— У меня есть другая идея. Сатира на буржуазное общество. Конторский работник и специалист по ЭВМ по имени Нео внезапно узнает страшную правду. Всё, что его окружает, это иллюзия, Матрица вычислительной машины...

— Не пойдет, — убежденно ответил Вочинников.

— Слишком "не наше"?

— Это плагиат. Идея из романа Даниэля Галуйе "Иллюзатор-3". Пару лет назад перевели, еще дискуссия была в "Технике-молодежи"... Ну, мне в первую проходную.

"Посмотрим. После обеда..."

...— То-есть, вы предлагаете вытеснить большой кассетой катушечные магнитофоны?

Товарищ Малюжный, прилетевший утренним рейсом из Киева, из головного КБ при заводе "Маяк", и по пути уже закинувший вещи в заводскую гостиницу возле проходных, улыбаясь, разглядывал серые, похожие на оберточную бумагу, эракопии. Это был крупный человек в костюме цвета молочного шоколада, без галстука, с круглым, чуть полноватым лицом, на котором уже наметился второй подбородок, академически правильным носом, разделявшим узкие, словно постоянно прищуренные глаза в окружении пухлых век, и темными волнистыми волосами, которые были уже украшены проседью, а на висках образовавали начало будущих залысин. Люди с такой внешностью обычно играют в советских шпионских фильмах разъездных агентов по продажам, или, как тогда было принято говорить, коммивояжеров.

— Да. Дека с кассетой на шестимиллиметровке должна стать убийцей бобинников.

— Слово-то какое у вас — "убийцей", — глаза Малюжного сложились в хитрые кошачьи щелки. — Не наше.

— Не наше. На этом построим рекламу для американцев. Сыграем на низменных инстинктах обывателя. "Очаровательный убийца, вы его полюбите."

— Не в этом дело. По данным зарубежных фирм, в семидесятых ожидается бум катушечных аппаратов высокой верности воспроизведения, или, как он их называют, "хай-фай".

— Ну, фирмы могут многое заявлять для рекламы.

— Это мы знаем. Как вы понимаете, ряд ведущих промышленных стран Запада развивают промышленный шпионаж... В общем, мы живем в реальном мире. Это не для рекламы, они действительно так планируют.

— Из этого и исходим. Сейчас в Союзе пять классов магнитофонов, от высшего до четвертого. Катушку оставляем для аппаратов высшего класса. Ее купят меломаны, дискотеки, кооперативные студии звукозаписи. Кто-то же селится в квартиры по три тысячи в месяц, значит, при всей экономии платежеспособный спрос есть. Ценовой диапазон таких аппаратов — пятьсот... э-э... естественно, не будет, а будет пять — десять тысяч. Стационарные деки с большой кассетой займут нишу первого и второго класса, бумбоксы — второго и третьего. Это то, что мы технически одолеем. Ну а четвертый и третий класс оставляем микрокассете. Дотянем на этой линейке до восьмидесятых, а там пойдет цифровая запись.

— То что японцы пытались делать с механизмом видеомагнитофона и ЭВМ? Да, это очень, очень перспективно. Студийная звукозапись, помехоустойчивая связь. Но для простой рабочей семьи...

— В восьмидесятых пойдет и для бытовки. Вы могли мечтать об этом в сорок восьмом? — и Виктор показал на монитор.

— В сорок восьмом я в Германии служил. Не до того было... Будем считать, убедили. Сейчас как раз собираются открывать новое производство в Ростове при ящике. Вот им и отдать катушку.

— И оставить катушке одну скорость — девятнадцать.

— Протяжку, наверное, есть смысл для всех этих кассет унифицировать?

— Две протяжки. Для деки — двухмоторная электромеханическая, функции поиск, откат, просмотр. Те, что по параметрам не пошли на первый класс, ставим на второй. Для бумбокса — на первых порах одномоторная механическая, без отката-просмотра. Механическую логику мы пока не потянем.

— И точно так же, если не идет на второй класс, ставим на третий?

— Именно.

— Хоть это и не мой вопрос, а что будете делать с некондицией для микрокассет?

— Ставим на диктофоны и телефонные автоответчики.

— Ладно, вернемся к нашим баранам. Мы прикинули, асинхронный двигатель вылезет с банку сгущенки и весом килограмм. Плюс маховик. Тяжеловато получается.

— У нас же есть мощные транзисторы для бытовки и даже тиристоры. Ставим двигатель-маховик с магнитом и полупроводниковым коммутатором. Сразу экономия веса.

— Но это же надо специальное оборудование обмотки мотать.

— Делаем с осевым магнитным потоком. Простые цилиндрические катушки в штампованнном поддоне. Тут кольцо из магнитотвердого феррита, как для динамиков. Технологично при любом объеме выпуска.

Малюжный откинулся на спинку стула.

— Вы знаете, — произнес он после долгой паузы, — летя сюда, я был почти уверен, что встречусь здесь с очередным дилетантом, пробивающим через начальство свои идеи. Я — штатный скептик. Меня держат для этого, иначе мы просто завалимся от обилия бредовых предложений, которые выдают люди, начитавшихся статей и книг про гениальных изобретателей, которых затирают бюрократы. Моя задача — вежливо выслушать вас и раздраконить. Так вот, раздраконивать вас я не хочу.

Он сделал паузу. Виктор тоже молчал. "Пусть сам скажет", думал он.

— Что мне понравилось... Комплексный подход. Вы не увлечены своей идеей, вы расчетливо и въедливо строите план ее внедрения. Я не знаю, хороша или плоха ваша идея, я настроен к ней предвзято после неудачи картриджа Ар-Си-Эй. Но я вижу, что с таким подходом вы сделаете эту кассету и убедите значительную часть мира ее покупать. Так делают американцы. Раньше не работали в США?

— Я похож на человека, который работал в США?

— Не совсем. Вы сделали одну большую ошибку, которую бы не сделал американец. У вас здесь тоже курить нельзя? — последние слова Малюжный произнес, повернувшись к завсектору. Тот сочувствующе развел руками.

— Я тоже люблю читать в "Науке и жизни" комиксы про инспектора Варнике, — улыбнулся Виктор. — Что же сделал бы американец?

— Автомагнитолы. Ваша кассета — хорошие качественные автомагнитолы. В отличие от "Стерео-Эйч", эта кассета хороша и для машины, и домашней аппаратуры. Универсальность — это конкурентное преимущество. Недооцениваете достижения советского автопрома, недооцениваете...

— Не помешаю? Здравствуйте.

В открывшуюся стеклянную дверь вошел Корин. Большая заячья шапка на его голове, серая и лохматая от измороси, придавала ему растерянный вид. Прямо день свиданий, подумал Виктор.

— Новости насчет Лики? — встревожено спросил Петросов.

— Нет, — смущенно пробормотал Корин, почему-то взглянув на календарь с рекламой туристского телевизора, — новостей нет, мне тут попутно одно поручение дали, связанное с ширпотребом, и товарищ Еремин мне понадобится, как специалист. Можно на пару минут нам поговорить вон в том помещении? — и он кивнул на лабораторию.

Закрыв дверь, Корин достал из кармана пальто и поставил на стол перед Виктором красно-белую пачку сигарет "Столичные".

— Спасибо, — сказал Виктор, — я не курю.

— Я в курсе. Скажите, вот с этой вашей микрокассетой можно сделать диктофон с пачку сигарет?

— Можно, если оставить только запись и воспроизведение. А разве не делают?

— Вот образец из одной не слишком дружественной нам страны.

Образец оказался коробочкой цвета слоновой кости, и по размерам был здоровее сигаретной пачки. Вернее, он немного не доходил до "Олимпуса" китайской сборки, который в девяностых валялся в каждой приличной радиолавке.

— Можете взять в руки, посмотреть, — сказал Корин. — Не взорвется.

Коробка оказалась довольно увесистой. С одного из торцов виднелась длинная крышка, из которые торчали утопленные в корпус усики. Виктор нажал на них, и на ладонь, словно обойма из пистолета, выскочила кассета из фрезерованного металла; под тонкой прозрачной крышкой виднелись катушки с проволокой.