— Не затыкай меня, придурок! Пощебечут они пускай!
— Да перестань ныть! Думай, что делать!
— Я думай, что делать?! А не пошел бы ты?!
— А если ему сердце обратно запихать? Запихай ему сердце!
— Да где оно, блядь?!
Мэдлер не спеша вышел в коридор, наблюдая, как два паниковавших чистильщика усердно пытались что-то предпринять, покрывая Вэлана и друг друга всевозможными оскорблениями. Они настолько увлеклись, что не заметили, как носферату побрел прочь от их криков в поисках санузла, оставляя за собой лишь эхо шагов в просторном и совершенно пустом пространстве сводчатого потолка.
Смыв с себя кровь, Вэлан вышел из туалета. Открыв дверь, он обнаружил наставленные дула автоматов.
— Руки вверх и пошел вперед, — сквозь зубы процедил один из тех двух охранников.
Устало закатив глаза, но все-таки чувствуя себя немного виноватым, Мэдлер потянулся, скрестив пальцы в замок и положив ладони на голову, и пошел, куда ему велели, а именно — в одну из комнат с кодовым замком, где ему и пришлось провести очередной день.
====== Ночь 15. Рок-звезда среди вампиров ======
Дверь в помещение не заперли, так что как только кровосос проснулся, то смог спокойно выйти в общий коридор. Там он увидел присевшего на стул у стены напротив входа и читающего книгу молодого мужчину, лет так тридцати пяти.
Черная водолазка обтягивала его субтильное тело, брюки-галифе из довольно жесткой ткани, такого же цвета, как и водолазка, были заправлены в высокие современные ботфорты. Тяжелый, изучающий взгляд темных глаз направлен на молодого кровососа.
Вэлан озадаченно прикрыл за собой дверь.
— М-м-м... Видимо, Кристиан уже в курсе?
Незнакомец как-то холодно улыбнулся четко очерченными тонкими губами, продолжая проникновенно смотреть своими томными глазами.
Нельзя было сказать, что субъект выглядел мужественно, но и женственностью от него не веяло ни капли. Во всей его внешности, включая лицо, было что-то андрогинное и, безусловно, очень притягивающее: выразительные скулы, аккуратные линии абсолютно аристократической породы, длинная тонкая шея, немного, совсем слегка, восточный разрез крупных глаз. Сексуально выпирающие через бадлон ключицы, длинные ноги. Ростом он был, возможно, на три-четыре сантиметра ниже Вэлана.
Он излучал некоторое высокомерие, граничившее с полной гармонией и спокойствием. Ничего не вызывало в нем раздражения, неприязни, каких-либо других отрицательных и не очень положительных эмоций. И от него веяло сверхъестественностью.
Опомнившись от завороженности субъектом, Мэдлер встряхнул головой.
— Ты же вампир, не так ли?
— И как же ты понял это? — не убирая с лица ухмылки, ответил вопросом на вопрос безымянный. В его речи послышался восточно-европейский акцент, а голос был на удивление низким и таким же приятным, как и его обладатель.
— Я... не знаю... — растерялся Вэл. — Наверное, я понял это по тому, что такой гипнотической аурой люди обладать не могут.
Новый пока еще незнакомый громко рассмеялся. Его четкие “ха-ха”, казалось, пронеслись по всему холлу третьего этажа. Довольно большой рот соблазнительно растянулся в улыбке, обнажая внушительные клыки.
Вэлан снова себя одернул от непотребных, в каком-то даже смысле эротических мыслей относительно этого человека.
— Может, прекратишь это делать? — недовольно попросил он.
— Я ничего не делаю, — мужчина закрыл книгу, встал и вяло обнял Мэдлера за плечи рукой в кожаной черной перчатке с обрезанными пальцами. В этом его жесте не было ничего предосудительного, абсолютно нормальный, дружеский жест, но Вэл почувствовал, как по его спине побежали мурашки. — Ты еще не привык ко мне. И, скорее всего, ты даже еще не встречал таких, как я.
Улыбаясь краем губ, непонятный тип куда-то повел Вэлана, который даже и не думал сопротивляться.
— А что с тобой... такое?
Проводник снова усмехнулся, его губы словно жили своей собственной харизматично-обаятельной жизнью, выразительно показывая хищные клыки, однако взгляд оставался непроницаемо-холодным и тяжелым, что делало носителя подобной мимики в придачу с акцентом вдвойне загадочней.
— Скажем так: мне просто много лет. Забыл представиться: меня зовут Раду, приятно познакомиться.
— Раду? Что-то во...
— Румынское, — вежливо поправил еще не успевшего ничего предположить Вэлана, многолетний вампир и снова улыбнулся.
— Румынское? — у Мэдлера от возбужденного удивления подскочили брови. — А под “много лет” ты имел в виду сколько?
— Сколько ты думаешь?
— Лет триста?
— О нет, я постарше, чем кажется на первый взгляд, — снова расхохотался Раду. Вэлан подозрительно посмотрел на спутника: глядя на его довольно-таки юное лицо, он и предположить не мог, сколько этому румыну лет. — Ну давай, выскажи хотя бы еще одно предположение. Знай, я на некоторое время буду твоим куратором, поэтому ничего просто так ты от меня не получишь. Включи наполнение своей черепной коробки, — Раду слегка постучал пальцем по затылку Мэдлера. — Используй инфернальное чутье.
— Не знаю, о каком инфернальном чутье речь, — Вэл в очередной раз окинул удивленным взглядом свою няньку, на этот раз приметив густой пучок черных волос, скрученных резинкой на затылке. Уж кого-кого, но такого персонажа он не ожидал встретить. — Но попытаюсь предположить. Единственное, что объединяет слова “Румыния” и “вампир” — это Влад Дракула. Он жил где-то в середине пятнадцатого века, следовательно, тебе, примерно, пятьсот лет. Если ты, конечно, как-то связан с Дракулой.
— Если быть немного точнее, то речь идет не о Румынии, а о Валахии. Румыния как таковая появилась только в 1859 году в качестве вассального государства Османской империи, мой юный друг. Она объединила в себе два княжества: Молдавию и Валахию. И почему всегда, когда упоминают имя Дракулы, сразу вспоминают о Владе? — Раду снова ухмыльнулся, но в его риторическом вопросе проскользнули нотки грусти.
— Ну... Он наделал шуму в свое время. Громил турков, жестоко расправлялся с врагами и предателями.
— Да... Он был выдающимся человеком. Истинным героем своего времени. Жаль, что тогда люди не смогли понять его стремлений.
— И ты знал его?
— Влад и я разыграли сюжет притчи про Каина и Авеля в довольно больших масштабах.
У Мэдлера челюсть отпала.
— Вы братья?! — он встал на месте, словно вкопанный, разглядывая Раду.
— Были. Сводными. У нас разные матери.
— Уму не постижимо... Дракула... Раду Дракула...
— Тогда уж — Раду Фрумос. Не очень люблю напоминать себе, что кровно связан с известным валахийским семейством. Большую часть своей человеческой жизни я провел вдали от родного дома, будучи сданным без зазрения совести своим собственным отцом в плен к туркам.
— А Влад тоже вампир?
— По иронии судьбы он уже давным давно умер. И несмотря на все байки, что о нем распространяли по свету, он никогда не был этим самым вампиром. Спасибо странному ирландцу — Абрахаму Стокеру. Хотя какое-то время с его именем ассоциировались мифы об оборотнях.
Вэлан не мог проронить ни слова: он встретил, можно считать, рок-звезду вампирского мира! Влад, не Влад... Этот парень был родовой Дракула!
— А как ты тут оказался? — не смог сдержать улыбку Вэлан.
Эмоции переполняли его, не давая возможности сформулировать более информативные вопросы.
— О... История продолжительностью в пятьсот пятьдесят лет, которую можно свести к нескольким словам: я должен предкам Кристины.
— А этот долг настолько большой, что за него невозможно расплатиться несколько веков? И все это время ты обязан... работать на Кристиан? Или как назвать ваши взаимоотношения?
— Они спасли мою вечную жизнь, юный друг. И пока этой семье будет требоваться моя помощь, я буду помогать.
— Чувствую в этой фразе не только обязанность, но и благодарную преданность.
— Я никогда не предам тех, кто когда-то принял меня. Принял не за то, кем я стал по воле судьбы: чудовищем, чьим-то потомком, а за то, кем я являюсь на самом деле. За то, что я в силах контролировать, за что самостоятельно отвечаю в полной мере. Я всю жизнь был своим среди чужих и чужим среди своих. Этот статус предателя... Несколько веков я ходил с мыслью о своей неудавшейся жизни, о горькой роли Иуды в свершении великой истории, как с клеймом в душе. Рана зажила, как это обычно бывает, но не исчезла бесследно, оставила шрамы. — Вампиры спустились на три лестничных пролета и вышли в длинный коридор, на каменных стенах которого красовались самые настоящие факелы. — Люблю времена, в которые я жил. Тогда люди были сурового нрава, но с устойчивыми моральными принципами, что в полной мере воплощалось в архитектурных строениях, которые они возводили. Дом всегда мог сказать многое о его владельце. И да, я люблю живой огонь: мне он напоминает о солнце, — грустно усмехнулся Раду, направив взгляд в освещенную жаром пустоту. В его темных глазах вяло плясали огни.
