Он всегда стремился к власти и бессмертию. А это значит, что Ему не нужны были знания о том, как спасать жизнь. Стараясь досконально изучить способы влияния на магов и всевозможные методы порабощения и подчинения чужой магии, Он и не думал, что настанет время – и ему придется исцелять кого-то. Лишать жизни предателей и провинившихся вассалов было для него в порядке вещей, но спасать… Он даже вообразить себе такого не мог! И сейчас, когда оказалось, что никому вокруг нельзя доверять, Он остался совершенно бессилен перед Смертью, пусть та пока простирала свои загребущие руки и не к нему.

Мысли о продажности человеческой натуры с новой силой всколыхнули Его ярость. Снейп! Этот подлый, наглый полукровка, пригретый им из жалости и отмеченный доверием и покровительством, посмел покуситься на самое дорогое! Гнев удушающей волной накрыл сознание. Когда мерзкий отступник окажется в Его власти – а Он не сомневался, что рано или поздно это произойдет – тот сполна ответит за каждую каплю крови, пролитую Нагайной. Нет, Он не собирался убивать Снейпа сразу, при первой же встрече. Он хотел насладиться каждой минутой его мучений. И заранее предвкушал, как долго сможет выдержать этот предатель, пока не станет молить о пощаде. Кто знает, может, Он в тот момент будет достаточно добр и даст Снейпу передышку от пыток… небольшую, чтобы тот потом смог испытать на себе еще более сильную боль!

Ненависть к Снейпу заглушила даже давно лелеемую жажду убийства Поттера. Кто же мог знать, что, казалось бы, многократно проверенный и испытанный на преданность шпион окажется мерзким предателем? А ведь его помощь была бы сейчас так нужна. Несмотря на ярость и страх, Он прекрасно понимал, что опыт Снейпа в зельеварении был неоценим и в данный момент очень бы пригодился. Он и сам неплохо разбирался в зельях, но отсутствие достаточной практики порой приносило неприятные сюрпризы, как в тот раз, три года назад, когда Он с помощью зелья возродился из небытия.

Он так и не понял, что дало такой побочный эффект в виде змееподобного изуродованного тела. Однако – после возвращения из той полужизни, что Он вел в лесах Албании, к почти нормальному человеческому состоянию – Его устраивала и подобная форма существования. Позже, в какой-то момент, Он запаниковал, чувствуя несовершенство нового тела. Постепенно стали проявляться несвойственные людям особенности. Он заметил, что в холоде кровь замедляет свой бег и Его накрывает апатия, вызванная сильнейшей сонливостью. Это пугало. До жути, до дрожи в пальцах и сбивающегося дыхания. Да, за свою бытность бесплотным духом, когда вселялся в различных зверушек, довелось испытать всякое. Но сейчас-то Он ощущал себя человеком, и чувствовать непривычные людям особенности было странно. Однако убедившись, что появившиеся отклонения никак не повлияли на его магическую мощь, Он успокоился, решив разобраться с этими проблемами после победы и уничтожения Поттера. И вот сейчас этот мальчишка, этот недоросток опять нанес ему сокрушающий удар. Мало того, что ему вновь удалось спастись, правда, не без помощи Снейпа, так еще и тот же Снейп умудрился так ранить его любимицу, что теперь она умирала без всякой надежды на выздоровление.

Он вновь подошел к Нагайне и, присев на корточки, решил сделать еще одну отчаянную попытку, сплетя несколько заклинаний между собой. Создавая тонкий узор чар, Он водил палочкой над змеей, но видел, что стягивающиеся раны тут же расходятся вновь и из них продолжает сочиться темная кровь.

- Почему?.. – Он с удивлением и недоверием глянул на палочку, как будто это она была виновата в Его неудачах. Он не понимал, что за силой обладал Снейп, раз смог ранить Нагайну. Ведь змея, будучи крестражем, была практически неуязвимой. Сектумсемпра – темное проклятие, но отнюдь не смертельное, если вовремя принять соответствующие меры. Но почему-то в случае с Нагайной все способы излечения оказались бесполезны! Может, это Поттер оказал такое пагубное влияние на Его змею? Все планы, в которые когда-либо встревал этот щенок, оборачивались крахом!

Вдруг Он услышал легкий скрип двери, и кто-то осторожно позвал:

- Повелитель?

- Авада Кедавра! – в едва успевшую закрыться дверь ударилась зеленая молния. Яростный рык, постепенно переходящий в шипение, сорвался с губ: – Не сссметь!!!

Нагайна, видимо услышав знакомые вибрации голоса, приоткрыла глаза.

Погладив змею по голове, Он отошел к камину, пытаясь согреться. С тех пор, как возродился в этом теле, Он постоянно мерз, что послужило причиной ненависти к холодному времени года. Зиму же Он и раньше терпеть не мог. Но сейчас Его трясло скорее от страха и ярости, нежели от холода.

- Огня! – взревел Он, прекрасно зная, что просьба будет тотчас же исполнена.

В комнате тут же появился дрожащий домовик. Эльф передвигался вдоль стен, боязливо поджимая уши и опасливо оглядываясь. Подкинув в камин дров, он разворошил угли в маленькой печке, стоящей у кресла-трона, и зажег несколько свечей.

Скривившись от отвращения, Он наблюдал за безобразным созданием, суетливо снующим по комнате. Как же Он ненавидел эльфов – этих маленьких уродцев, этих рабов волшебного мира! Ненавидел потому, что сам не обладал ни замком, ни армией домовиков, стремящихся услужить и исполнить любой каприз своего хозяина, ни сейфом в Гринготсе, наполненным золотыми галеонами и старинными артефактами. Все, чего ему удалось добиться в жизни, Он приобрел только благодаря своему упорству и способностям. Тайну происхождения Ему приходилось скрывать от всех. И лишь Дамблдор, этот мерзкий старик, знал о нем слишком много и поплатился за это своей никчемной жизнью. Никто в этом мире не должен знать, что Он полукровка!

Нагайну, видимо, потревожил яркий свет вспыхнувших в комнате свечей, и она недовольно дернулась, слабо качнув головой, привлекая к себе внимание.

Ярость на нерадивого домовика, посмевшего нарушить покой последних минут Его любимицы, вылилась в очередную зеленую вспышку, и эльф безжизненным комком свалился у стены.

Вдруг тело Нагайны содрогнулось в мелких конвульсиях и расслабленно обмякло.

Он неверяще посмотрел на мертвую змею и тихо прошептал:

- Не может быть!

Опустившись на колени, Он коснулся пальцами головы Нагайны, но она осталась неподвижна. Вскинув палочку, Он проверил змею на наличие крестража – диагностика ничего не показала. Стараясь подавить поднимающуюся изнутри удушающую волну паники, Он несколько раз ткнул кончиком палочки в безжизненное тело змеи.

- Нет!!! – яростно взревел Он, вскакивая на ноги и принимаясь крушить все вокруг. – Нет!!!

Волны магии бушевали по комнате. Безумный страх захлестнул сознание, затмевая разум и не давая отчетливо мыслить. С кончика палочки непрерывным потоком одно за другим срывались заклятия. Разноцветные вспышки непрерывной чередой озаряли пространство, принося за собой разрушение и опустошение.

Спустя какое-то время Он пришел в себя и с удивлением осмотрелся. Комната выглядела так, будто по ней пронесся торнадо. Куски мебели, ошметки ткани, осколки стекла, обгоревшие остатки штор, истлевшие куски сожженного ковра и единственный нетронутый островок – пушистая шкура у камина с телом Нагайны на ней.

- И ты меня предала! – зло выкрикнул Он, посылая Круцио в мертвую змею. – Как ты посмела?!

Своей смертью Нагайна нарушила часть Его планов. А самое страшное, что по какой-то совершенно необъяснимой причине оказался уничтожен и его бесценный крестраж! Очередной крестраж! Счастье, что Он все же пошел против всех предостережений и создал себе несколько якорей. И уже два из них погибли по вине людей, которым Он когда-то доверял и считал своими верными последователями.

В душе всколыхнулась злость на Малфоя, который в свое время посмел подставить под удар самое ценное, что Он ему доверил – часть своей души, укрытую в дневнике. А теперь Снейп уничтожил еще одну, смертельно ранив Нагайну. Желание наказать сейчас же своих нерадивых слуг, подхлестываемое паническим страхом, затмило все остальные чувства. Жажда убить кого-нибудь, а перед этим долго и мучительно пытать, наслаждаясь криками боли и предсмертной агонией, охватила все существо. Он послал персональный вызов Снейпу, прекрасно зная, что тот все равно не отзовется. Если уж мелкий Малфой, который совершенно не мог терпеть боль, не вернулся по его зову, то уж этот матерый волк, умеющий стиснув зубы, с гордо поднятой головой выносить мучения, тем более не прибежит.