Я не поверил. Попытался дозвониться до мужа или свекров, но их номера были заблокированы. Сказать, что я был в шоке, это ничего не сказать. Я был в ужасе от всего происходящего. Я попытался договориться, но надо мной посмеялись. Мне сразу заявили, что пока муж не выплатит долг, мне «придется отрабатывать проценты». И чтобы муж не затягивал с поиском денег, заниматься я этим буду в публичном доме. А если он не объявится в течение месяца, то меня продадут куда-нибудь в колонию в качестве раба, чтобы возместить часть денег.
Николь замолчал и уставился в пустоту стеклянным взглядом. Эмиль только перевел дыхание. Какой кошмар! Он не торопил его ни с разговором, ни с работой. Где-то в салоне раздался смех, и Николь, вздрогнув, вынырнул из своих страшных воспоминаний. Он растерянно моргнул пару раз, а потом улыбнулся уголками рта взволнованному Эмилю.
- Я тебе говорил, что я везучий человек? Вот именно тогда моя удача и преподнесла мне самый главный приз. Когда меня из дома тащили к машине, я заорал и стал отбиваться. На мою удачу по дороге шел Дугал со своими друзьями. Они возвращались с лекции, которую отменили у них в институте. Услышав мои крики, они поспешили на помощь. Пока ребята пытались отбить меня у бандитов, не пуская их в машину, кто-то успел позвонить в полицию.
На мою удачу совершенно случайно наряд полиции проезжал неподалеку, и поэтому они оказались на месте потасовки почти сразу. Они долго не разбирались и быстро скрутили всех: и бандитов, и меня, и даже студентов-спасителей. Нас всех доставили в участок и стали разбираться. Студентов после допроса отпустили сразу же. Бандиты оказались ушлыми и вызвали зубастого адвоката, который их вытащил под залог почти сразу. Они заявили, что это я на них напал, а студенты просто не поняли, что происходит на самом деле.
А вот я со своей наивностью даже не понял, в какой яме оказался. Успокоившись, что я в полиции, а значит, в полной безопасности, я стал рассказывать о муже и его бизнесе. Я тогда был твердо уверен, что все, чем занимался муж и его родители, было абсолютно законно, и я являлся супругом преуспевающего бизнесмена. Поэтому я совершенно честно и искренне отвечал на все вопросы полиции.
О том, что появился карточный притон, в котором работает «черный тотализатор», полиция знала, только не могла вычислить, где именно. Мы ведь переезжали каждые полгода. А тут такая удача - получилось задержать одного из организаторов, то есть меня. И вдобавок ко всему, я все рассказывал и объяснял. И кто приходил, и как все было устроено. И хотя я не знал деталей, но общая схема была понятна. А самое главное, я знал людей, которые бывали в нашем доме постоянными клиентами.
Неизвестно, чем бы все это для меня закончилось, не пришли мне Дугал адвоката из клана. Он долго со мной разговаривал. Фигурально выражаясь, он снял с меня розовые очки, которые надел мне в свое время муж, и все объяснил. Реальность меня ужаснула. Я даже не представлял, что все это было незаконным. И самым страшным было потрясение, что мой альфа, мой любимый муж использовал меня вслепую в своих схемах. Я был для него просто шестеренкой в механизме выуживания денег из лохов.
На удачу, но в момент задержания мне было только шестнадцать лет, и по закону я был еще несовершеннолетним. Адвокат потребовал все мои показания, и после просмотра объявил, что они все незаконны, поскольку допрос проводился без адвоката и опекуна, которым фактически являлся муж. Полицейские, увидев, что у них из рук вырывают практически раскрытое дело, ужасно разозлились. Они отказались выпускать меня под залог, мотивируя тем, что я сбегу следом за своим мужем.
Так я остался в тюрьме до вынесения приговора и определения степени моей вины. Я упущу подробности того, как мне жилось за решеткой, и что я пережил бессонными ночами. Но свой семнадцатый день рождения я отмечал в камере. На свидание ко мне пришли родители, и к моему удивлению, Дугал. Они принесли мне тортик и сладостей и попытались порадовать меня в той бездне отчаянья, в которой я находился.
Адвокат оказался человеком толковым, и еще немаловажным фактором послужил клан, который активно принимал участие в расследовании и проследил, чтобы меня не сделали в этом деле крайним и как можно быстрее оправдали. Поэтому суд был вынужден под давлением общественности в лице клана принять решение быстро и справедливо по отношению ко мне. На заседание суда пришли не только мои родители, но и учителя, и просто соседи. Все с большим жаром рассказывали, какой я хороший ребенок и меня не стоит судить за преступление мужа.
Я отделался условным сроком и не должен был покидать земли клана, который выступил гарантом моего освобождения. Единственное, что расстраивало судью, так это то, что я отказывался разводиться со своим истинным альфой, совершенно по-детски надеясь на чудо и исправление любимого. Меня выпустили прямо в зале суда. И меня, зареванного и уставшего от переживаний, прижал, наконец-то, к груди такой же измученный папа.
Вот так я вернулся обратно. Мои бывшие одноклассники как раз оканчивали школу, у них горели глаза, они были полны планов на будущее. А я… Я работал уборщиком в парикмахерской, потому что по решению суда был обязан работать, и родители устроили меня в ближайшее к дому место. А еще у меня за плечами был выкидыш, муж-преступник, отсутствие образования и, самое главное, у меня не было желания жить. В лицо все меня, конечно, жалели, и от этой жалости хотелось лечь и умереть, а за спиной шушукались и осуждали. Осуждают и до сих пор. У людей крепкая память на хорошее, а особенно на плохое.
Единственным человеком, который общался со мной, как ни в чем не бывало, был Дугал. К тому времени, он закончил обучение в мединституте и проходил интернатуру в местной больнице. Он каждый день после работы заходил ко мне и пытался растормошить. Он рассказывал мне о своих успехах и неудачах, делился планами на будущее, а еще рассказывал о своем отце и событиях в клане. Он говорил, что чувствует свою ответственность за мое благополучие.
У нас с ним разница в семь лет и к тому времени, когда он окончил школу и уехал на учебу в Дублин, я был совсем ребенком. Он меня совсем не помнил по школе. И потом, Дугал бета и никогда не смотрел на омег, как на возможных партнеров. Потому что, ты же знаешь, что в браке с бетой, всегда делается оговорка о появлении истинной пары. И Дугал даже не делал намеков, что он заинтересован во мне, как в партнере. Он просто был рядом, как старший брат, как человек, который искренне беспокоился о твоем благополучии, не ожидая выгоды для себя лично. Мне с ним было просто. Он не жалел и не осуждал, он просто был рядом.
Прошло какое-то время, и я стал успокаиваться, постепенно забывая о заключении и допросах. Научился опять спать по ночам, не вздрагивая при малейшем шуме. И вот однажды ночью в окно моей комнаты постучали. Это был мой муж, мой альфа. Он сказал, что приехал забрать меня, но я отказался с ним ехать. Я прекрасно знал, что в случае моего побега у клана будут неприятности, и не хотел подводить людей, которые не бросили меня в беде. Муж разозлился и избил меня.
Он стал обвинять меня во всем произошедшем. Оказывается, я должен был молча согласиться со всем происходящим, и по плану мужа, позже, когда меня выставили бы на подпольные торги, он смог бы выкупить меня «по бросовой цене». Но я своим упорством и, главное, болтовней в полиции нарушил ему все планы. Теперь он по моей вине в бегах.
- Знаешь, что самое страшное? - Николь оторвался от покраски волос и с грустью посмотрел на Эмиля. - Если бы он поговорил со мной до прихода тех мужчин, то он вполне мог бы уговорить меня потерпеть и дождаться его возвращения. И я бы сам согласился пройти все круги ада ради своего альфы. Не думаю, что на самом деле он искал бы меня, но я бы надеялся и верил до последнего вздоха, что мой альфа за мной вернется. Ведь нельзя же обманывать того, кто любит? Я был тогда таким наивным, - покачал головой Николь и продолжил:
