В библиотеке Пётр открыл для себя «Компас». Дора подвела его к полке со справочниками. — Какие страны тебя интересуют? — Пётр выбрал пару толстых томов, занял столик и осмотрелся. Молодые люди сидели парами и по одиночке, доносилась приглушенная скороговорка на иврите, русская и английская речь, смех, шелест страниц — другая атмосфера другого зала. «Когда ещё здесь будут сидеть наши дети…»

— Скоро у меня день рождения, — сказал Пётр за ужином.

— Свежие новости, — прыснула Таня.

— Сейчас будут. Подарите мне большой Оксфордский словарь. Можно прямо сейчас, не откладывая.

— Словарь дарю я, — подняла руку Эсфирь Соломоновна. — Иди, купи.

Накануне возвращения в ульпан Ирина предупредила мужа: — Дочь сделала тебе рекламу. Все ждут. Тебе есть чем заполнить неловкость первых минут?

— Я приготовил монолог.

— Ну? — спросила Рахель. — Цецеро помог?

Пётр прочёл свою заготовку — легко, свободно, с интонациями.

— Ай да Цицеро! — захлопала Рахель.

— Ай да сукин сын! — подхватила Таня. Все засмеялись и захлопали.

При встрече Таня сказала брату: — Пока он говорил, мама держала его за руку. Я видела, как они смотрели друг на друга. Я тоже хочу, чтобы на меня так смотрели.

Дальнейшее продвижение проекта шло через Дору. Директор «теплицы» по дороге из Тель-Авива в Кирьят-Шмону заехал в Хайфу и назначил им встречу в кафе. Представился: — Дрор, — и сразу заговорил, радостно улыбаясь. — Пора познакомиться. Я читал записку консультанта и согласен с его оценкой. На днях проект направят на рецензию. — Он заказал всем кофе. — Каждый будет заниматься своим делом. Ты обеспечиваешь технику, я — продвижение проекта на рынок. — Между прочим, упомянул, что сделал докторат в Штатах, обещал держать их в курсе дел, допил кофе, оставил на подносе деньги и укатил.

— Какое впечатление он произвел на тебя? — спросила Дора.

— Слишком хорошее, чтобы быть похожим на правду.

— Оптимист?

— Или прожектёр. Увидим.

Вскоре последовал звонок.

— С рецензентом проекту не повезло. Он хочет встретиться с автором и сказать ему, что тоже кое-что смыслит в профилях. Мой опыт работы с ним не сулит ничего хорошего.

— Что ты о нём знаешь? — спросила Дора.

— Он из семьи польских репатриантов. Человек желчный и амбициозный. Когда-то имел какое-то отношение к профилям из алюминия. Настраивайтесь на тяжёлый разговор.

— Сам настраивайся, — проворчала Дора и передала разговор Петру.

В Тель-Авив они отправились поездом, на станции пересели в машину Дрора и поехали к высокому зданию, где в одной из ячеек их ждал чиновник, изначально негативно настроенный и желавший лично сообщить им об этом.

Рецензент дождался, пока все уселись, повернулся во вращающемся кресле к Дрору. — Ты читал? — он потряс запиской и бросил её на стол.

— Думаете здесь некому разобраться? Знаешь, как формовать пустую трубу? На, покажи, — он достал из ящика стола картонную трубку от рулона туалетной бумаги и протянул её Дрору. Холодная прокатка профилей из стали — нонсенс!

Дрор взял протянутую ему трубку, смял и бросил в корзину. — Вот доктор Коваль. Ты хотел говорить с ним — говори.

— Вы отрицаете саму возможность холодной прокатки профилей из стали, — сказал Пётр, — тем не менее, это общеизвестный факт.

— Кому он известен? Я консультировался со специалистами, и они разделяют моё мнение. Прокатку низкоуглеродистой стали они ещё допускают, а нержавеющей — категорически отвергают.

Петр улыбнулся. — Я не знаю с кем вы советовались, но если здесь распространено такое мнение, тем лучше — значит, проект обладает абсолютной новизной. Кстати, нержавеющая сталь в массе своей тоже низкоуглеродистая и достаточно пластичная. Позвольте я отвечу сразу на все вопросы. Что ещё вызывает сомнение?

— Всё. Кто купит эти машины, а если купит, то, что он будет с ними делать?

— Давайте по порядку. В самом факте холодной прокатки профилей нет новизны, и я на неё не претендую. Вы покупаете магнитофон, который кто-то изготовил, вставляете кассету, которую кто-то записал, и нажимаете кнопку. Ноу-хау проекта состоит в том, что я знаю, как профилировать трубы и как катать профили. Большинству потребителей для выпуска своей продукции нужны два-три профиля, и мы предложим им набор компактного оборудования — FDS Family, готового к выпуску нужных им custom-shaped^[28] профилей. А если понадобится четвёртый, они вернутся к нам и купят новую кассету. Ниша проекта — карманная металлургия для стран с множеством мелких производителей. Таких сегодня большинство. Разве это не разумная стратегия?

Рецензент не перебивал Петра. В какой-то момент на лице его отразилась растерянность, он повернулся к Дрору, и лицо его приняло прежнее выражение. — Здесь написано одно, он говорит совсем другое. Вы иногда встречаетесь, доктор Порталь?

— Доктор Коваль говорит тоже самое. Мы продаём машины и всё, что их сопровождает. Это не требует пояснений.

Они начали препираться, привнося раздражение, личную неприязнь, отдаляясь от темы.

«Неужели эти двое в угоду своим амбициям принесут в жертву мой проект, мой шанс, мою работу? Всё. Ещё немного и прозвучат слова, от которых трудно будет отказаться».

Разговор уже шёл на повышенных тонах. Рецензент помогал себе жестами.

— Они приезжают из большой страны, у них узкая специализация, а здесь надо уметь делать всё от начала и до конца. Они много знают и ничего не умеют.

— Это легко проверить, — громко прервал его Пётр.

— Пожалуйста, переводите медленнее, — обратился он к Доре, — пусть успокоятся.

Пётр, не спеша, раскрыл сумку, извлёк две книги.

— Здесь описаны возможности холодной прокатки. Я писал на русском, а это польский перевод.

Рецензент взял книгу, перелистал. — Я читаю по-польски. Не так, чтобы очень, но достаточно… — Пётр не прерывал его. Рецензент закрыл книгу, вопросительно посмотрел на Петра.

— Хотите увидеть, как это делается? — Ему нужно было сменить настрой, услышать «да». Рецензент отхлебнул остывший кофе и утвердительно кивнул. «Теперь дай ему достойный выход», — подумал и произнёс: — Во сколько вы оцениваете допустимый риск?

— Ну, не более фифти-фифти.

— Это по отношению к затратам двух лет, на один год выходит всего ничего. — Пётр улыбнулся, сознавая шаткость своих построений. Придвинул свой стул к столу рецензента и заговорил, глядя ему в глаза.

— Дайте мне год, и вы будете первым, кто увидит, как это делается. Если по истечении этого срока здесь не будут лежать профили из нержавеющей стали, — он очертил рукой круг на столе, — я принесу вам свои извинения, а вы с чистой совестью порекомендуете закрыть проект. «Сейчас он скажет, что с чистой совестью может не открывать его».

Очевидно, собственное реноме для рецензента значило больше экономии государственных средств. Он повернулся к Дрору. Уколол: — Приятно иметь дело с умным человеком. Рискнём?

Дрор усмехнулся. — Я ничем не рискую.

«Не отпускай его», — подумал Пётр. — Если не возражаете, мы подготовим текст, а вы отредактируете его.

— Это моя работа. — Похоже, он считал себя победителем.

В коридоре Дрор прислонился к стене и захохотал. — Ты хорошо его прижал. Не знаешь, что писать? Тебе помочь?

— Если он тоже так понял, дела наши плохи.

— Он струсил. С книгой, изданной и переведенной, мы можем доказать его некомпетентность и потребовать другого рецензента. Будет хорошо.

В поезде Дора призналась: — Со мной чуть инфаркт не случился, когда он разошёлся. Шёл бы ты в цирк работать. Укротителем.

— Иврит плохой, — серьёзно ответил Пётр.

Снова наступило длительное затишье. Прошёл месяц, пошёл второй. Занятия в ульпане закончились. Таня посещала ульпан второй ступени, Ирина — медицинский, а Пётр вдохновенно драил восемь этажей подъезда.

— Не удивляйтесь. Завтра начинаю мыть подъезд. Четыреста шекелей в месяц не помешают. — Ирина нахмурилась и опустила голову, Таня спросила: