Мантелиш долго колебался и ответил крайне неохотно:

— По моим оценкам, что-то около трех сотен лет. Но это приблизительно.

Довольный Фиам усмехнулся и подмигнул напарнику:

— Триста лет, а, как тебе? Нам это вполне подойдет, профессор! Как вы, возможно, уже начали подозревать, мы и есть те самые потенциальные клиенты, для которых и предназначается панацея тангов. У нас нет ни малейшего желания продавать его, целиком или порциями. И, пожалуй, мы рискнем, что лет через десять, пятнадцать или сто возникнут побочные эффекты, но зато можно сорвать и главный куш — наши увлекательные жизни продлятся еще на сто пятьдесят лет!

Он встал и отошел от стола:

— У вас в лаборатории наверняка есть все, чтобы сделать инъекцию. Вы принесете инъекторы сюда, а я в это время буду держать вас на прицеле. Ваша задача — показать Велку в точности, как, сколько и в какую мышцу нужно колоть. Делать все это будете, продолжая находиться под действием детектора лжи. Так что не вздумайте ошибиться хоть в одной детали, иначе, поверьте мне на слово, вы горько об этом пожалеете! И, наконец, самое главное: первую инъекцию вы сделаете мне. Затем я сделаю инъекцию Велку под вашим контролем. После этого мы заберем контейнер с остатками препарата, и вы нас больше не увидите…

Десять минут спустя Мантелиш сидел за столом и уныло наблюдал за тем, как Фиам укладывает контейнер и еще несколько готовых изобретений, попавшихся ему на глаза, в чемодан. Велк стоял за спиной профессора, ствол его парализатора упирался в шею Мантелиша.

— Теперь позвольте мне рассказать вам оставшуюся часть этой истории, профессор, — сказал Фиам. Затем он взял со стола химический пистолет Мантелиша, покрутил в руках и тоже положил в чемодан. — Вы несколько раз упомянули о том, что мне не выйти сухим из воды. Позвольте разуверить вас в этом. Во-первых, как только мы вошли, то установили в комнате временный шифратор. Он находится там, на одной из полок. Там он и останется, и продолжит работать еще в течение получаса после того, как мы уедем. Таким образом, никто не сможет узнать о том, что происходило здесь в последние несколько часов, и уж тем более идентифицировать меня с Велком. Мы все делали в пластоперчатках, и у следователей, которые прибудут сюда, нет ни малейшего шанса навесить на нас Большое Ограбление Мантелиша. Позволю себе похвастаться: на Маккадоне у нас великолепная репутация — под другими именами, естественно — законопослушных бизнесменов с Эвали. Когда установят, что здесь совершено преступление, мы под подозрение точно не попадем, даже если о нас кто-то вспомнит. Вообще-то, — Фиам посмотрел на часы, — через двадцать минут мы уже окажемся среди приглашенных светского раута в Сеусе. Таким образом, любой из них сможет подтвердить, что мы провели весь вечер там.

Он улыбнулся Мантелишу:

— Еще один момент. Важный для вас, дорогой профессор. Вас, естественно, найдут мертвым, но возникнет вопрос, от чего вы умерли. Мы оставим федералам маленькую, но чрезвычайно любопытную загадку. Итак, контейнер тангов отсутствует. Но по какой причине? А она, причина эта, чрезвычайно драматична: вы обнаружили, или вообразили, что обнаружили, у себя какой-то жуткий побочный эффект (отросли рога, хвост и копыта, например), ужаснулись и вылили все до последней капли в океан для того, чтобы никто больше не пострадал. А затем, возможно, покончили жизнь самоубийством, предпочтя такой радикальный способ томительному ожиданию неизбежного конца.

— Ах, самоубийство! — зарычал Мантелиш. — Да в Галактике не найти ни одного психа, который способен покончить с собой с помощью парализатора!

— Совершенно верно, — согласился Фиам. Он достал из чемодана химический пистолет. — Я внимательно изучил это небольшое устройство. Его конструкция достаточно проста. Вот так оно взводится, верно? Теперь можно стрелять, — он навел оружие на Мантелиша и добавил: — Отойди-ка в сторонку, Велк.

Велк быстро отодвинулся к стене. Глаза Мантелиша расширились.

— Вы не сможете…

— Еще как смогу, — сказал Фиам. И как только профессор вскочил с яростным рыком, бандит нажал на курок.

Мантелиш замер, на искаженном лице застыл оскал. Тело боком навалилось на стол и с грохотом обрушилось на пол.

— Ух! — произнес Велк, не в силах отвести взгляд от трупа. — У него все лицо посинело!

— Он мертв? — спросил Фиам, глядя через стол.

— Не видел никого мертвее! Или синее! — дрожащим голосом сообщил Велк.

— Хорошо, только не дотрагивайся! Яд может просочиться и сквозь перчатки, — Фиам обошел стол, положил пистолет на пол и сказал: — Подтолкни это чем-нибудь к его руке, и убираемся отсюда…

Как только они вышли в холл и закрыли за собой дверь, вновь раздалось пиликанье КомСети. После того, как оно прекратилось, в доме Мантелиша воцарилась гробовая тишина.

— Просто чудо, — сказала Триггер, — что вы все еще живы!

Даже сквозь загар ее кожа казалась бледной. К тому времени, как они с Тэйтом примчались пару минут назад, профессор уже утратил тот яркий лазурный оттенок, который так впечатлил Велка. Теперь кожа профессора отливала отвратительной зеленью, и лишь местами начинал проступать нормальный розовый цвет.

— Никакого чуда, моя дорогая, — спокойно сказал Мантелиш. — Паэс Фиам потерпел неудачу, чего и следовало ожидать от дилетанта, рискнувшего бросить вызов авторитетному ученому, и где, на его игровом поле! Он проиграл уже в тот момент, когда переступил порог моей лаборатории! Здесь в моем распоряжении всегда с полдюжины самых разных химикалий, которые способны помешать любым преступным намерениям. Но поскольку я тоже находился в лаборатории, большинство из них могло быть чрезвычайно опасно или, по крайней мере, вредно для меня самого. Как только я увидел, что он собирается использовать химическое оружие, я решил воспользоваться его некомпетентностью.

Спецуполномоченный Тэйт заглянул в руководство по использованию оружия.

— Тут написано, что его действие приводит к немедленной смерти, — заметил он.

— Так и есть. Действие химпистолета действительно приводит к немедленной смерти, — согласился Мантелиш, — если стрелять из него в рамлианских огненных жуков. Я разработал это приспособление для того, чтобы помочь колонистам уничтожить этого паразита. У человеческого организма оно вызывает лишь кратковременный паралич.

— А также придает совершенно отвратительный вид! — съязвила Триггер, пристально глядя на профессора.

— Это все мелочи, моя дорогая. Через пару часов я буду выглядеть вполне пристойно.

Холати Тэйт вздохнул и положил пистолет обратно на стол.

— Ну вот, на основании ваших показаний, профессор, теперь мы поймаем мерзавцев, раз знаем, кто они такие, — сказал он. — Я немедленно подниму тревогу в космопортах и задействую своих Скаутов. Нам повезло хотя бы в том, что у них был не слишком большой гандикап.

Мантелиш сжал его бицепс.

— Пожалуйста, только не беспокойся о препарате, Холати, — сказал он. — Я уведомил полицию, Фиама и Велка скоро арестуют.

Специальный уполномоченный с сомнением произнес:

— Да знаю я маккадонскую полицию…

— Дело не потребует от блюстителей блестящих способностей, Холати. Фиам сдуру похвастался, что после моего убийства они с Велком будут расслабляться на каком-то светском рауте. Это было около получаса назад, — профессор Мантелиш кивнул на КомСеть: — С минуты на минуту я ожидаю звонка от полиции, которая сообщит, что преступники задержаны.

— В таком деле лучше не рисковать, профессор, — предупредила Триггер. — Убийцы могли изменить планы, особенно теперь, когда у них препарат, и вполне способны убраться с планеты немедленно.

— Тут есть один небольшой нюанс, Триггер. Если бы Паэс Фиам дождался официального сообщения о планете тангов, он бы пять раз подумал, прежде чем делать себе укол. Даже если закрыть глаза на природную агрессивность тангов, с ними в буквальном смысле невозможно общаться, когда они употребляют экстракт бессмертия. Чтобы вернуться в лоно цивилизации, я и пятеро остальных подопытных кроликов вынуждены были ждать несколько месяцев, пока его эффект не пойдет на убыль. Мы бы вообще не смогли жить среди тангов, если бы временно не отключили обонятельные центры в мозгу.