, среди Карателей стало еще на одного неоперившегося юнца больше, – вздохнул пришедший посмотреть на результат Дуэли Клюв. – Помнится, мастер Клык, лет двадцать назад Вы были самым молодым Карателем, а теперь мы с Вами да еще Ухо – самые старые.

– Да уж, – согласился Клык. – Даже не верится, что двадцать лет назад мне было двадцать шесть.

– Мастер Клык, сколько Вам было лет, когда Вы стали Карателем? – поинтересовался новоиспеченный Шип.

– Двадцать два.

– Получается, что я стал Карателем в более раннем возрасте, чем Вы, – с ехидной улыбкой произнес Курт. – И сейчас я самый молодой из Карателей, что делает меня…

– Мастер Коготь стал Карателем в шесть лет, – перебила Курта Язык, которая сидела в углу, раскладывая карточный пасьянс прямо на полу. – И сейчас он не на много тебя старше.

– Коготь – это совсем другое дело, – возразил Шип. – Он…

– «Мастер Коготь», – поправил его Шкура, последний из пришедших узнать результат Дуэли. – Необходимо добавлять «мастер» к титулам всех, чей номер больше твоего.

– Тяжело же тебе, тринадцатому, приходится, – Курт специально назвал Шкуру на «ты». – Называть «мастерами» всех.

– Вы абсолютно правы, мастер Шип, – Шкура произнес слова «мастер Шип» по слогам. – Крайне тяжело проявлять уважение к таким наглым юнцам, как Вы, но того требуют традиции Ордена.

– Что прошлый мастер Шип, что нынешний – только бахвалиться умелец, – добавила Язык. – Скучно.

– Скучно? – усмехнулся Шип. – А как ты смотришь на то…

– Это как ты смотришь на то, чтобы прекратить весь этот балаган, – на сей раз Курта перебил Клык. – Не дело Карателю Круга Многоликих спорить с двузначными номерами. Будь выше этого. Твой статус должен ощущаться через твое поведение, а не через слова.

– Да, мастер Клык, – покорно ответил новоиспеченный Каратель.

– Вы тоже хороши, – обратился Клык к Языку и Шкуре. – Заняться больше нечем?

– Так ведь, за те семнадцать лет, что я в Братстве, это лишь третья Дуэль, – нараспев произнесла Язык. – В то время как за этот период сменилось семеро из нас.

– Восемь, – поправил Шкура. – Если считать и мастера Когтя.

Из следующей главы вы узнаете о том, что не сделанное своевременно придется выполнить позже, и что сонливость привлекает внимание.

====== Часть 5.”Коготь”. Глава 39 ======

О том, что не сделанное своевременно придется выполнить позже, и что сонливость привлекает внимание

Жаклин стояла посреди Зала Совета – просторной малоосвещенной комнаты, в нишах которой закрытые от глаз людских плотным занавесом восседали Мудрейшие. Даже несмотря на то, что Жало находилась перед ними не в первый раз, она не знала, как выглядят Мудрейшие, и не должна была знать. Однако она в первый раз испытывала подобное волнение: впервые за все шесть лет, что Жаклин носит титул Жала, ее может ждать наказание.

– До нас дошли слухи, – раздался из-за занавеса голос одного из Мудрейших, – что во время исполнения одного из своих заданий ты не до конца выполнила свою работу.

– Прошу простить мне мою дерзость, – осторожно произнесла Жало, – но, боюсь, я не до конца понимаю, что Совет имеет в виду.

– Уничтожение Джо Джорни, – раздался второй голос.

– Так ведь Джо Джорни мертв.

– Но мечник, его сопровождавший, жив, – возразил первый голос.

– Убийство мечника не входило в мои полномочия, – объяснила Жаклин. – По этой причине я оставила ему жизнь. Если Совету неугодно то, что я оставила свидетеля, так мы, Каратели, часто убиваем своих жертв на глазах у других людей, если ситуация не требует абсолютной скрытности, ведь это не запрещено Правилами. Насколько мне известно, даже мастер Клык поступает так.

– Но мастер Клык не вступает со свидетелями в бой, – сказал третий голос.

– Ты же вступила с ним в схватку, – добавил второй.

– Это имеет значение? – спросила Жало.

– Тем самым ты показала, что человек может пережить схватку с Карателем Сокрытого Ордена, – ответил один из Мудрейших.

– Этим ты нанесла оскорбление как Братству Карателей, так и Сокрытому Ордену, – сказал другой.

– А также пошатнула статус непобедимости Карателей, – добавил третий.

– Но ведь я с легкостью победила в этой схватке, – заметила Жаклин.

– И проявила после непозволительную милость, – холодно произнес доселе молчавший голос.

– Каратели несут неотвратимую смерть, – сказал первый из Мудрейших. – Им не должно проявлять милосердие, оказывать снисхождение и совершать необдуманные поступки.

– Если тебе хотелось вступить в драку, в этом нет ничего зазорного, – медленно проговорил еще один голос. – Однако, как одной из Братства Карателей, тебе необходимо убить своего противника.

– Поэтому, – подвел итог другой, – ты должна исправить свою ошибку.

– Найди и убей его, – произнесли все Мудрейшие одновременно.

– Как прикажете, – склонив голову, прошептала Жаклин.

Жало покинула Зал Совета и направилась в свою комнату. У каждого Карателя была своя отдельная просторная комната, однако члены братства довольно редко бывали в них, поскольку большую часть времени проводили на заданиях за пределами архипелага Триада. Некоторые из Карателей использовали свои покои только для сна, как Шкура. Некоторые, как Ухо, хранили там важные для своей работы записи. Для Жаклин же комната была особенным местом, к которому у нее был особый подход, выражающийся в том, что девушка старалась украсить её всеми приглянувшимися за время выполнения бесчисленных заданий вещами. Надо сказать, что чувством меры Жало была обделена настолько же, насколько и чувством вкуса, а посему ее комната представляла собой пестрящую мыслимыми и немыслимыми цветами и расцветками, наполненную самыми разнообразными вещами и вещицами Великую Захламленность. Но сама Жаклин свою комнату захламленной не находила, более того, ее не покидало чувство, будто бы в ней чего-то не хватает, отчего с каждого нового задания девушка старалась привезти как можно больше вещей. Однако сейчас, когда ей предстояло отправиться на новое задание, Жало думала вовсе не о новых украшениях для своего дома, а о человеке, которого ей необходимо убить.

Зелорис. Жаклин запомнила имя этого мечника. Он хорошо показал себя в бою с ней, чем не мог не добиться уважения. Уважая его убеждения и навыки владения оружием, Жало сохранила Зелорису жизнь, поэтому именно ей и придется ее отнять.

– Знала бы, что Совет примет такое решение, – вздохнула Жаклин, развалившись на кровати, – убила бы его еще тогда.

Мысль о том, что лучше было вообще проигнорировать мечника и не вступать в схватку, в голову четвертой из Карателей не приходила, поскольку о самом сражении Жаклин не жалела – бой ей понравился. Несмотря на то, что Зелорис знал: его противник сильнее – он бесстрашно сражался, изо всех сил стараясь победить. И не потому, что цеплялся за жизнь – Жало успела повидать немало людей, несущихся на нее с оружием в руках в бессмысленной надежде избежать смерти, – а потому, что готов был сложить свою жизнь за свои убеждения. Жаклин же так не могла. Был один человек, чьей смерти она желала, чью жизнь хотела бы оборвать своими руками, но в то же время девушка прекрасно осознавала, что, хотя она и носит титул Жала Братства Карателей, одолеть его была неспособна.