Но с кого-то надо было начинать и, выбрав шумные германские кланы, возник Господь в сиянии пред старейшинами племён.
— Германцы — воззвал Отец — выберу я вас из всех народов земли и приближу к себе и царству моему, если примите вы законы мои и станете жить по ним.
«Das ist fantastisch»- заорали вожди, горделиво переглядываясь. И только один, захудалый старенький, чудом уцелевший при истреблении дармоедов фриц, догадался таки спросить о содержании заповедей. И только дошёл Господь до «не убий», как опечалилось и разволновалось всё собрание, — Das ist никак невозможно! — сказал главный германец! Unmoglich! Unmoglich! — закричал народ. — Ты прости нас дикарей Fater, но без доброй драки в наших лесах, sain kaput! Мы, славные германцы, и без поножовщины!? — Это nonsense!!! На том и расстались.
Но Всевышний не теряя надежды, вновь окинул взглядом мир подлунный и наткнулся на счастливую Аравию, где при свободном разведении мака и конопли, счастье было практически всеобщим. И приблизился Отец к их кострам, и заговорил. Говорил он приблизительно тоже, что и германцам и арабы почтительно упирались лбом в бархан, пока дело не дошло до «не укради», тут конечно заминка вышла.
— Для нас, о Великий, о Могущественный, о свет очей наших, о сладость дней человеческих — грабёж и кража национальная радость и необходимое условие выживания! Сами то мы ничего не производим, потому что не умеем, как жить то? Прости и не обессудь!
— Это какой-то кошмар! — подумал Господь, — и с этими «гефилте фиш» не сваришь. И вероятно, от безысходности отправился к евреям. Те как раз неподалёку рыли колодец, что бы не тащиться через пустыню сухими изнутри. Ну, сами понимаете, завёл Господь ту же речь
— Евреи, евреи, будете вы у меня народом избранным, если станете исполнять заповеди мои. Старший еврей выходит из толпы, где до сей минуты скрывался, ибо кто его Бога знает, может взять и угробить за просто так, были уже такие прецеденты, и говорит:
— Мы согласны, Господи. Бог в недоумении.
— И что, таки вам даже неинтересно, что будете исполнять!?
— Не очень, — говорит старшой.
— И что Вы, так и не читавши заповедей моих, легкомысленно это, между прочим, возьмёте и поклянётесь!?
— Запросто — кричат евреи!
— Понимаете ли вы, что, то что я вам дам сейчас, это совесть, а с ней жить, ой как трудно?
— Господи, — говорит старшой, — ты дал нам этот мир, и жизнь в придачу, как же мы можем отказать тебе в этой малости — ведь ты же Бог!»
не Голандские высоты. «Панорамная площадка с видом на болото»
«Если гора не хочет идти к Магомету, то это Голаны»
Может быть, этот диалог состоялся на плоскогорье, ввиду озера «Лютня», а может быть, его вообще не было, Библия то молчит об этом, но место всё — равно, славное.
Эта страна, как и любая другая состоит из гор, долин, пустынь, рек и озёр. Но отличия есть. На этом Острове, за пять тысячелетий, активных по нему хождений, у каждой горы, от самой плюгавенькой горушки до заснеженного Хермона, есть имена. Поименовано всё, от самой крохотной долинки, вечно пересыхающего ручейка, прорывшего за тысячелетия уютное русло, до огромных трещин-вади, разбегающихся по пустыне убийственными наводнениями. У пустошей, пустынь и пустынек, у всего «несущественного» появились прозвища. Всё названо за тысячи лет. «Назвавшие» умерли, но всё ими поименованное, существует. Доходит до того, что часть кого-то ручья, до поворота носит одно имя, а за ним уже другое. Жуткая получается путаница.
Хотелось бы написать так: «с заснеженной вершины горы Хермон открывается великолепный вид». Очень хотелось бы, что бы он открывался, но это исключено. Зимой под ногами висит белёсая пелена — туманы закрывают Голанское плато. Закрывают они и озеро Кинерет, и Иорданию с Сирией и Ливан, будто их и нет вовсе. Список «закрытого туманом», вышел бы очень длинным и не всё, что спряталось за ним хотелось бы увидеть вновь.
Сама гора Хермон не слишком велика и три её вершины в трёх соседних странах, поднимаются на разную высоту. У нас 2200-ти с чем-то метров. Археологи раскопали на склонах, руины множество языческих храмов — недаром политеисты считали гору «святой». Настолько святой, что даже нашли «ему» горе по соседству чтобы не скучал, супругу — невеликую горушку с подозрительным именем Хермонит. Хорошо, что они друг к другу хоть в гости не ходят! Есть даже мнение, что именно здесь, на Хермоне, случилось «преображение Господне», хотя теологи предпочитают гору Тавор с её длинной библейской историей. Тавор на иврите, Фавор по-гречески, Преображения — по-русски.
Весь этот район почти тысячу лет назад облюбовали друзы, строгий народ, верящий в переселение душ, домострой и приверженность государству, в которое занесла их судьба. Поразительно, что величайшей добродетелью у друзов является прямодушие в общине и «такыя»- обычай, позволяющий художественно врать иноверцу, по поводу своих религиозных предпочтений, принятый как у друзов, так и у классических мусульман. Но ежели напрячь память, то сразу вспомниться, речённое пророком «те, кто отказался от Аллаха после веры в Него…, кто открыл неверию свою грудь, на них гнев Аллаха, и им — наказание великое" (Кор.16:106). Выражаясь по-простому, — полное отрезание головы. Тут, кстати, вспоминается нынешний постоялец Белого Дома, Хусейн, который, по мнению просвещенных последователей пророка, зная о принципе «такыя», именно так и поступает-прячет свою настоящую веру, хотя, к сожалению и не друз. С другой стороны, если Обама христианин, то в глазах мусульман он вероотступник — "муртадд", и как покинувший лоно ислама должен быть быстро зарезан, ибо вероотступничество — "ридда", преступление большее, чем атеизм — «куфр», и наказание тут одно — смерть.
В недалёком прошлом я знавал одну высокую, стройную блондинку, которая довольно долго тешила себя надеждой сочетаться с неким полицейским по имени Валид. Увы, увы, ей, как говориться совершенно «не светило». Бедная девочка не знала, что число друзов на планете неизменно. Вот если бы её предки во «времена открытых врат» согласились бы примкнуть к столь высоко духовному сообществу, тогда другое дело, а так, увы, — нет шансов. Но с другой стороны наличие у женщины души для друзов то же сомнительно, и поэтому такая переборчивость, мне лично, не понятна. Религию свою эти мужественные усачи начинают познавать после 40-а лет, и со временем превращаются в «уккаль» — умных, что даёт им право называть своих соседей «джуххаль»- невежественные, ну неумные, в общем. Друзы не просто служат в израильской армии, они отлично служат. Когда верящие в переселение душ и личное бессмертие, друзы с воплями: «Во чреве матери я появлюсь вновь» кидались на крестоносцев, турок или ливанцев — маронитов, на каждого в своё время, разумеется, у тех были все основания мелко трясти поджилками. Великое дело, смерти не бояться! По темпераменту и усатости на друзов похож ещё один народ гор — черкесы. Но черкесы не живут на склонах Хермона, так что до них ещё ехать и ехать. Мы до них доберёмся рано или поздно, я вам обещаю.
Среди мест, к которым я отношусь с почтением на Голанском плато, погибшая Гамла и заповедник орлов, гнездящихся в скалах, выдавливающих из тверди земной, одноимённый водопад. Орлов, величественных как сам Зевс видно, издалека. Так на них и смотреть приятнее, на орлов на этих — издалека. Не надо приближаться, орлы, я это вам, говорю! Как величественно они парят над руинами, в поисках заблудшего овна, кабанёнка, или вкусненького — добротной хорошо провонявшей падали, например, поэтому вблизи они и не орлы вовсе, а гадкие стервятники — лысая башка на плешивой шее.
Израильтяне говорят: «Если бы Голландия претендовала на Голанские высоты, мы бы отдали — для голландцев нам ничего не жалко, но на них претендует Сирия и это меняет дело». Существует легенда, что при разделе турецкой Палестины английские топографы выставили французским, и те пририсовали высоты к зоне английского мандата Лиги наций. Тогда британцы загребли себе заодно и всё остальное. Колонизаторы, одним словом. А сирийцев, честно говоря, мне не жалко — им есть, еще, где нищету насаждать, места хватит и без Голан. Да и отдавать жалко — Голанские высоты полны «сладкой воды», так израильтяне называют ту воду, которую все остальные именуют питьевой. Мало у нас воды, мало. К тому же отдашь им Голаны, и начнут они, как прежде стрелять по нашим пахарям и садоводам. Нет, не отдадим. «Нет вам», как говорил, имея в виду невозможность исполнения данного желания, мой покойный друг, врач скорой помощи, Серёжа Тимохин, вечная ему память.
