Играть во французском лагере оказалось - совсем не то же самое, что в московской студии. И прошедшие три дня не пропали зря. Клим вдруг в полной мере ощутил, что значит отсутствие сомнений, что значит ничем не стеснённая игра. Плевать, что златокудрую Роксану играла смуглая девушка из Алжира с чудовищным французским. Плевать, что из декораций - только вырезанная из картона зубчатая башня, а креслами служат пластиковые стулья. В атмосфере витал такой густой дух творчества, а от зрителей, которые не только сидели, но и стояли и даже лежали на полу, исходила такая положительная энергетика, что Клима понесло:
- "Скажите сами: как мне быть? Ведь ум всегда скрывает чувство, а я хочу его открыть!" - и растерянность действительно придавливала его к земле.
- "Я чувствую, мгновенья торопя, как ты дрожишь, как дрожь проходит мимо по ветке старого жасмина..." - и от растерянной улыбки алжирской девочки его самого охватывала лихорадка.
Когда раздались финальные хлопки и "браво" с ударением на последний слог, Клим не смог выйти на поклоны - расталкивая всех, он выбежал на улицу и принялся глубоко дышать. Воздух плотными хлопьями наполнял грудь - Климу пришлось заорать, чтобы освободиться от них. Напряжение волнами покидало его тело, только в плечах и икрах ног ощущалась странное сочетание слабости и дрожи. Клима совсем не пугало это состояние - оно не было похоже на болезнь. И никакого другого слова, кроме как "счастье", не приходило на ум, чтобы хоть как-то обозначить его.
Когда он вернулся в зал - уже зрителем, - куратор Эльза подошла к нему, положила руку на плечо и шепнула на ухо: "замечательно", а потом внимательно взглянула ему в глаза. Именно этот взгляд сделал дежурное "замечательно" запредельно высокой оценкой. Климу понадобилось не меньше десяти минут, чтобы окончательно восстановить дыхание и начать понимать, что на сцене продолжается спектакль про Сирано. Теперь его играл чисто французский состав с идеальным произношением, но действие совсем не впечатляло.
Ещё через несколько минут внимание Клима привлек оператор, который стоял рядом с камерой на треножнике с присоединенным к ней ноутбуком. Спектакли учеников снимали несколько камер для того, чтобы потом разобрать на семинарах. Оператором был француз с традиционными волнистыми волосами и столь же традиционно лёгкой небритостью. Необычным было то, что он то и дело бросал на Клима долгие взгляды через плечо, а один раз даже подмигнул. Климу подобное внимание не понравилось - в памяти всплыли предупреждения отца по поводу французских извращенцев, но бояться совсем не хотелось. В конце концов, вокруг слишком много людей.
Оператор оказался настойчивым - Клим обнаружил его на выходе из столовой после обеда. Тот снова подмигнул и произнёс заговорщицким тоном:
- Клим, я знаю твою маленькую тайну.
Мальчик обернулся, чтобы позвать кого-нибудь из взрослых, но оператор, внимательно наблюдавший за ним, добродушно рассмеялся и быстро заговорил:
- Меня зовут Жиль Седан, и я работаю в этом лагере. Если ты решил, что я представляю для тебя опасность, можешь, конечно, заявить в администрацию, но тут такое дело... Я знаю, что ты не совсем обычный человек... Дело в том, что я - тоже необычный... Такой же, как и ты!
Видя недоумение на лице Клима, оператор всплеснул руками (в одной из них был зажат ноутбук) и уже совсем серьезным тоном произнёс:
- Похоже, ты действительно не понимаешь, о чём речь... В таком случае я буду первым, кто посвятит тебя. Расскажет, кто же ты на самом деле. Выбери любое место, которое покажется тебе безопасным. И где можно показать тебе кое-что на компьютере.
- В буфете, - произнес Клим и сам удивился сказанному - ему совсем не хотелось продолжать этот странный разговор, но его новая смелость уже сама по себе совершала поступки.
В буфете оператор взял себе пива, а Климу - стакан колы и уселся за столик в углу. Остальные столики были заняты обитателями лагеря, а за одним из них продолжался, кажется, семинар - Клим узнал одного из педагогов, который вещал в окружении учеников, размахивая наполовину откусанным круасаном. Жиль тем временем запустил ноутбук и, отхлебывая своё пиво, свободной рукой орудовал тачпадом. На экране появилось видео с сегодняшнего спектакля - Клим увидел себя: сначала издалека, потом камера наехала ближе. На лицо легла какая-то тонкая белая сетка, появились цифры в нижнем правом углу. Жиль ткнул в них пальцем и произнёс:
- Вот: расстояние между твоими бровями на десятой секунде выступления - тридцать восемь миллиметров, а спустя минуту и семь секунд - уже тридцать два. Ширина лица на уровне рта в начале выступления - сто двадцать три миллиметра, а на седьмой минуте - на двенадцать миллиметров меньше. Ты понимаешь, что это значит?
Клим ошеломлённо смотрел на экран и не отвечал, а оператор продолжал:
- Это означает, что ты - гару.
Видя вздёрнутые брови собеседника, он уточнил:
- Ты способен менять свою внешность. Только не надо пугаться! Просто усвой: ты - особенный. Это во-первых! А, во-вторых, ты - не один такой на свете, не обольщайся. И, кстати, один из твоих родителей - тоже гару. Поскольку тебя не инициировали в десять лет, похоже, что он или она - как и ты, не посвящен... Мне по инструкции следует тебя сейчас оставить - нужно, чтобы ты свыкся с мыслью о своей истинной природе. Сейчас тебе, опять же судя по моей инструкции, полагается испытывать глубокий шок. А вот завтра ты захочешь объяснений, и тогда уже сам меня найдёшь. Только не тяни, у нас не так много времени. Я живу в административном корпусе - спросишь оператора Жиля, и тебе покажут. А сейчас допивай свою колу и немного пройдись вокруг озера - это должно помочь, если опять же верить моей инструкции...
Жиль захлопнул ноутбук и выбрался из-за стола, будто его прогоняли, а Клим замер на своём месте и не мог двинуться. Потом он достал электронный переводчик: "гару - оборотень" - прочитал он и ничуть не удивился. Если бы дело было в миллиметрах между бровями, он бы не раздумывая обратился с жалобой на приставания оператора Жиля в администрацию. Но на экране ноутбука он увидел себя с длинным носом Сирано - почти тем самым, который отклеился у него перед выходом на сцену. Тот отклеенный нос всё ещё лежал нелепым комком в кармане. "Я - гару" - произнёс Клим шёпотом, но эти слова были пустышкой на фоне той пропасти, края которой сомкнулись над его головой всего пару минут назад.
Глава 2 "Скаут"
Клим послушно обошёл озеро дважды - к концу второго круга начало темнеть, и к лавочкам на берегу потянулись ученики - некоторые успели обзавестись парами. Вслед за ними ходили бдительные воспитатели, то и дело громко и скучно напоминавшие: "ужин заканчивается через двадцать минут!" или "отбой - через пятнадцать минут!". Их вскрики привели Клима в себя - оказалось, всё это время он бродил без единой мысли в голове. Он просто не знал, что ему думать. Сказка вторглась в его жизнь с такой убедительностью, что теперь ни во что нельзя было верить: разве земля, по которой он бредет - действительно твердая, а маленькое озерцо - не картонная декорация? "Я могу менять свою внешность", - повторял Клим, но смысл этих слов вскоре стал пропадать, оставалась только сжимающая сердце тревога. Мир вокруг него опустел, стал враждебным и перевернулся верх тормашками - его нужно было изучать с самых азов. Эта пустота внутри и снаружи пугала и одновременно - чем-то неуловимо манила. Возникло забытое ещё в далёком детстве ощущение пронзительной новизны каждого прожитого мгновения - что ждёт за тем кустом или в той ложбине? Не ещё ли один совсем не похожий ни на что мир?
