Сказав это, Или повернулась. Она нажала на дверной замок, дверь открылась. Уже стоя в дверях, она добавила:

— Вы можете многое получить, если проанализируете информацию. После того как она ушла, Макрофт кинулся к двери, нажал на замок. Дверь оставалась плотно закрытой.

«Я не дурак, Или. Синклер так же опасен для тебя, как и для меня. Очень хорошо. Я понимаю твою игру. Да, я изучу все и научусь вести войну по новой стратегии и тактике Синклера. И когда ты будешь готова сместить его, я буду готов оказаться на его месте».

— Послушай, я знаю, что у тебя проблемы, — сказал Вет, — Марка и я хотим помочь тебе. Черт побери, ты не можешь провести свою жизнь в дамских уборных.

Анатолия рассмеялась и повертела полупустую чашку в руках. Она сидела на втором этаже кафетерия. Вокруг них слышались постоянные разговоры посетителей за завтраком, звяканье посуды и звук отодвигающихся стульев. За окном был виден выгоревший дом на другой стороне, который сделался гладким и блестящим от дождя.

— Я знаю, — она устало улыбнулась. — Вет, я не могу взять ваших денег. Тебе и Марке сейчас и так с трудом удается сводить концы с концами. Нет, я не буду затруднять вас своими проблемами. Я знаю, что вы делаете и что вам нужно, чтобы выжить. Если вы дадите взаймы, это лишит вас тех маленьких средств, которые вы оставили на черный день.

— Но ты не можешь…

— Вет. Со мной все нормально. Я тоже на мели. На лечение ушли почти все мои деньги. Потом мне выписали огромный штраф за нанесенный ущерб помещению, в котором я жила. Это совсем лишило меня средств, каждый месяц мне приходится выплачивать крупные суммы. Или так будет продолжаться и дальше, или меня выкинут из программы. Я потратила слишком много лет на свою работу, чтобы сейчас все бросить. Если я должна спать на скамейке в дамской уборной, значит, так я должна за все платить.

Вет откинулся на спинку стула.

— Посмотри на себя. Ты ходишь полуголодная. Твоя одежда выносилась. Что ты будешь делать, когда эти дырки станут еще больше?

— Стащу что-нибудь из образцов в подвале. Сейчас на них надевают смешные синие смокинги. Я раздену парочку тел — они не будут возражать — и что-нибудь сошью.

— А насчет еды? Ты собираешься разрезать трупы для этого?

— Не будь дураком. В них полно всяких предохраняющих составов.

Она старалась сохранить серьезное выражение лица, но не смогла удержаться от смеха, глядя на него.

В конце концов, он тоже захихикал, а потом произнес:

— Хорошо. Последнее предложение. Марка и я были практически уверены, что ты откажешься от денег. Послушай, это маленькое место, всего две комнаты. Там есть складывающаяся кушетка, правда, она будет…

— Нет.

— Да ты даже не выслушала меня до конца.

— Послушай, в один прекрасный день все может измениться. Возможно, когда я окажусь в беде, ты придешь мне на помощь. Честно, я все обговорил с Маркой, и мы решили что, если ты поживешь там несколько месяцев, это никому не будет мешать.

— Ответ — нет. Это очень мило с вашей стороны предложить мне жилье, Вет, но я знаю, как тяжело вам приходится, ведь у вас ребенок. И скоро будут экзамены. Со мной все в порядке. У меня есть отопление, свет, водопровод удобное место для сна и круглосуточная охрана. А что еще нужно?

— Ты… — Вет покачал головой, — ты уже не та женщина, которую я знал прежде.

Она уставилась в свою чашку.

— Да, уже не та. Все изменилось, когда я была на улице. Я видела, какой может быть жизнь. Я… — она прервала себя, допивая свою чашку, — мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Он неуверенно посмотрел на нее.

— Я бы дал тебе кредит на год, чтобы узнать, что там произошло с тобой.

— Серьезно? Я бы смогла купить билет домой и уехать отсюда. Возможно, жизнь в деревне и не покажется такой ужасной после того, что я видела здесь.

— Прекрати! Каждый раз, когда кто-то пытается говорить с тобой о чем-либо серьезном, ты делаешь какое-нибудь едкое замечание. Только скажи мне одну вещь, и мы переменим тему разговора. Хорошо? Вот мой вопрос: почему ты не можешь просто разговаривать с людьми, как раньше?

Ты.., как будто уже пришла в себя. Ты замкнулась, а раньше была душой любой компании.

Она подняла голову, пытаясь привести в порядок свои чувства и найти такие слова, чтобы он все понял:

— Вет, это произошло потому… Ну больше нет общей почвы. Окружающий меня мир переменился. Люди в лаборатории, ты сам. Тебе никогда не угрожали, ты никогда не был голоден или запуган, с тобой никогда не происходило таких вещей. Я имею в виду, ты никогда не был там, снаружи, без всего. Без…

Он хмуро посмотрел на нее, барабаня пальцами по столу.

— Ты думаешь, что голодать в школе легко? Господи, Ана, мы учимся десять часов в сутки, а потом у нас еще работа в лабораториях. К тому же я должен выполнять свою часть работы по дому. Заботиться о малыше. Если бы я хотел, чтобы все было легко, я бы нанялся на работу по утилизации нужных компьютерных программ или отвечал бы на какие-нибудь вопросы, а вечером возвращался домой и отдыхал.

Она кивнула и улыбнулась.

— Да, я догадываюсь, как вам тяжело. Именно поэтому я не могу принять вашего предложения переехать. Теперь давай переменим тему разговора. Ты последний, оставшийся у меня друг, и я не хочу потерять тебя из-за твоей же собственной глупости.

— Хорошо, Ана. Ну так как.., ну.., над каким проектом ты сейчас работаешь?

Ана улыбнулась ему:

— Я делаю схему последовательности ДНК с макета.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Понятно. Так вот почему единственный человек в системе, который имеет доступ к твоим файлам, кроме тебя, Адам. Почему вы так секретничаете?

— Это мое собственное исследование, вот почему. И, Вет, и не уверена, что закончу его. Если окажется, что это очень просто и скучно, я не хочу выглядеть идиоткой в глазах людей. Я и без этого выгляжу почти что полной дурой. И если бы ты знал хоть половину того, что я обнаружила, и про кого, ты бы лишился дара речи.

— А Адам не говорил тебе, что ты похожа на идиотку, занимаясь этим исследованием?

Она покачала головой, сама удивляясь той легкости, с которой соврала.