— Такое ощущение, что я с тобой сейчас прощаюсь, знаешь, — горько хохотнул Фрейзберг.
— Слушай, ты! — психанул Вэлан, схватившись за прутья. — Закрывай дверь к чертям и вали на хрен отсюда! Мне еще твоих истерик не хватает!
— Ладно, ладно! Ты это, не психуй, сиди смирно. Скоро увидимся. Буду ждать тебя в Сан-Франциско.
— Дерек, съебался! — уже не выдержал Мэдлер, очень зло рявкнув на друга.
Чуть ли не подпрыгнув, Фрейзберг медленно зашагал в сторону, закрывая дверь.
Полоска света становилась все уже и уже, пока совсем не исчезла. Снаружи послышалось, как задвигают по очереди три ржавых засова, а затем звук удаляющихся шагов. Мэдлер взглянул на часы, усмехнулся тому, что ничего на них не видно, брякнулся спиной на стену и сполз по ней на пол.
В помещении стояла душераздирающая тишина. Вампир слышал все воспроизводимые его телом звуки, абсолютно все. Тело нервничало.
Сглотнув, Мэдлер закрыл глаза, настроившись на дневной сон. Нужно было заснуть, срочно заснуть, иначе он не дай бог разревется. Обстоятельства давили, обстоятельства выводили из себя.
— Господи... Кто-нибудь, дайте мыло и веревку, пожалуйста...
Парень выставил перед собой руки, пытаясь разглядеть, но тьма стояла кромешная, и даже вампирское зрение не особо работало: еле-еле виднелся силуэт.
— Поскорей бы уже все кончилось.
Собственный голос чужеродно метался между немых стен в этом склепе. Звучно вздохнув, певец стал делать то, что привык делать: петь. А точнее, напевать в нос всяческие мелодии. Снова. В который раз он оказывается изолирован от жизни, заперт в невыносимой маленькой коробке.
Нос создавал музыку, затылок методично бился об утонувшую во мраке холодную стену. Замерев, Мэдлер прислонил к уху часы и просто стал считать. Где-то на пяти тысячах он сбился, так как все-таки у него получилось отключиться.
Пришел в себя он уже распластавшись на полу вниз животом. Лоб прошибла испарина, сердце колотилось со скоростью света, приподнимая при каждом толчке все тело. Эрегированный член чуть ли не рвал штаны и упирался со всей одури в пол.
Не двигаясь, всего лишь навсего валяясь на полу, парень чувствовал себя так, словно пробежал с десяток миль, будучи человеком, то есть вообще никак. Мышцы тряслись и ныли, а может, и не мышцы вовсе, а сами кости болели, легкие горели, не давая возможность делать нормальные глотки воздуха, глаза застилали кровавые слезы болезненного жара. Обе пары клыков вонзались в десны. Тяжело перевернувшись на спину, вампир поднял вялую руку и положил себе на лоб. Именно положил, а не дотронулся. Как мертвая она шлепнулась на лицо, и когда соприкоснулась с кожей, Вэл в ужасе вытаращил глаза: он буквально горел. В нем сейчас были все сто десять градусов по Фаренгейту, если не выше. А вообще, не считая бешеного жара и ломоту, организм был в полной боевой готовности.
— Черт...
Пошарив по полу, он снова нашел часы, забыв, что ничего не увидит на циферблате.
— Бля... — маленький заводной механизм откатился в сторону.
Замученно и недовольно стеная, вампир стал на ощупь расшнуровывать гады, и когда те звучно упали на пол, за ними без промедления шлепнулись и штаны. Блаженно ахнув, Мэдлер поскорее сорвал с себя пиджак и звездой распластался на холодном бетоне, образовывая на нем лужу из пота. Принюхавшись, Вэл осознал, что кровавые у него не только слезы, но и этот самый пот.
Крякнув от омерзения, он стал подниматься. Несмотря на столь некондиционное состояние тела, мозги работали на полную катушку, и так противоречиво Вэлан еще себя никогда в жизни не чувствовал. И это было настолько мерзко, что вызывало ломоту и слепую агрессию. В паху тянуло и зудело, член стоял колом, как после дозы наимощнейшего афродизиака. Был бы сейчас кто еще живой с ним в этом боксе, Мэдлер бы им точно воспользовался.
Злой и измученный он навернул пару кругов по камере, выламывая пальцы, хрустя шеей и выгибая спину, сел на пол, громко зарычал и схватился за волосы. Несколько ударов головой об стену, и рука сорвалась вниз. Почувствовав свою собственную плоть у себя на члене, гибрид практически заорал от удовольствия. Никогда онанизм не доставлял ему такого наслаждения, а сейчас он был ему просто необходим, жизненно необходим. Левая рука сменила правую. Парень понятия не имел, сколько раз уже кончил, но эрекция так и не спадала.
Сознание находилось в бреду, мозг окутала кровавая туча боли и удовольствия, месиво из чувств животной ярости и человеческого бессилия. Несчастный ревел, бился затылком и дрочил. Он не знал, сколько прошло времени, ему было все равно, сколько прошло времени. Все тело ныло и ломало, клыки присоединились к гениталиям и тоже начали гореть, требовать крови, и вот еще пара поступательных движений, и резкая боль по всему телу.
Неистово заорав, Мэдлер отдернул от себя руки. Пару секунд спокойствия, и снова боль. Боль и хруст костей. Слезы с новой силой полились из глаз, крик застрял в парализованном горле.
Спину будто порвали. Вэл взвыл и оттолкнулся от стены, уперевшись на руки. Но как только он это сделал, левый локоть сломался, согнувшись в обратную сторону и вырвав из из глотки истошные вопли.
Еле перехватывая дыхание, Мэдлер почувствовал, что его ногти выпадают, а на их месте вырастают когти, раздирая мясо, заставляя раны щипать, жечь и бешено чесаться. Волосы на голове зашевелились, начав то ли отрастать, то ли вываливаться.
Опять резануло спину, что-то вылезло из-под самых ребер. Тупая боль в копчике, позвоночник словно потянули вниз. Левое колено хрустнуло, вывернувшись наизнанку. Внутренние органы словно мяли, комкали, пихали и передвигали. Изо рта хлынула кровь вперемешку с зубами, заставляя гибрида давиться, кашлять, не позволяя ни на секунду прекратить отчаянно выть, душераздирающе кричать.
И когда вдруг начал трещать череп, давя на глаза, на уши, на нос, Мэдлер впал в совершенную бессознательность, ведь боль, она как анестезия: когда ее слишком много, она парализует сознание.
‡ ‡ ‡
Медленный глубокий вдох, Вэлан потянулся, хрустнув всеми позвонками и суставами, и открыл глаза. Только-только придя в себя, он сразу наклонился в сторону и стал блевать.
Мерзко и болезненно из желудка полезли наружу мясные ошметки, кусочки костей, сплошная непонятная органика, сдобренная вкусом и запахом дерьма. Поняв, что то, что он сейчас выплевывал, воняет именно дерьмом, вампир стал совсем плох, приступ тошноты усилился. Как собака он пятился на четвереньках от места, где нагадил, продолжая блевать.
В глазах уже все покраснело от навернувшихся слез. Отторгаемое лезло через нос. Держась за решетку, гибрид стал подниматься на ноги, не разгибаясь, убирая постоянно падавшие вниз волосы. Вытолкнув из себя очередную порцию вонючих потрохов, Вэлана осенило, что у него длинные волосы, прямо до задницы. И они тоже были в кровище, в блевотине и еще в черт знает чём. А еще он понял, что он до сих пор в тюрьме, но не в своей камере. Зубы были на месте, ровнее даже, чем прежде, ногти на месте тоже. Вэлан осмотрел себя с ног до головы: ничего не болело, все было в порядке, только голова немного тяжелая, а во рту вкус говна вперемешку с кровью.
От этой мысли Мэдлера снова потянуло блевать, мышцы живота сократились, но выуживать из себя уже было нечего. Звучно рыкнув, приводя себя в чувства, субъект стал осматриваться.
Откуда взялись фекалии? Что он сожрал? Морщась, высовывая язык и отплевываясь, бедняга поплелся по кровавым следам на полу. Это вполне могла быть и его собственная кровь, так как прошлой ночью он истекал кровавым потом, словно был в сауне.
Не спеша передвигая босые стопы, Вэлан вырулил в очередной тихий тюремный коридорчик, и лежал в этом коридорчике труп: лысый парень с татуировкой в виде паука на затылке и в полосатой майке.
— Ну ё-моё... — сокрушаясь, выругался гибрид. — Откуда ты, блядь, взялся?
Подойдя поближе, Вэлан увидел, что он сделал с этим двадцатилетним парнем. То, что именно он это сделал, сомнений не было, и его снова стало выворачивать.
