С застывшей улыбкой Вэлан сидел и не двигался, следя за шаловливыми конечностями аимовца, буквально не отлипавшими от него.

— Это символика очень старой засекреченной гильдии “Миллениум”, которая занималась исследованием сверхъестественных явлений, изучением древней магии, алхимии и религий; одним словом — наукой. Оно было создано в 1037 году моим Сиром и двумя его единомышленниками, к сожалению, они давно покинули этот свет. Гильдия медленно, но верно развивалась, набирая преданных и любознательных сообщников, независимо от пола, рода деятельности и вида. Главным критерием была истинная любовь к познанию, вопреки всему, несмотря ни на что. Полная самоотдача. А я надеюсь, ты понимаешь, что наука и мораль — вещи несовместимые, именно по этой причине все, что мы делали, мы должны были держать в строгой тайне.

— И что же вы делали? — сглотнул Мэдлер, неуверенный, стоит ли ему вообще задавать подобные вопросы этому атанату.

— Изучали, сынок. Всех и все. Изучали, экспериментировали. Примерно через два года отцы основатели “Миллениума” отстроили первое убежище — церковь в городе ныне называющимся Кристиансанн, в Норвегии. Но город как таковой появился только в семнадцатом веке, ранее же это была земля ярла, при котором я был советником. И для укрепления своих позиций на этой земле, в семьдесят четвертом году меня завербовали в ряды магов “Миллениума”, мне тогда было сорок семь лет, — Мортан прищурился и улыбнулся усомнившемуся в его возрасте Вэлану.

— Магия? — поднял бровь Мэдлер и улыбнулся в ответ, на что Кьерульф загадочно наклонил голову, как бы в раздумьях.

— Через некоторое время я стал лидером гильдии. Наши исследования продолжались, мы путешествовали по миру в поисках информации и материалов, и в семьсот двадцать шестом году, как сейчас помню, нас в очередной раз занесла судьба в Санкт-Петербург, в Россию, — Мортан уставился в глаза неоната, но смотрел мимо. Он вспоминал событие, о котором собирался рассказать, и чуть заметно улыбался. — Мы тогда искали следы древней династии оборотней, в которых проклятие передавалось только по женской линии. И я тогда решил пройтись по кладбищу, поизучать для своего удовольствия даты смерти; как же рано тогда умирали... — он неодобрительно покачал головой, — как услышал слабое сердцебиение. Двигаясь на звук, я обнаружил совершенно свежую крошечную могилку: в ней был захоронен двухлетний младенец, захоронен заживо. С медициной тогда было плохо, так что сейчас совершенно неудивительно, что еще живого человека, а уж тем более ребенка, спутали с мертвым и во избежание эпидемии сразу же захоронили. К тому же тогда это было лето, дождливое и мрачное, но все же лето...

— Так что за младенец? — одернул священника Вэл.

— На плите было написано имя Карла Августа Фридриха Гольштейн-Бекского. То был сын русского генерал-фельдмаршала Петра, немца по происхождению, и принцессы Софии Гессен-Филипстальской, она вроде бы была датчанкой... — Кьерульф задумчиво постучал пальцем по колену Мэдлера. — Вообще сложно разобрать, кто какой там был у них крови, в этих королевских династиях вечно намешано. Норвежская кровь вполне возможно, что текла в них обоих, как и датская... и прусская...

— Вы откопали младенца? — снова возвращал на тропу основного повествования Вэл Кьерульфа.

— Да, — вампир с совершенно сосредоточенным видом кивнул. — И я понял, что мне представилась уникальная возможность! — Мортан воодушевленно заулыбался, а его глаза забегали по лицу оппонента в небывалом оживлении.

— Для чего? — Вэлан вроде бы начал понимать, к чему идет суть истории, и его сердце словно забилось чаще. Душевное волнение однозначно возросло.

— Карл стал одним из двух основных компонентов в фундаменте моего великого генетического эксперимента.

— Этот Карл мой... — перебивал в нетерпении Вэлан.

— Твой отец, верно, — Мортан сжал колено парня еще крепче.

Мэдлер сделал глубокий вдох и выпрямился. Если бы мог, он бы сейчас вспотел. Душный воздух в помещении неожиданно дал о себе знать: неонату резко стало его не хватать.

— А... — Мэдлер закрыл глаза и медленно выдохнул. — Он жив, да? — парень открыл глаза, вперившись в торонтовского кровососа.

Господи, он вообще не ожидал, что подобная информация вдруг выбьет его из колеи. Он был уверен, что его родители какие-нибудь конченные неудачники наркоманы, которые уже давно мертвы. Ну или во всяком случае, им на него капитально наплевать.

— Я знаю только, что не ощущал его смерти, а как он, где он... — Мортан скривил в догадках рот.

— А мама? — с просящим взглядом напирал парень.

Мама. Что за слово-то такое из него вырвалось? Последний раз он произносил его лет пятнадцать назад. В один прекрасный момент приемная мать стала для него абсолютно чужой.

— А вот насчет Валерии не знаю, — Мортан пожал плечами. — С ней все совершенно неоднозначно.

— Валерии? — вновь закрыл глаза Вэл, мотнув головой. — Это же... русское имя, если я не ошибаюсь?

— Да. Мы нашли несколько следов, ведущих к той самой родословной оборотней с необычным мистически-генетическим феноменом, и ближе всех оказался город Вологда. Эти оборотни кочевали аж из Сибири и осели еще в нескольких точках по дороге. Так что мы решили далеко не ходить, и, к нашему великому счастью, в семье оказалась молодая, но уже способная родить девушка-оборотень. К сожалению, пришлось вырезать всю ее семью, чтобы забрать в гильдию, так как добровольно она идти отказалась. — Мэдлер не заметил, как его нижняя челюсть отъехала вниз. — Мда... — Мортан покачал головой, — она так и не смогла с нами ужиться. В восемьдесят втором году мы вернулись с ней в Норвегию. Ей тогда было всего пятнадцать. Мешкать было нельзя ни в коем случае, ибо чем старше она становилась, тем опаснее было держать ее поблизости, так что я свел Карла и Вэлэри.

— Свели? — нахмурился Мэдлер.

— Карл был моим. Целиком и полностью. Обращенный мною в тридцать лет в атаната. Полноценный член “Миллениума”, он знал, к чему его готовят, он никогда не пререкался со мной, ни-ког-да. С остальными — вечно, но не со мной. И приказ овладеть несовершеннолетней девочкой выходцу из восемнадцатого века... Для него это было веселое задание... — Мортан снова уставился в никуда с неподвижной жутковатой улыбкой. — Прекрасный мальчик... Но Вэлэри... Вэлэри после этого возненавидела нас еще больше.

— Да вы что? — Мэдлер так и не закрыл рот.

Кьерульф вернулся в реальность и захихикал.

— Да, ты прав. Но я ее ни в коем случае не виню, нет. Я даже восхищаюсь ее силой духа. Когда она забеременела, и когда мы узнали, что будет мальчик, мы стали беречь ее как зеницу ока, так как она постоянно норовила избавиться от ребенка, навредить себе, — Мортан неодобрительно покачал головой.

— Избавиться от меня... — поморщился Мэдлер, вылупив в отвратительном потрясении глаза. — Мда... Версия с наркоманами мне уже кажется не столь обидной.

— Не стоит быть таким тонкокожим, ангел мой. Знай, что ты был порождением ненависти. Знай и питайся силой этой ненависти. Твоя мать ненавидела создателя твоей уникальности, ненавидела твоего отца, который единственный относился к ней с сочувствием и пониманием, несмотря на все, что с ней делал. И больше всех она ненавидела тебя. Каждый день, каждую секунду она находилась под неусыпным контролем членов гильдии. Постоянно, вплоть до твоего появления на свет. Когда наконец ты оказался в безопасности. И каково же было наше удивление, что ты родился совершенно нормальным человеком, — Мортан снова захихикал и погладил Вэла по голове. — Это было чудо. Ты чудо. И пока все мое внимание приковано к тебе, ангел мой.

— Так а что случилось дальше? — неуверенно спросил неонат, уже не обращая внимания на руки старого вампира, трогавшие его.

— А дальше Вэлэри сбежала и натравила на нас Калидус, — отрезал Кьерульф. — Каким образом ей удалось это сделать — одному богу известно. Нашим приоритетом было спасти тебя, и мы отправили Карла с тобой в Лондон. А Калидус с восемьдесят третьего года по сей день пытаются нас выследить. Тогда они разгромили наш храм, который и так пострадал во время второй мировой, так что мы были не в лучшей боевой готовности. И я подозреваю, что твоя мать в рядах Калидус по сей день, если эти агрессоры внезапно не решили ее убить, хотя сомневаюсь.