Он занимался сексом не с Шерлоком.

Вышла катастрофа. Она ушла (не в лучшем настроении), а перед этим долго кричала на него на испанском, кое-что он даже понял.

*

Не хотелось думать, лучше бы не было ни минуты, которую можно потратить на размышления о произошедшем. Поэтому он с головой погрузился в новые для себя обязанности, страстно желая отвоевать ту жизнь, которую так хотел, в которой он не был Джоном Шерлока.

Ведь тот, его Джон, сломал Холмса, не пожелав оставаться таким же, борясь за то, чтобы стать кем-то другим. Кем-то надёжным и стремительным, волнующим и свободным. Не хотел бесконечно упираться в выбор, но точно знать, что делает и каким будет результат. Не хотел вариантов и хаоса. Даже приказы его устраивали, потому что у них была цель, которую он понимал, зная, зачем её необходимо достичь.

*

Второй его секс после Шерлока вышел случайным. Она была чем-то расстроена, на кого-то зла и хотела, чтобы её жёстко оттрахали.

Он подчинился. Даже не видел её лица, почему-то это казалось неправильным, хоть и верно вписывалось в рамки грубости. Они не говорили, не смеялись и не лгали друг другу после.

Спустить пар, так она это назвала.

Сработало, бля.

*

Обыденный секс стал для него чем-то вроде опоры. Ведь в армии, если честно, нет никакой возможности напиться до беспамятства, как бы сильно он в этом ни нуждался, но секс? Связываться с кем-то на работе было не в его правилах, поэтому он находил людей со стороны, не из отряда, военных или нет, кому было наплевать.

Он вёл себя очаровательно-честно. Его совершенно не интересовала романтика, потому что нахуй, если уж ничего не вышло с Шерлоком, то нет смысла даже пытаться с кем-то другим, не хотелось бы разбить чьё-нибудь сердце снова.

Долгие месяцы он общался только с женщинами, встречи были редкими, но их хватало, чтобы привести его в чувство. Ни к чему не обязывающие связи, которые совершенно не задевали.

Потом было Рождество, он кое-как справился. А потом — день рождения Шерлока.

И он позволил себя оттрахать.

*

Такое разделение казалось странным. Во всём, что касалось работы, армии, он был великолепен, превосходя ожидания. Моран, когда появлялся, очевидно, нисколько не сомневался в своих решениях.

Ни в одном из них.

А вне всего этого… снятие стресса.

Да, это было именно так.

Он избавлялся от стресса.

*

Майк, когда у него родилась дочь, прислал открытку, Шерлока не упоминал.

*

Несколько открыток и подарков пришли из дома и на его день рождения. Посылка Гарри оказалась самой неуместной. Джон несколько дней не знал, куда деться от смущения, после того как открыл брошюру к набору для увеличения пениса.

Свою репутацию сестра создала, даже не встретившись ни с кем из отряда.

Энди ничего не присылал. И семья Холмсов тоже предпочла холодное молчание. Не то чтобы он ожидал иного, но всё же после стольких лет это оказалось неожиданно больно — осознание потери не только Шерлока.

Но ещё и Майкрофта с Вайолет. И Антеи.

В тот день он оставался на полигоне до самого позднего вечера, а потом нашёл подходящую компанию и напился с ними.

Это помогло двигаться дальше.

*

Он любил свою работу.

Ему нравилось волнение, чувство опасности и ощущение реального влияния на ситуацию. Для мальчишки, который когда-то видел, как отчим бьёт мать и сестру, жизненно необходимо было знать, что теперь ему предоставлен выбор, он может помочь кому-то, ему по силам что-то остановить.

Он может быть непоколебимой опорой и спасением для нуждающихся. Способен защищать и исцелять, атаковать, если необходимо, и решать, какие действия приемлемы при обороне.

И в июле, когда он услышал разговор двух новобранцев о том самом Джоне Уотсоне, всё стало правильно, как будто что-то со щелчком встало на своё место.

И нечего добавить.

Абсолютно самостоятельно, без посторонней помощи он отвоевал у мира то, что мог теперь назвать своим, действительно чего-то стоящим.

Он был хорош в чём-то безраздельно принадлежащем только ему.

После этого по ночам легче было отталкивать прочь мысли о Шерлоке. А если иногда это не удавалось?

Что ж, всегда можно найти способ снять стресс, неважно, как больно будет потом.

========== Утопающий ==========

Интерлюдия: Шерлок

П/а: употребление наркотиков. Да и вообще глава не очень радостная.

*

Как он умудрился тогда добраться до дома, Шерлок никогда не узнает. Месяцы спустя станет воспринимать это лишь очередным доказательством того, что каждая дорога, поезд и автобус известны ему как пять пальцев и что он может пойти куда угодно без малейшего сознательного усилия.

Нет.

Как? Ну как? Почему он это упустил?

Каким образом?

Не спроси он, не будь настолько поглощён желанием и надеждой или любовью и мечтой о счастливом конце, они, наверное, возвращались бы вместе; он с Джоном. Дразнили бы друг друга в метро, смеялись, идя по улице.

Он никогда больше к нему не прикоснётся, не накроет его тело своим, сплавляя их в единое целое…

Это доведётся делать кому-то другому.

Тошно становилось от одной только мысли. Столь многим первым и единственным он был для Джона, а теперь неожиданно должен с кем-то это делить, с каким-то безликим, неизвестным…

А что, если Джон влюбится? Женится? Будет спать с кем-то?

Голова кружилась, он не мог решить, что хуже.

Всё. Всё это — хуже некуда.

*

Много лет назад он решил, что никогда больше не притронется к наркотикам. Часами прослеживая линии шрамов на руке Джона, он запоминал каждый, принимая их как собственную кару.

«Видишь? — хотелось ему сказать Джону. — Видишь, что я делаю? Так приди и останови меня».

Дверь так и не распахнулась, а телефон не зазвонил.

Некоторое время он обдумывал, не воспроизвести ли на своей коже те отметки. Чтобы они стали своего рода символом их связи, каким должны были быть чёртовы кольца, валяющиеся теперь в ящике. Он почти надеялся, что невероятным, непостижимым образом, как бы далеко ни был, Джон это почувствует и узнает.

Глупость.

*

Он возненавидел своё пальто и однажды вечером забросил его в самый дальний угол шкафа.

Но продолжал тянуться за ним каждый раз, когда выходил из дома, и это бесило ещё больше.

Если это не считалось подходящей метафорой, то Шерлок не знал, что будет точнее.

*

— Наркотики? — Энди со вздохом скользнул вдоль стены, опускаясь на пол рядом с Шерлоком. — Думал, ты с этим покончил.

Бесполезно. И неважно, сколько раз он это делал, никогда не мог решить, чего хочет; помнить всё до последней детали с кристальной ясностью, галлюцинировать и притворяться или окунуться в забвение.

Энди исчезнет. Уже скоро ему надоест, и он уйдёт.

*

Но всё случилось по-другому.

Энди вместо этого вернулся вместе с Майкрофтом, когда Шерлок пытался утопить раздирающие его чувства в коктейле из наркотиков и алкоголя. Пиво не подходило — каждый сорт навевал воспоминания о Джоне, шампанское — о дне святого Валентина и свадьбе Гарри, красное вино — о первом ужине Уотсона с семьёй Холмсов, виски напоминало оттенок его кожи, а на просвет — цвет его волос под лучами солнца, водка воскрешала в памяти захватывающие дух ночи, когда Джон, ещё учась в универе, вваливался, громко смеясь, в их небольшой и грязный домишко, закусывая печеньками[1] с сальсой.

Джин. Джин в самый раз. Как там про него говорят, материнская погибель[2]? Очень подходящая выпивка для тех, кто сожалеет о чём-либо в жизни.

Экстази было бесполезной фальшивкой и пустой ложью, которую он презирал. Вовсе не хотел вновь чувствовать, совсем наоборот — никогда больше и ничего. Ни шанса, что он примет выдумку за правду, поддавшись ощущению возвышенности. Кокаин… так и казался чем-то неправильным. Гонка эйфории. Не этого он сейчас хотел.