– Они прокляли свою судьбу, когда стали твоими друзьями, – насмешка сменилась сталью, – можно сказать, что ты уничтожил их души, когда предложил им свою дружбу.
– Будто у меня был выбор.., – выдохнул Брайан, кладя руки в карман джинсов. Его била едва заметная дрожь, а глаза то и дело щурились, все тело было напряжено и едва не испускало электрических разрядов.
– Выбор есть всегда. Но в данном случаи ты не мог поступить иначе...
– Мог!, – прервал его гневно парень, – в том то и дело, что мог! Даже сейчас я могу заставить их все забыть, впитать их силу и дать им обычную жизнь смертных, которую они проживут так, как захотят, без всего этого сумасшествия, что окружает меня с детства.
– Такова твоя судьба, Хранящий..., – попытался, было, демон еще раз, но брюнет вновь его перебил.
– … но дело в том, что я слишком эгоистичен, чтобы дать им такой шанс, такую возможность! Я не готов отдуваться за все мировое дерьмо в одиночку! Я не хочу, чтобы только одна моя жизнь погрязла во всем этом! Не хочу!, – в эту минуту он сам себе напоминал маленького ребенка, не хватало только разреветься и топнуть ногой, – я не хочу тонуть … в одиночку..., – прошептал он, опуская голову и стискивая зубы.
– Но ты не один, – сам того от себя не ожидая, успокоил его мужчина и смутился, – когда все закончится, ты окажешься там, где точно будешь один. А здесь, здесь ты не один. Знаешь, Брайан, – он первый раз в жизни назвал его по жизни, и шоколадные глаза удивленно подскочили, – когда я был таким, как ты, у меня не было, за что сражаться. А у тебя есть.
– И за что? За друзей, которые вынуждены нести свою заклейменную судьбу? Или за родителей, которым и дела до тебя нет? Или за землю, которая и вовсе не знает о тебе?
– Какой же ты глупый..., – последовал ответ, – в этом мире есть та, которая отправится с тобой в Ад, даже не моргнув глазом, если потребуется, а ты не замечаешь.
– О … о ком ты?, – опешил тот, делая неловкий шаг назад и глядя на своего собеседника исподлобья. Его сердце колотилось где-то в горле, а дыхание уже давно перестало быть нормальным. Мужчина лишь покачал головой, усмехаясь своим мыслям и закрыв глаза. Брайан хотел было потребовать ответа, но тут боль, которая после стольких перевоплощений уже должна была стать знакомой, пронзила все тело, и, не успев сдержаться, он закричал, рухнув на колени и схватившись за голову, которая горела, как если бы ее запустили в кипящий котел. Демон тут же переменился в лице, оказавшись в метре от него.
– Вот оно, – прошептал он, глядя на то, как кости под кожей парня стали ходить ходуном. Еще один страшный крик. Послышался хруст, и что-то сломалось в теле. Острые, удлинившиеся зубы тут же заставили губы кровоточить, и юноша стал задыхаться и отплёвываться от собственной же крови. Отросшие ногти, трансформировавшиеся в когти, вгрызались в землю, разрывая ее. Мускулы начали бугриться, увеличиваясь и заставляя корчиться из-за ощущения, что его четвертуют. Вдруг спину словно разорвало надвое, и два каких-то длинных, темных предмета, разрезав кожу и одежду, вырвались на свободу, закрывая половину неба. Жилистые ноги наполнились силой и скоростью, в руках закипела мощь, открывшиеся черно-красные глаза за одну секунду окинули ближайшее расстояние в несколько тысяч километров, уши с удлинившимися краями зафиксировали за миллисекунду всех обитателей на этой территории. Что-то тяжелое и мощное прорвало мозг, заставляя все время напрягаться, чтобы держать голову поднятой.
Через несколько минут деформировавшаяся тень юноши поднялась, глядя на мужчину перед собой, удерживая вес собственного тела и сдерживая рвущуюся наружу окрепшую Силу. Что-то острое раздвоилось, располагаясь ровно над глазами на голове, и парню приходилось следить, чтобы не упереться во что-то.
– Ты готов, – довольно прошелестел демон, потирая руки и облизывая пересохшие губы раздвоенным языком, – готов.
*** Во вторник во время урока литературы на парту Брайана легла записка. Так как из всего квартета рядом был только Чак, но понял, что записка именно от него. Знакомый почерк подтвердил догадку.
Ч: «Я волнуюсь за Алана. Серьезно. Он просто с ума сходит»
Брюнет выдохнул.
Б: «Рано с ума сходить. Пока что все, что мы имеем, это догадки и гипотезы без каких-либо оснований. Да, дело не чистое, но я уверен, все выяснится и, более того, не факт, что все так плохо»
Ч: «На тебя это не похоже. Обычно ты наоборот убежден в самом худшем»
Б: «Порой, пессимизм вредит здоровью»
Чак беззвучно засмеялся, вспоминая, что именно так один раз ответила Лекс на очередную грубую выходку Брайана.
Ч: «Кто ты и что сделал с моим другом-мегапессимистом?»
Б: «Я перешел в реалисты. Знаешь, достаточно полезно, и тебе советую»
Близнец закатил глаза, получив записку и бросив на друга насмешливый взгляд.
Ч: «Сегодня после уроков мы идем с Алом и Амандой в магазин»
Б: «Во-первых, не закатывай глаза — это моя фишка, умник. Во-вторых, с какой такой радости?»
Ч: «Ну, дело в том, что она как-то заловила нас, попросив — хотя, правильнее будет, потребовав, с ее-то голосом — сходить с ней супермаркет, так как дома не вся еда удовлетворяет ее потребности, а самостоятельно она все сумки не дотащит. Как она сказала: «раз уж здесь есть свободная мужская сила, почему бы ее не занять». Мило, правда? Так что в четыре она ждет нас около магазина. Предчувствую. Чудесный вечер»
Б: «Поход в магазин — не проблема. Мы и не с таким справлялись»
Когда Брайан передал записку, и она пошла по рукам, направляясь к Чаку, из неоткуда вдруг появилась рука, и учительница довольно выдохнула, сжимая добычу между пальцами, отходя к доске.
– Мистер Адамс. Мистер Макклаймен, надеюсь, в Вашей беседе не было чего-либо преступного, – миссис Меллори улыбалась, чем-то походя на пиранью. Парни переглянулись, а все глаза в классе направились на записку, которую учительница развернула. Пробежавшись глазами, она вдруг покраснела и, опешив, посмотрела на учеников, – хм … я …, – Чак только недоуменно покосился на Брайана, который спокойно и дружелюбно улыбался.
– Это правда, миссис Меллори. Вы действительно очень красивы сегодня, – улыбка на несколько тысяч вольт, от которой у девушек сносит крышу, появилась на губах брюнета, и женщина покраснела еще больше, поправляя свое сливовое платье и убирая выбившуюся прядку за ухо.
– Простите, мэм, что так получилось, – вступил в игру близнец, поняв, что его друг что-то провернул, – надо было сказать Вам в глаза, что Вы невероятно красивы сегодня, но, Вы знаете, подростки нынче настолько стеснительны, – по классу прошли смешки, пока тот улыбался как можно искреннее и непринужденнее.
– Да, Чарльз, – неожиданно мягко отозвалась учительница, одаривая парней улыбкой, – весьма … Ну, что ж, – встряхнулась она, хотя румянец все еще не покидал ее щек, – на первый раз я вас прощаю, но не желательно, чтобы Вы обменивались каким-либо записками на уроке.
– Да, мэм, – в унисон откликнулись друзья, продолжая сверкать улыбками. Спустя минуту на телефон Брайана пришла смска от Чака:
«Ты чертов Бог! Я думал, опять придется идти к директору»
Брюнет усмехнулся, отправляя ответ:
«Я только учусь»
Продолжив лекцию, миссис Меллори, стараясь сделать это как можно незаметней, убрала в выдвижной ящик стола записку, на которой вились два предложения:
«Не правда, Меллори сегодня хорошо выглядит?» – «Я тоже заметил. Хороша!»
*** Когда на одной из перемен Лекс шла по коридору, как-то сторонясь всех и словно желая стать невидимкой, в какой-то момент ее глаза в толпе наткнулись на Брайана. Он стоял около стены, видимо, ожидая, когда большая часть пройдет, и он сможет не толкаться. На самом деле, для него не было проблемой прорваться через толпу, но, если в этом не было необходимости, то... Словно почувствовав, что на него смотрят, юноша поднял голову и осмотрелся, через секунду находя лицо девушки. Пару мгновений они бездействовали, потом он слегка приподнял бровь, практически незаметно, задавая мысленный вопрос. Брюнетка сжала губы и отвернулась, направляясь в другую сторону. «Пусть не боится. Я никому не расскажу о том, что произошло. Его и так никчемная репутация не испортится еще больше» И правда: девушка никому даже не намекнула, что что-то в ней изменилось, что что-то в ее жизни перевернулось и теперь никогда не будет прежним. Она тщательно скрывала свои чувства, как от друзей, так и от семьи. Линдси, пару дней пиля ее относительно того, куда она пропала на вечеринке, отстала, рассказывая, как волшебно провела время с Айзеком, а мать продолжала пилить ее каждую свободную минуту дома то по поводу учебы, то из-за внешнего вида, то из-за внутреннего состояния дома. Единственной вещью, которая знала обо всем, что было на душе, был дневник, за которым она следила и прятала, чтобы никто его не нашел. Она даже боялась подумать, что случилось бы, если бы кто-то из группы ее нашел... Поэтому она перестала носить его в школу, пряча дома под кровать, но тут появилась другая проблема: а что, если его снова найдет мать? Да, она уже читала его и поклялась больше не делать этого, но что, если она вновь «случайно» на него наткнется? Стараясь избегать всех этих «если», Лекс создала некий тайник, о котором никто бы не мог знать.
