Та упрямо молчала.

- Вера непонятно как вообще смогла нас найти – мы с Иваном шагали вдоль ручья, пытаясь держаться рядом с водой… Или тогда мы только пытались найти ручей… Я не помню.

Склепова кивнула. Она не стремилась осуждать Гроттер – сама ведь замарала собственные руки кровью.

- Ничего плохого в том, что ты её убила, нет, - наконец-то подала голос она. – Ты, наверное, должна была это сделать.

- Да… Должна, - кивнула Гроттер. – Она постоянно раздражала меня и пыталась прицепиться к мельчайшим деталям. Говорила, что может видеть будущее, точнее, обманывала – называла себя…

- Экстрасенсом, - подсказала Склепова, вспоминая тот момент, когда они все стояли в кругу и впервые видели собственных будущих соперников.

Верила ли она тогда, что сможет победить? Понимала ли, что победа будет для неё такой горькой?

Могла ли согласиться с мыслью, что рядом с нею никогда не будет Гломова, которого она так любила, пусть и старалась не показывать ничего такого?

Наверное, ничего такого тогда с нею ещё не случилось – а теперь не было ничего, что могло бы ограничить её бесконечно грустные и страшные мысли, которые превращали кровь в воду и словно специально старались сделать её немного гуще.

- Как ты получила пламя?

Склепова сама не знала, что толкало её на вопросы, на то, чтобы выяснять какие-либо подробности, но ведь Гроттер отвечала.

Складывалось такое впечатление, словно Таня боялась не оправдать её надежды и упрямо стремилась рассказать всю-всю правду, которую только знала, потому что у неё не было другого выхода.

Склепова не осуждала её совершенно ни за что, скорее даже понимала, знала, что у Тани на всё то, что она сделала, были определённые причины.

- Я не знаю… Вот вроде бы я и Провидица, но я не понимаю, как умудрилась убить её… Она сама загорелась. Я сначала подумала, что это не я сделала, а кто-то другой, вот только… - Таня опустила голову.

В её рассказах было слишком много троеточий, и она не умела завершать спокойно собственное мнение, словно на самом деле не существовало ничего, что потянуло бы её на откровения.

Гроттер смотрела на свою собеседницу слишком несчастным взглядом, чтобы та могла её ненавидеть, но, тем не менее, девушке очень хотелось, чтобы её не бросили хотя бы сейчас здесь одну, наедине с глупыми мыслями, которые стремились превратить её в комок боли и ненависти.

Склепова молчала. Она упрямо не знала, что сказать.

***

Склепова называла Шурасика ставленником некромагов – действительно, тот, кажется, даже не понимал, что его минутную связь с Еленой следует скрывать, и говорил об этом с невероятной уверенностью.

Здесь было две сломленные девушки – точнее, то, что осталось от них, - и он со своими проклятыми мечтами о науке.

Склепова уже в тысячный раз рассказывала о том, как умер Гломов, а после, остановившись на полуслове, бросила внимательный, пристальный взгляд на Таню, но, тем не менее, очень быстро отвернулась в противоположную сторону, словно пытаясь таким образом себя успокоить.

- А ты ведь тоже не сама была, - наконец-то промолвила Гробыня. – Ты тоже кого-то любила, наверное…

- Да, конечно, - кивнула Таня. – Любила или думала что любила. И он точно так же, - Гроттер равнодушно пожала плечами. – Он был на “Тибидохсе” в этом году, сражался…

- Твой Иван?

- Да, - согласилась Гроттер с предположением Склеповой. Тане не хотелось ничего рассказывать о нём, но и секреты оставляли невыносимые шрамы на душе, вынуждая поделиться хоть с кем-то ими.

- И как он погиб?

- Его убил некромаг.

Таня упрямо упускала все подробности и отвечала коротко, равнодушно, хотя воспоминание о Бейбарсове принесло ей, мягко говоря, очень даже мало радости. Бейбарсов вообще вряд ли мог порадовать собственным существованием – но девушка даже не думала об этом, предпочитая не вспоминать ни о чём.

Тем не менее, Склепова смотрела на неё слишком пристально.

Удивительно – их разбитые сердца не пытались исцелиться, наоборот, искали оправдание собственным поступкам.

Таня так устала от этой лжи, вот только ничего сделать с этим не могла – ей стало слишком больно…

Слишком дурно.

- Ну, теперь у тебя должен появиться смысл жизни. Отомсти этому некромагу, ты ведь будешь победительницей, - пожала плечами Склепова, предлагая что-то вроде нормального смысла для жизни.

Таня отрицательно покачала головой.

- Мне не за что мстить Бейбарсову, - выдохнула она, а после, посмотрев на Гробыню широко раскрытыми зелёными глазами, прошептала: - Если честно, он меня спас от смерти.

- Ванька?

- Да нет же, - скривилась Гроттер. – Некромаг. Он… Иван решил, что мне будет лучше умереть, я всё равно не смогу выжить в этом мире со своим даром, а так у него будет больше шансов на победу.

Склепова покачала головой, словно осуждая даже одним только взглядом то, что сделал Иван.

- Мой Гломов бы так никогда не поступил, - с уверенностью ответила она. – Он бы скорее сам умер и… И я умерла бы за него.

- Я тоже так думала, - пожала плечами Таня. – Но, вероятно, я была слишком большой идеалисткой…

Склепова посмотрела на синяки, которые до сих пор не сошли с рук Гроттер – они были уже далеко не свежими, наверное, практически недельной давности, но, тем не менее, всё же оставались ещё на её запястьях.

- Это Валялкин твой? – указывая на них, спросила Склепова, словно это было вообще важно.

- Это? Нет, - упрямо отказалась от подобной мысли Гроттер.

- Значит, некромаг? – Гробыня усмехнулась. – Они просто так никого не защищают. Или он просто убил Ивана?

- Он просто вытащил меня на поверхность с пропасти, - усмехнулась Таня. – А потом просто убил свою коллегу, - она отвела взгляд.

Большего количества откровений не требовалось – Склепова и без них всё более чем прекрасно поняла.

========== Боль тридцатая. Полночь ==========

- В полночь, - промолвила Склепова, вспоминая то, что когда-то знала, и пытаясь показать, что она более-менее отошла от боли, душевной, а не физической, - за нами придут смотрители.

Гроттер едва заметно кивнула. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы пришёл кто-то другой, даже сама Чума.

Вот только, вероятно, не суждено.

Гроттер чувствовала себя пустой и потерянной – у неё не было возможности куда-то, например, просто уйти.

У неё вообще ничего не было.

Только последние следы мыслей, которые упрямо убегали от неё куда-то в новый, странный и в тот же момент страшный мир.

Это всё так отвратительно.

Она чувствовала, что просто ничего не сможет сделать – и сидела рядом со Склеповой, которая не могла исцелить своё сердце.

Они потеряли родных; а проклятый Шурасик, словно невидимая тень, проходил без конца мимо, намекая собственным присутствием о том, что ещё придётся пережить. От некромагов так просто ведь не сбежишь.

А он…

- Он нас сдаст, - вдруг, рассмеявшись, выдохнула Склепова. – Если мы только что-то сделаем не так…

- Луна уже.

Гроттер не могла ничего больше сказать – она так устала, она так давно даже воды не пила, что становилось дурно…

Она только и могла, что шептать – хотела пить до такой степени, что была готова задохнуться прямо здесь.

- Как думаешь, нам дадут выпить воды? – наконец-то спросила она у Склеповой, предпочитая не смотреть на Шурасика.

Тот что-то бормотал тоже пересохшими губами – потому что вода закончилась у них вчера ночью.

Он выпил последние капли.

Если бы их было двое, то хватило бы на более долгое время, но так – Таня даже забыла об указании некромага.

Наверное, не стоило это делать – теперь, когда Таня только вырыла рукой какую-то ямку в песке, она почувствовала, что та наполняется водой.

Может быть, следовало и выпить, но Таня только засыпала новоявленный источник песком, понимая, что тот искусственный.

- Тут было озеро, - выдохнула она.

- Озеро? - Склепова удивлённо посмотрела на собеседницу, а после кивнула. – Они переделали его в пустыню.