Сколько она так сидела, прижавшись спиной к двери, захлебываясь, почти умирая? Бог его знает… Кэлен показалось, вечность. А потом слезы иссякли. Внезапно, без предупреждения, просто — раз, и она перестала реветь. Будто кто-то повернул вентиль и перекрыл поток. Так неожиданно, что Кэлен даже испугалась, когда внутри наступила тишина, абсолютная, глухая… благословенная. Кэлен замерла, посидела, недоверчиво прислушиваясь —, а ну как это лишь пауза? И стоит ей, Кэлен, только шевельнуться, слезы вернутся, и боль с собой приведут, и обиду с отчаянием? Но, кажется, тишина сдавать позиции не собиралась. И Кэлен очень осторожно, словно боясь расплескать её, эту тишину, подняла себя с пола и повела в комнату. Я не буду больше думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра… когда сама решу, что оно, это завтра, наступило. Это единственное, что звучало в благословенной внутренней тишине, пока Кэлен раздевалась, стелила постель, забиралась под одеяло. Я подумаю об этом завтра… или никогда. Я устала от этого. Так что сейчас — сейчас спать, просто спать, провалиться в черноту, без снов, без чувств, без ощущений, без боли… Почти умереть. Вот и все, что Кэлен хотела.
====== Часть 28 ======
Телефон вопил. Некогда любимая песня, опрометчиво установленная в качестве рингтона, настойчиво и беспощадно вторгалась в благословенную тишину ночи, выдергивая Кэлен из ее пусть тяжелого, но зато умиротворенного — и без снов, самое главное же, ну! — забытья. Выдергивала обратно, в жизнь, возвращая память, а с ней — боль. Какого ж черта, а! Кэлен застонала, заворочалась, выпутывая из одеяла руку, потянулась к полу — кажется, настырная и уже совсем, категорически не любимая мелодия доносилась оттуда. Нашарила мобильник, ткнула «принять», поднесла к уху, сообщила:
— Амнелл.
За десять лет службы в полиции Кэлен привыкла к ночным звонкам, не боялась их. А чего бояться вызова на работу-то? Обычно она и «принять» нажимала, не глядя: что там смотреть, понятно же, либо дежурный, либо кто-то из коллег беспокоит. Вот и отвечала, не открывая глаз, да что там — порой и не проснувшись еще. В этот раз что-то пошло не так… ибо из трубки раздалось:
— Пууфф… Амнелл, ты где?
Странно. Совершенно точно, не дежурный. Хотя голос знакомый до чертиков… Кэлен отняла телефон от уха, открыла глаза, тупо посмотрела на экран. Мэйсон? Глянула на время: пять ноль пять утра. Чертова Мэйсон с ума сошла? Какого дьявола она трезвонит в такую рань? Кэлен закрыла глаза и снова поднесла мобильный к уху:
— Дома я…
— Нет, тебя здесь нет, — совершенно серьезно сообщила ей трубка голосом Мэйсон. Как нет? Что она несет, она сбрендила? Кэлен снова поднесла телефон к глазам, посмотрела на него секунду… и начала просыпаться. Черт! Вернула трубку к уху:
— Мэйсон, я у себя дома, - ну, теперь-то она отвяжется, да? Кэлен просто хотела, чтобы её оставили в покое. Все. Особенно — чертова Мэйсон.
— Почему? – нет, чертова Мэйсон не собиралась выполнять её желания.
— Потому что я уехала домой, — объяснила Кэлен. Теперь точно отвяжется, правда же?
— Почему ты уехала домой, Амнелл? Что-то случилось? Я что-то сделала?
Кэлен мысленно застонала. И окончательно проснулась. Ну… почти окончательно:
— Нет. Нет, Мэйсон. Мне просто надо было уехать, — воспоминания вернулись, обрушились ледяным водопадом, вспыхнули яркой, слишком яркой, картинкой: Кара в кресле, отвернулась, не желая даже взглянуть на нее, на Кэлен, роняет безжизненным голосом ужасные, обидные, пронзающие ядовитыми острыми иглами, слова… Ну, черт же побери! Кэлен судорожно втянула воздух, прошептала — уже даже не в телефон, в пространство: — Мне понадо… билось, — всхлипнула, прикусила губу. Ну пусть, пусть же чертова Мэйсон уже отстанет от нее!
— Так, — чертова Мэйсон все еще не собиралась выполнять желания Кэлен. — Я сейчас приду.
— Что? — Кэлен рывком подбросила себя от подушки, села в постели. — Куда? Зачем? Мэйсон, не надо никуда прихо… — и поняла, что говорит это все коротким гудкам, несущимся из мобильника. Да что ж ты будешь делать, а! Кэлен сбросила соединение, нажала «вызов»: нужно остановить Мэйсон, обязательно остановить. Чего она, Кэлен, сейчас совершенно, категорически не желала, так это видеть лицо Кары. А оно, лицо, судя по всему очень скоро явится, ибо чертова Мэйсон на звонок не отвечала. И — как только Кэлен могла забыть, а? — чертова Мэйсон, вообще-то, наглая, упертая и настырная. Её не выбьешь из колеи, не заставишь отказаться от принятого решения… Вот же черт! Кэлен сбросила вызов, отшвырнула телефон, со стоном упала обратно на подушку, зажмурилась. Она просто не откроет дверь, вот и все! Пусть Мэйсон долбится, терзает звонок, — Кэлен даже глазом не моргнет! Будет спать, да. Мэйсон и так украла у нее целый час сна, — вот и пусть катится ко всем чертям! Кэлен будет спать, и точка.
Кэлен кивнула сама себе — все правильно, отличное решение же, ну! — выбралась из постели, пошла в душ и почистила зубы… зачем-то. Удивилась запоздало уже после: а правда, зачем? Чего это она собралась делать с Мэйсон, она ведь не хочет её даже видеть, не хочет же, ну? Или? Черт… Вздохнула, вернулась в спальню, рухнула на диван. И снова клятвенно пообещала сама себе, что дверь не откроет. Потому что… додумать не успела: мысли начали тонуть в вязкой дрёме.
Дверной звонок закричал — резко, надрывно, беспощадно разрушая блаженную черноту, в которую Кэлен успела уже провалиться, жестоко вырывая её, Кэлен, снова бросая в жизнь, в воспоминания и боль. Она подскочила, практически на автопилоте добежала до прихожей, распахнула дверь и — только после этого — глаза. И глянула недовольно на скользнувшую внутрь Мэйсон:
— Какого черта ты приперлась? Какого черта ты мне вообще позвонила? Я могла еще целый час спать! Если хочешь знать, я тебе не рада!
— Я вижу, — Мэйсон хмыкнула и прокатилась по Кэлен просто-таки огненным взглядом, сверху вниз и обратно. Что? Кэлен недоуменно нахмурилась. Черт! Она забыла одеться… и встретила чертову Мэйсон в одних трусах. Прекрасно. Просто класс! Молодец, Кэлен. А с другой стороны — ничего нового же Мэйсон не увидит, не так ли? Вздернула подбородок, прищурилась — с вызовом:
— Зачем ты пришла?
— Убедиться, что ты в порядке, — Мэйсон пожала плечами и расстегнула свою кожаную косуху.
— Надо же… беспокоилась обо мне, что ли? — Кэлен отвела взгляд. Не могла она смотреть в это лицо, ну вот никак не могла. Больно. И обидно.
— Типа того, — снова хмыкнула. Разулась, выпрямилась, уставилась на Кэлен, чуть склонив голову вправо. — Амнелл, ты точно не из-за меня убежала?
— Не из-за тебя, сказала же, — Кэлен зябко передернула плечами, переступила с ноги на ногу: стоять босиком на голом полу было весьма некомфортно. От Мэйсон это не ускользнуло, — внимательная же, ну! — она положила ладонь на талию Кэлен, надавила, разворачивая:
— Иди, ложись, мерзнешь же, — и пошла следом. — Говоришь, я не при чем, а сама не хочешь на меня смотреть, Амнелл. Глаза отводишь…
Кэлен вздохнула, забралась на диван, легла, натянула одеяло до подбородка. Боже, как же все сложно, запутанно, мучительно. Да, Кэлен не хочет смотреть… вот только не на нее, не на Мэйсон. И как ей это объяснить? Никак ведь, ну. А может… просто взять, и рассказать все? Нет, ну, а что? С Карой-то, похоже, всё… уже всё. Ничего не будет, никогда больше. Сердце сдавило горячими пальцами жгучей, ядовитой обиды, а в носу защипало жалостью к себе. Кэлен проглотила слезы, глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Покосилась на присевшую на край дивана Мэйсон, проворчала сердито:
— Сделай уже что-то со своей манией величия, Мэйсон. Поверь, мир не вращается вокруг тебя.
— Я в курсе, Амнелл, — усмехнулась. — И все же ты на меня не смотришь. И разговариваешь так, будто злишься. Опять же, почему-то не посчитала нужным оставить мне записку или хоть смс черкнуть. Я складываю два и два, и…
— Получаешь пять, детектив, — черт побери, а Кэлен вдруг стало жалко Мэйсон. Она ведь правда не при чем. А все действительно выглядит так, будто у Кэлен к ней какие-то претензии. И Мэйсон — ну надо же, а! — переживает. Не подает виду, но переживает, переживает же, ну! Кэлен снова вздохнула, повернулась на бок, лицом к Мэйсон, дотянулась, положила ладонь на её руку:
