Шерлок очень эффективно прервал наметившийся выговор, наклонившись вперёд и прижавшись головой к его груди. Вздохнув, Джон провёл рукой по волосам Холмса.

— Давай я отвезу тебя домой? — тихо предложил он. — Тебе нужно поспать.

— Джон…

— Не надо, — выдохнул Уотсон. — Не сейчас, не после всего. Ты должен отдохнуть, — улыбнувшись, он поцеловал Шерлока в макушку. — Считай это врачебным предписанием.

Последовал долгий вздох, и Холмс, кивнув, поднял голову.

Невозможно было удержаться и не наклониться ближе. Но Джон слишком хорошо понимал, как Шерлоку нужно время, поэтому легко прижался губами к его лбу и вдохнул запах, молясь про себя, чтобы не последний раз ему позволили сделать нечто подобное.

*

Дома Джон помог Шерлоку подняться в комнату. Все подозрения рассеялись, когда тот буквально рухнул на кровать и тяжело вздохнул. Признаться, была мысль о притворной усталости как части какого-то глобального плана.

Теперь на этого почти уже спящего прямо на покрывале идиота, полностью одетого, кстати, Джон смотрел с какой-то ошеломляющей нежностью. Очевидно, Шерлок довёл себя почти до изнеможения, работая над делом, и чувство вины за то, что он позволил Холмсу провернуть всё это в одиночку, никак не отпускало.

Энди не в счёт — он то ещё ленивое дерьмо.

Сев на край кровати, Джон начал расшнуровывать ботинки Шерлока. Пару секунд спустя Холмс перекатился на спину, чтобы было удобнее.

Джон молча снял сначала левый ботинок, потом правый, а затем и носки.

Совершенно нежданно в памяти всплыло воспоминание о том, как он целовал лодыжки Шерлока. Иной день, иная квартира годы назад, когда попытка отвлечь того от электронной почты закончилась их первым сексом.

Кажется, столько времени прошло, а Джон с удивительной ясностью помнил тот трепет, который почувствовал, когда Шерлок протянул ему смазку.

Трепет и любовь.

— Мне стоит уйти, — тихо произнёс Джон и посмотрел в сторону двери, через которую в комнату проникал неяркий свет из кухни.

Шерлок промолчал, а Уотсон не рискнул оглядываться, только шагнул к выходу и взялся за ручку двери, чтобы закрыть её за собой.

— У меня вопрос.

Ещё один?

Остановившись на пороге, Джон задумался: включить свет или просто оставить всё как есть. Потом неуверенно оглянулся на Шерлока.

— Какой?

Холмс сел на кровати, чуть наклонив голову набок.

— Почему всё получится на этот раз, если не вышло раньше?

Ах, этот вопрос.

Погладив большим пальцем ручку, Джон оставил в покое дверь и шагнул обратно в комнату, чуть ближе к Шерлоку.

— Я… — он замолчал, вновь обдумывая слова, потому что понимал — этот разговор может быть самым важным из всех, что у него были. — Помнишь, как-то на Рождество я сравнил тебя с ураганом?

Можно было практически почувствовать, как Холмс закатил глаза.

— Меня опять ожидает метафора вместо нормального ответа?

Джон не обратил на это внимания и подавил желание скрестить руки на груди.

— Я… ты… ты невероятный, и я всегда волновался, смогу ли быть таким же, чтобы успевать.

К счастью, Шерлок промолчал.

— Я просто всюду за тобой таскался, полностью захваченный. Настолько потерялся в тебе, что большую часть времени вообще слабо себе представлял, где я и чем хочу заниматься. Мне просто необходимо было убраться… — Джон засомневался на миг, но продолжил: — Как бы эгоистично это ни звучало, я хотел посмотреть мир, узнать, не упускаю ли чего.

Шерлок подвинулся, и Джон порадовался, что в тусклом свете не может видеть его лица.

— А ещё мне необходимо было сопротивляться тебе иногда, — говорил Уотсон. — Вытаскивать откуда-нибудь или… — он вздохнул и отвёл взгляд. — Дерьмово объясняю, — закрыл глаза. — Наверное… теперь я знаю, как соответствовать тебе, и больше это не компромисс или роль второй скрипки, а лишь то, чего я хочу, что сделает меня счастливым и чем, уверен, я смогу поделиться с тобой.

— И что же это? — ледяным тоном поинтересовался Шерлок.

— Ты постоянно совершаешь нечто выдающееся, — тихо сказал Джон. — Но в собственном блеске теряешься точно так же, как терялся я. Выходишь из-под контроля, как торнадо сплошного разрушения и бестактности. Забываешь о нормальности. А когда люди так легко сбиваются, им нужно что-то… вроде Северной звезды или маяка. Одна константа, способная вновь привести их в безопасность. И эта точка в пространстве… она неподвижна. Неизменна. Остаётся в пределах досягаемости, на расстоянии вытянутой руки всякий раз, когда нужно за что-то держаться.

Очень трудно было не видеть лица Шерлока и не иметь возможности определить, производят ли его слова хоть какой-нибудь эффект.

— Знаю, я иногда… часто, — исправился Джон, выравнивая дыхание, — отказывался, сбегал. Игнорировал некоторые вещи. Но теперь не стану. Я, чёрт возьми, буду сражаться за нас. Сам видишь, не могу пообещать, что всё сработает, что мы будем вечно счастливы или перестанем время от времени грызться как кошка с собакой. Но могу гарантировать, это не изменится, я уверен, что всегда буду желать твоего присутствия в своей жизни и всегда буду той единственной точкой в пространстве, к которой ты сможешь вернуться, если понадобится. И на этот раз, если хочешь, смогу быть твоим партнёром, стоять рядом, плечом к плечу, а не позади. Как ты хотел с самого начала.

Молчание.

Джон ждал. Ждал мучительно долго после, может быть, самой глупой в своей жизни речи.

Рискнув, он закрыл дверь и продолжил ждать. В застывшей тишине комнаты их дыхание казалось слишком громким, Джон был уверен, что Шерлок прекрасно слышит, когда он нервно сглатывает.

Слишком долго.

Шерлок запросто мог убедить себя в чём угодно. И, чем дольше Джону приходилось ждать, тем больше он уверялся, что…

— Останься.

Останься?

Значение этого слова доходило до него так долго, что Джон застыл на месте, совершенно поражённый.

Останься.

Комментарий к Слепые придурки (часть 2)

Уважаемый waterstone (вы не представляете, как меня радуют ваши замечания!), там “City boys”, но оно употребляется отсылкой к разговору на месте преступления, где Джон даёт то же самое определение. Про район я конечно же знаю) Просто первый раз это слово упомянуто с маленькой буквы (район ведь написали бы с большой, если не путаю), поэтому я позволила себе обобщить до городских в целом в обоих случаях. В оригинальной серии Джон говорит про пижонов из Сити, я помню =) А так как Джон с Себастьяном в оригинале не знаком, то и обсуждать второй раз им нечего. Другая жертва, кстати, - журналист - не из Сити, а там тоже подумали на самоубийство) А ещё, в свете нашей предыдущей дискуссии - Шерлока с Джоном тоже можно отнести к этой категории, ведь оба так или иначе темы касались. Можно заменить на пижонов, но мне, если честно, в данном случае оно не мешает =)

========== На одной волне ==========

После прошлого вечера между Шерлоком и Джоном назрел разговор.

*

Останься.

Шерлок открыл глаза и уставился в стену.

Рядом слышалось сопение, но матрас не прогибался от веса второго человека.

Джон находился в комнате, но не в постели.

И во многом от этого становилось легче. Лежи Уотсон рядом, всё казалось бы куда более… однозначным и определённым.

Он очень устал, за четверо суток без сна совершенно вымотался, но его разум, когда он не был занят расследованием, не покидали мысли о Джоне.

Останься.

Шерлок повернулся и посмотрел на Джона, который, вопреки закону гравитации, дремал на принесённом в комнату стуле: его веки подрагивали, были заметны движения глаз, характерные для стадии быстрого сна[1].

Ещё какое-то время он проспит.

В конце концов Шерлок встал с кровати, ушёл на кухню и сел за стол. Неплохо было бы кофе выпить, но запах наверняка разбудит Джона — почему-то именно так всегда и происходило. Достаточно лишь звона ложечки о стенки чашки, и…

Поставив локти на стол, Шерлок уронил голову на руки.