— С точки зрения плазмоида? — перебил рассказчицу профессор Мантелиш. — В таком случае выходит, что плазмоид разумен?

— О да. Еще как.

— Он обладает самосознанием?

— Определенно.

— Ого! Но тогда…

— Профессор, — в свою очередь, вежливо прервала его Триггер, — могу я принести вам чего-нибудь выпить?

Он впился в нее взглядом и зарычал, как раненый вепрь, но потом усмехнулся:

— Ладно, молчу, молчу, молчу.

И Лайд продолжила.

Доктор Фэйл возобновил эксперименты с образцом 112–113 почти сразу после того, как остался с ним наедине. И первое, что он попытался предпринять, это отделить меньшую секцию 113 от основной. Суть в том, что доктор Фэйл не просчитал всех последствий своего преступления. Функция 113-го состояла в том, чтобы ограничивать своего более крупного партнера и противодействовать ему. Их создатели из Старой Галактики, видимо, знали об опасности потенциальных возможностей своих наиболее продвинутых творений, поэтому и использовали именно такой способ нейтрализации. Он оказался достаточно надежен, и это доказывает тот факт, что за все тридцать тысяч лет после исчезновения Старой Галактики плазмоид 112-и оставался под контролем и успешно выполнял свои функции на Полнолунии.

Но ему не нравилось быть под контролем.

И он был очень хорошо осведомлен о возможностях, предлагаемых новыми жизнеформами, которые недавно объявились на планетоиде.

В один прекрасный момент существо обнаружило, что оно стало свободным, и попыталось взять под свой контроль сознание окружающих людей.

— Биоробот, контролирующий сознание?! — воскликнул пораженный Мантелиш: — Это неслыханно! Мы, конечно, допускали, что такое возможно… Но контроль над человеческим сознанием?!

Лайд кивнула.

— Этот образец может входить в контакт с человеческим разумом, — сказала она, — хотя, к счастью, он способен делать это в пределах довольно небольшого радиуса. Немного меньше пяти километров, как уже позже определили Девагас.

Мантелиш покачал головой и нахмурился. Повернувшись к спецуполномоченному, он решительно заявил:

— Холати, в таком случае я полагаю, что это создание может представлять чрезвычайную опасность!

На мгновение все повернули головы к нему. Спецуполномоченный кашлянул.

— Вполне возможно, Мантелиш, — допустил он. — Мы обдумаем это позже.

— А что именно, — спросила Триггер Лайд, — послужило причиной смерти экипажа судна Фэйла?

— Попытка управлять ими, — ответила Лайд. — Доктор Фэйл умер, как только вышел из лаборатории с образцом 113. Остальные скончались там, где находились в тот момент. Судно, летевшее в субпространстве без пилотов, врезалось в очередную гравитационную призму, и передняя его часть расплескалась, даже не на атомы, а на элементарные частицы. В отличие от кормовой, которая практически не пострадала, поскольку была отстрелена пиропатронами в момент катастрофы.

Детекторы на корабле Девагас известили о факте крушения трое суток спустя. Ответственным иерархом на этом судне был Балмордан.

Девагас в то время испытывали такой же «плазмоидный голод», как и все остальные, и точно знали, что, скорее всего, не смогут удовлетворить его в течение следующих нескольких десятилетий. Авария судна Университетской Лиги в области Мэнона привлекла к себе внимание.

Если бы большой плазмоид не был способен к анализу своих ошибок, отряд с судна Девагас постигла бы печальная участь экипажа Фэйла. Но так как он был способен к самообучению, отряд остался жив. Девагас обнаружили человеческие останки и разрушенный образец 113. А потом в субсекции был найден большой плазмоид, живой и невредимый, но крайне озадаченный ситуацией, в которую попал.

Существо уже предприняло первую попытку решить свои проблемы. Оно было неспособно к активному движению и не могло изменить собственную структуру, но зато больше не было одиноко. Оно создало небольшого рабочего плазмоида со зрительными органами и двигательным аппаратом, настолько же безразличное к субпространству, как и его создатель. Когда отряд натолкнулся на эту парочку, рабочий плазмоид, очевидно, пытался произвести какие-то операции над замороженными, съежившимися мозгами трупов.

Балмордан, несомненно, являлся выдающимся ученым Девагас. До него не сразу дошло, свидетелем чего он стал, зато осознал, насколько важно в этом разобраться. Он переправил плазмоидов и мертвые тела — объекты приложения их исследований — на свой корабль и стал наблюдать за манипуляциями существ.

Рабочий плазмоид, будучи выпущенным на волю, немедленно вернулся к своему заданию, которое и завершил. Затем Балмордан и, вероятно, сами плазмоиды стали ждать. Но ничего не произошло. В конце концов, Балмордан вскрыл мозг мертвеца. Он обнаружил нечто похожее на микроскопические энергетические приемники, выполненные из того же вещества, что и плазмоиды. Ничто не говорило о том, какой вид энергии они должны были принимать.

Ученые Девагас, если они входили в иерархию, имели огромное преимущество перед большинством своих коллег из Федерации. У них просто не было недостатка в добровольцах для экспериментов. Балмордан назначил трех наименее ценных членов команды добровольцами для экспериментов плазмоидов.

Первый умер практически сразу. Оказалось, что кроме всего прочего, плазмоид ничего не смыслит в необходимости анестезии. Так что во время второй операции Балмордан любезно взял на себя роль ассистента.

Для него явилось приятным сюрпризом, что его помощь принимается охотно и осознанно. Доброволец умер не сразу. Но он не пришел в сознание после того, как ему в мозг были имплантированы устройства плазмоида; через несколько часов он скончался в страшных мучениях.

Номеру три повезло больше остальных. Он очнулся и начал жаловаться на головные боли, а после того как поспал — на ночные кошмары. На следующий день он на несколько часов впал в кому. Когда снова пришел в себя, то с дрожью рассказал, что с ним разговаривал большой плазмоид, хотя доброволец не понял, о чем именно. Было еще две экспериментальных операции, обе удачные. Во всех трех случаях головные боли и кошмары прекратились примерно через неделю. Первый подопытный начал, наконец, понимать плазмоида. Балмордан слушал и записывал его отчеты.

У ученого Девагас было три выживших добровольца, прошедших всесторонние физические и психологические тесты. Казалось, они находились в великолепной форме.

Тогда Балмордан решил подвергнуть операции себя. Когда он очнулся, то первым делом избавился от трех своих предшественников, а затем посвятил все свое внимание изучению того, что пытался сказать ему плазмоид. Примерно через три недели Балмордан начал его понимать…

Плазмоид установил контакт с людьми, потому что нуждался в их помощи. Ему нужна была база, подобная Полнолунию, с которой можно действовать и на которой имеются все необходимые условия для работы. Сам он не мог построить такую станцию.

Поэтому биоробот сделал Девагас предложение: он работает на них, как раньше работал на Старых Галактиан, если Девагас, в отличие от прежних хозяев, поработают на него.

Балмордан, мгновенно ставший лицом первостепенной важности, передал это предложение в иерархию. Оно было принято без пререканий, но от Балмордана потребовали не привозить обнаруженное чудовище в Ядро. Ведь если его обнаружат в мире Девагас, иерархия должна будет выбирать между войной с Федерацией или унижением строгого контроля с ее стороны. Альтернативы у Девагас не было; они уже проиграли три войны с федеративными мирами, и каждый раз их сила уменьшалась.

Они связались с Независимым Флотом Вишну. Корабль Балмордана находился недалеко от территории Вишну, и, к тому же, Девагас раньше уже имели дело с Флотом и его людьми. На сей раз они наняли I-Флот в качестве временного опекуна плазмоида. Через несколько дней Флот остановился у Лашеса, где и занялся малосущественными экспериментами, которые спустя некоторое время озадачили профессора Мантелиша.