С первых дней работы в «теплице» Пётр приглядывался к компьютеру. Возможности, заложенные в графические системы, развязывали руки при проектировании калибровок — длительная вспомогательная работа по определению площадей, периметров, координат центров тяжести и так далее, выполнялась мгновенно. Дизайнеру оставалось творчество, и он уже начал подумывать о методике на базе открывшихся возможностей. Хотелось побыстрей разделаться с чертежами, запустить машины в производство, сесть за компьютер и, не спеша, обложившись книгами и пособиями, отправиться в путь. И это только начало. Как мечта, маячил интернет. Он вернулся за свой стол, попросил Рами связаться с поставщиками, получить каталоги по списку, спросил, ожидая услышать обычный ответ:
— Можешь установить Автокад?
Рами задумался на минуту. — Позвоню приятелю.
— Спроси, нет ли у него пособий на английском.
Зима девяносто четвёртого была дождливой. Пётр купил большой зонт и вышагивал свою японскую норму по пустым улицам. По дороге домой, он зашёл в тесный «русский» магазин, заполненный современным чтивом, кассетами и непременной теперь литературой по компьютерам — оригинальной и переводной, отыскал самоучитель по Автокаду и справочное руководство.
— Можете отложить на пару дней до зарплаты?
Хозяин магазина, мужчина лет тридцати, взял было книги, потом вернул их Петру. — Вы из каких мест?
— Из Ижевска.
— А я из Перми. Считай земляки. Запишу, после отдадите.
— «Алекс» на вывеске — ваше имя?
— Да. Саша. У жены цветочный магазин. Принимаем заказы и доставляем.
Этим вечером, разобравшись с подачей материала, Пётр начал составлять перечень команд без лишних слов и пояснений — только команды. Засиделся. Во втором часу вздрогнул от близких разрывов. Прозвучали призывы спуститься в бомбоубежище, проехали патрульные машины, и наступила мертвая тишина — город замер. Пётр выключил свет и лёг спать. Ночью Шмону обстреливали ещё раз. Снаряды упали за городом и не разбудили Петра. После утренних новостей зазвонил телефон и не умолкал пока все, кому он был дорог, не услышали его голос. Отбой объявили в полдень. К этому времени перечень команд напоминал дадзибао, осталось только вывесить.
Приятель Рами заскочил в конце дня, оставил дискеты, вернулся, бросил на стол две книги, в дверях обернулся: — Нужна будет помощь — позвони, — и убежал. После работы Пётр сел за компьютер, набрал полную грудь воздуха, выдохнул открытым ртом и нажал кнопку.
Совершая утренний обход, Дрор взглянул на экран и отвернулся.
— Ворованный? Я ничего не видел. — И вышел.
Это было странное использование компьютера: Пётр не чертил заново, строил размерные цепочки и вносил изменения в чертежи. Заклеивал старые размеры, вписывал новые, менял спецификации. Метод оказался продуктивным.
— Что ты делаешь? — спросил Рами, глядя на экран.
— Это невозможно объяснить, — рассмеялся Пётр. — Голь на выдумки хитра, — сказал и безуспешно пытался перевести. Чертежи пестрели наклейками, но когда их размножили, выглядели вполне прилично.
Весной стали подыскивать изготовителя. Предстояло получить предварительную цену от нескольких фирм и сделать выбор. Дело затягивалось. Одни давали непомерно высокую цену при беглом взгляде на чертежи, другие подолгу копались, засыпали несущественными вопросами, создавали видимость серьёзного подхода и тоже назначали высокую цену, оставляя простор для переговоров.
Много времени отнимал Дрор. По условиям проекта тридцать пять процентов акций принадлежали Петру, пять — Дрору, очевидно, за поиск и привлечение остальных держателей. Пятнадцать процентов за двадцать пять тысяч долларов должен был приобрести спонсор, остальные — стратегический партнёр. Наличие или отсутствие партнёра пока не тревожило Петра, а вот спонсор требовался к концу года, как условие открытия второго. Этим Дрор и занимался, неутомимо заседая с утра до вечера. Приглашённые персоны пили кофе со сладостями, вели нескончаемые разговоры и не спешили расставаться с деньгами. Дрор упивался бурной деятельностью, составлял протоколы о намерениях, их охотно подписывали, увозили и забывали. Единственная польза, которую Пётр извлёк из сидения на совещаниях по его проекту — это иврит. Первое время он выходил из кабинета Дрора с головной болью, утомлённый тропическим ливнем незнакомых слов. А однажды, обдумывая предстоящий разговор, он поймал себя на том, что думает и выстраивает свою речь на иврите. «Уже за одно это я должен быть благодарен ему, пожалуй, стоит смягчить мои доводы и эпитеты, тем более, что это всё таки не иврит, а калька с привычного мне хода рассуждений.»
Глава 28
Второй год пребывания в стране ознаменовался двумя событиями: Таня надела защитную форму, а Ирина белый халат. На предварительном собеседовании Таня изъявила желание пойти по медицинской части и её направили на учёбу. Ирина несколько раз ездила в Цфат, с ней беседовали, обещали и, в конце концов, приняли на стажировку в больнице. Предложение превышало спрос, выбирать не приходилось, и она согласилась на безвозмездный труд в приёмном покое после четверти века врачебной практики.
Жили скромно, на одну зарплату Петра. Приобрели на рынке пластмассовый стол и такие же стулья, книги держали в картонной таре. Дорожили душевной близостью с детьми, знали, что сберегут её, когда те обзаведутся своими семьями. С таким настроем убогий быт первых лет воспринимался легко, как временное явление.
Ури Шалги открыл Рами. На сборах резервистов он рассказал друзьям о своей новой работе, и ему посоветовали обратиться к Ури. «Уникум — всё делает сам, а бизнесмен никудышный.» Увитый зеленью небольшой заводик в новой промзоне недалеко от Кармиэля. Хозяин, одетый на европейский манер, седой, вежливый, улыбчивый.
— Пётр? А на иврите?
— Библию ты, конечно не читал?
— Я!? — Искренне удивился Ури.
— Там сказано, — невозмутимо продолжал Пётр, — «Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев, Симона, называемого Петром…»
— Шимон! — обрадовался Шай.
— Нет. Я — Пётр.
— Бесэдер, бесэдер. Садись Пётр. Воду, кофе, чай?
Ури быстро перелистал чертежи. — Погуляйте. Я дам вам предварительную цену.
Рами спустился в холл и завёл разговор с секретарём — смуглой девушкой по имени Кинерет. В смежной с кабинетом комнате у компьютера сидел молодой человек и подбирал шестерни из каталога. Пётр представился. Парень встал, протянул руку. — Леонид.
— Судя по имени, вы говорите по-русски?
— Кроме босса, здесь все говорят по-русски. Без «русских» рабочих он давно прогорел бы со своими фантазиями.
— Так таки все?
— Да. Рабочие в возрасте, опытные, рады, что есть работа, согласны на минимум.
— Ури кончал Технион?
— Не уверен кончал ли он школу. Самоучка. Дипломы здесь вывешивают на стены, посмотрите в его кабинете — стены завешаны, а дипломов нет.
— Вам тоже платят минимум?
— Немного больше.
— Что вас здесь держит?
— Самостоятельность. Здесь постоянно что-то новое. Босс выражает себя в эскизах и больше не вмешивается. После сборки, если его что-то не устраивает, переделываем. Бывает не по разу. В начале спешка, потом босс остывает и дальше по закону Мэрфи: «Всегда не хватает времени, чтобы выполнить работу как надо, на то, чтобы её переделать, время находится.» Как он выкручивается — не знаю. Живём от заказа до заказа. У него навязчивая идея — составлять машины из готовых элементов. Вроде детского конструктора. Посмотрите, — Пётр оглянулся. Две стены доверху занимали стеллажи, заполненные каталогами. — Он помнит все и безошибочно находит.
— Леонид, — позвал Ури.
Парень скоро вернулся. — Мы ставим фирменные опоры. Я покажу вам.
Пётр рассмеялся. — Промашечка вышла. Не учли. Не надо показывать. Ставьте. — Ему начинало нравиться это место.
Ури проводил их до машины, подождал пока они тронулись.
