— Он персиковый, — машинально заспорила та. И возмутилась тут же: — Какого хрена, Амнелл? Тебя не было полчаса! Не буду я отвечать на твои вопросы.

— Обиделась? — Кэлен вздернула бровь. Забралась на Мэйсон, оседлав снова её живот, отобрала кружку с кофе, сделала глоток.

— Нет, — Мэйсон устроила ладони на её бедрах. — Обижаться я не умею, и смысла не вижу. Но я очень терпеливо ждала, сладкая. Думаю, мне полагается компенсация.

— Ммммдааа? — Кэлен опустила на пол кружку и склонилась к лицу Мэйсон. Прошептала, обжигая дыханием её губы: — И что же ты хочешь?

— Всё, — и глаза вспыхнули жарко, жадно. — Всё, на что ты способна, сладкая. И то, на что не способна, — тоже.

— А силенок-то хватит?

— Давай проверим…

— И все же, почему розовый ковер? — Кэлен приподнялась на локте, заглянула Мэйсон в лицо. Довольное такое лицо… расслабленное, спокойное: глаза закрыты, легкая полуулыбка на губах… Было спокойное и расслабленное, да, — до её, Кэлен, вопроса. А после — мгновенно оживилось, словно засветившись изнутри, глазища зеленые рысьи распахнулись — и тоже зажглись, засветились:

— Думаешь, уже время для вопросов, Амнелл? Ошибаешься, как по мне, — и губы расплылись в коварную улыбку, а ладони заскользили по телу Кэлен — разгоряченному, влажному, вполне уже утомленному. И ненасытному — ведь откликается снова на эти ладони, на этот жадный блеск в глазах, откликается же, ну! – оно, тело, похоже, такое же ненасытное, как чертова Мэйсон. С ней, кстати, как оказалось, вполне можно и просто в обнимку полежать. Минут пять, да. И главное при этом — замереть и молчать. Ибо стоило только Кэлен шевельнуться или издать какой-то звук, как чертова Мэйсон оживлялась и переходила к активным действиям. Вот и сейчас вдохновилась мгновенно… Кэлен рассмеялась тихо, положила указательный палец ей на губы:

— Мэйсон, остынь. Минут через десять все равно вставать, собираться.

— Целых десять минут, Амнелл! — посмотрела укоризненно, и Кэлен снова рассмеялась. Провела пальцами по её губам:

— У тебя что, последний секс в жизни, Мэйсон?

— Как знать, — откликнулась серьезно, совершенно серьезно. – Мне, понимаешь ли, никто не сообщил точную дату моей смерти. И я не могу знать, какой секс будет последним. Может, и этот. Логично?

— Иди к черту! — Кэлен, неожиданно для самой себя, разозлилась. Оттого, что чертова Мэйсон была права. Пугающе права. И эта неприятная, болезненная правда отозвалась в Кэлен страхом — и она сама себе удивилась: оказывается, она боится потерять эту чертову Мэйсон, ну надо же, а! И можно уже не врать себе, что дело в Каре — конечно же, она, Кэлен, боится потерять Кару… даже несмотря на то, что, в общем-то, уже её потеряла — только ведь не фатально, Кара жива же, ну! Но — Кэлен призналась себе в этом сейчас — она боится потерять и Мэйсон тоже. Эту чертову невозмутимую Мэйсон, которая лежит тут и спокойно рассуждает о собственной смерти — до смерти пугая этим Кэлен! Вот убила бы, ей-богу! Еще и спрашивает, снисходительно так:

— Ты боишься смерти, Амнелл?

— Я? — Кэлен растерялась настолько, что даже перестала злиться. Странно, но, кажется, она до сих пор не задумывалась над этим. Нет, правда, странно — учитывая её, Кэлен, работу-то… Она ведь нередко рискует жизнью, и за десять лет не раз, и не два на самом деле ходила по краю. А вот — получается, и не задумывалась никогда, боится ли она смерти. — Хмм… Даже не знаю, если честно. Пожалуй, своей не боюсь…

— А чьей боишься?

— Твоей, например.

— Моей? — Мэйсон, кажется, опешила даже. Уставилась недоуменно — и напряженно. Кэлен уже знала этот взгляд: он появлялся, когда Мэйсон искренне старалась понять то, что не вписывалось в её картину мира. — Почему, Амнелл?

— Потому что… — улыбнулась, нажала пальцем на кончик её носа. — Боюсь, ты не поймешь.

— Да? — смотрела еще секунду в глаза, затем пожала плечами: — Ладно. Хотя, я думаю, ты просто в меня влюбилась.

— Чего?

— А что? Я знаю, что люди очень боятся потерять тех, кого любят.

Кэлен набрала воздуха в легкие и… промолчала. Задумчиво уставилась в зеленые глаза. Невозмутимые, ага, и лишь в глубине сияют насмешливые искры. А ведь она, Мэйсон-то, может быть права. Вполне вероятно, Кэлен и правда уже влюбилась в нее, в эту чертову Мэйсон. Одно вот совершенно точно: это лицо, снова сейчас расслабленное, спокойное, эти глаза с ироничными огоньками в самой глубине, почти незаметными, Кэлен любит. Любит смотреть в него, в лицо-то, любит прикасаться — пальцами, ладонью, губами или щекой. И — она внезапно поняла это, уже и не удивляясь даже, — теперь не имеет большого значения, кто там сейчас смотрит на мир через эти глаза — Мэйсон или Кара. Да, когда Кара, оно, лицо, становится будто бы мягче, нежнее... Кара… Сердце болезненно сжалось, и холодная тоска поползла внутрь черной склизкой плесенью. Встретится ли Кэлен с ней, с Карой, хоть когда-нибудь теперь? Кара-то, похоже, видеть Кэлен не желает. Все еще не желает. Ни видеть, ни слышать… никакого контакта вообще… Иначе — она ведь дала бы о себе знать, не так ли? Да вот сегодняшней ночью — она ведь появлялась, наверняка же появлялась, ну! И если бы она хотела увидеть Кэлен, пришла бы. Или позвонила… написала смс. Да, черт побери, нашла бы способ связаться, правда? Если б захотела… Но — она не захотела, судя по всему.

Кэлен вздохнула. Вспомнила вдруг, что она — на минуточку! — все еще лежит в обнимку с Мэйсон. Покосилась на нее: похоже, Мэйсон совсем не удивилась её, Кэлен, внезапному молчанию. Мэйсон просто смотрела на Кэлен и ждала. Невозмутимо. Терпеливо. Интересно, долго она, Мэйсон, может вот так ждать — без раздражения, без тревоги, не задавая вопросов, просто ждать и все? Кэлен ведь молчит уже сколько? Три минуты, пять, больше? Если бы вот так, ни с того, ни с сего замолчала Мэйсон, Кэлен, бы, пожалуй, уже извелась, да что там — распсиховалась бы, ибо таких неопределенных пауз не выносила, категорически, ну! А Мэйсон лежит, ждет… Удивительно. Жаль, время поджимает — было бы его больше, Кэлен обязательно, вот ей-богу, проверила бы выдержку напарницы. Но — время, чертово время… точнее, вечная его нехватка, да. Кэлен провела пальцами по щеке Мэйсон:

— Ты ночью сегодня спала?

— Да, — если Мэйсон и удивил вопрос, виду она не подала. — Как приехала, так сразу упала и отрубилась. А ты почему спрашиваешь?

— Проверяю, — Кэлен очаровательно улыбнулась. — Все мои вопросы ты игнорируешь или на некоторые все же отвечаешь?

Мэйсон фыркнула, а Кэлен, склонившись, поцеловала её в губы — и вот этим удивила, еще как. Снова улыбнулась оторопевшей напарнице:

— Я в душ. А ты можешь пока пить кофе, читать новости… и что ты там обычно делаешь?

— Не думаю, что будешь так долго мыться, — пробормотала Мэйсон уже в спину перебравшейся через нее Кэлен. — Как по мне, ты очень странная, Амнелл…

Итак, Кара совершенно точно появлялась сегодня ночью — Кэлен это выяснила. Интересно, чем занималась? Играла в свой дурацкий покер? А может, торчала на каком-нибудь форуме, очаровывая кого-нибудь… так же, как когда-то очаровала её, Кэлен. Интересно, Кара скучает вообще по ней? Думает о ней? Или, может, с глаз долой — из сердца вон? Да нет, нет же, это не похоже Кару, категорически не похоже. А с другой стороны – что, в сущности, Кэлен о ней, о Каре, знает? Почти ничего ведь, ну! Господи, да Кэлен о себе-то — как выясняется в последнее время — почти ничего не знает. Еще три месяца назад она и не подозревала, что может влюбиться в девушку. Еще неделю назад она понятия не имела, что может влюбиться… в двух девушек. Черт бы их побрал!

Так что нужно признать: про Кару, она, Кэлен, почти ничего не знает. И абсолютно, совершенно не в курсе, на что её — её ли уже? — Кара способна. Может, ей и впрямь уже не нужна никакая Кэлен Амнелл…

День

А Саймон Картер изменился, значительно — если не сказать, разительно. Не внешне, нет. Он смотрел иначе — затравленного, испуганного взгляда не было теперь и в помине, вместо него через щелочки прищуренных век просвечивали злость и… самодовольство. Дрожащие губы? Да бог с вами, откуда?! У сегодняшнего Картера губы кривились в злорадной, наглой ухмылке, которую он все пытался скрыть поначалу, но удавалось плохо. Трясущиеся руки? Категорический бред: руки Саймона спокойно лежали а столе, не вздрагивая даже… Мать его, а! Кэлен одного взгляда хватило, чтобы понять: во-первых, Картер уже знает — и о статье в «Филадельфия Инквайер», и о — вполне возможно — о желании Митчелла защищать его, Картера. А во-вторых, легко не будет. Ибо они с Мэйсон облажались. Совершенно, категорически облажались, мать их!!! Они не поняли, не увидели истину, сейчас открывшуюся во всей красе: Саймон Картер — социопат. А значит, умный — категорически умный, организованный и уверенный в себе ублюдок. И все это время, все эти дни он играл с ними, с детективами Мэйсон и Амнелл… играл и наслаждался этим — наверняка ничуть не меньше, чем насилием и убийством Оливии Кинг.