Нет... пожалуйста, Господь, спаси меня... умоляю, избавь меня от гнева Мики.

— Я научился касаться себя, представляя тебя. Научился достигать удовольствия, чтобы быть ближе к Богу... благодаря этим красивым глазам и пухлым губам.

Ладони Мики коснулись матраса, последовав за коленями. Мне было некуда отодвинуться, я была в ловушке. Страх держал меня узницей на кровати.

Но затем его глаза блеснули чем-то еще, что я не могла расшифровать.

— Дьявол в тебе говорил с моей невинной и набожной душой. И своим прекрасным лицом ты заманила меня. Из-за тебя я согрешил! Я был соблазнен и слаб!

Мика сильнее сжимал свой ствол, его дыхание участилось, а на груди появился пот. Отпустив свою хватку на мгновение, он пополз вперед, вынудив меня лечь на спину, пока не навис надо мной, снова схватив свой пенис.

— После того как мой отец поймал нас, тебя забрали, из-за твоего колдовства. А я был наказан за то, что не сопротивлялся. Ты искушала моего отца, и он победил. Но не я. Я поддался тебе. Злу. Блуднице Ада.

Я не могла говорить, не в состоянии сделать что-то, когда Мика наклонился, его дыхание опаляло мое лицо.

— Меня отвезли на холм вечных мук, руки привязали между двумя деревьями, разорвали мою тунику по центру. Мой отец взял плеть и наградил меня тридцатью девятью ударами, как Иисуса.

— Мне... мне жаль, — прошептала я с ужасом.

Мика остановил свое самоудовлетворение. Пот капал с его щеки.

— Жаль? Я не хочу и не нуждаюсь в твоей жалости, шлюха. С каждым ударом плетью я избавлялся от твоих чар над своим разумом. С каждым вдохом боли я обещал Господу, что никогда не паду снова. Я запечатлел каждый удар в воспоминании и пообещал себе, что если Господь сочтет нужным снова поставить меня на твой испорченный путь, я стану солдатом Христа и избавлю твою душу от Сатаны.

Я закричала, когда брат Мика начал поднимать мое длинное платье. Его пальцы не остановились, пока прокладывали дорожку по моему бедру, пока не зацепили мое нижнее белье, и Мика стянул его по моим ногам, отбросив на пол.

— Поднимайся, — приказал Мика.

Я сделала, как приказано. Мне не была чужда данная ситуация. В действительности, я переживала подобное тысячу раз с братом Ноем.

Стоя на шатающихся ногах, я покорно склонила голову.

— Сними платье.

Дрожа, я подняла руки и расстегнула молнию, мое серое платье упало на пол.

Я была голой.

Я была обнаженной.

Я вернулась.

Пошелестев простыней, Мика встал передо мной, наклонив голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Посмотри на меня, Далила. — Так же естественно, как сделать вдох, я повиновалась.

Мика провел рукой по моим волосам, затем сказал слова, слишком знакомые для меня:

— Я возьму тебя, Далила. Очищу тебя своим семенем. И ты не должна сопротивляться этому. Сопротивление только отсрочит твое спасение. Ты хочешь быть свободной? Ты хочешь быть с Господом, когда настанет судный день?

Мой разум наводнили воспоминания о том, как я была ребенком и те же самые слова исходили из уст брата Ноя. Я оцепенела.

Я снова стала той восьмилетней девочкой. Снова была одинокой потерянной душой.

Кивнув, мне пришлось сказать:

— Да, сэр, это моя самая большая мечта. — Я помнила это наизусть.

— Тогда не сопротивляйся, — приказал брат Мика. — У меня есть сила, чтобы спасти тебя. Я благословлен Богом, и смогу принести тебя в его объятия.

Брат Мика сдвинулся в сторону и показал на кровать. Я сделала три шага, встала на колени, прижала лоб к матрасу и сцепила руки за спиной.

Когда матрас прогнулся, брат Мика расположился у моего центра и начал толкать свой ствол в меня. Я закрыла глаза и представляла единственного мужчину, которого любила. Мужчину, который никогда не взял бы меня подобным образом. Он осуждал тех, кто так делал. Этот мужчина занимался со мной любовью...

— Детка, послушай меня и послушай внимательно.

Я всхлипнула и подарила ему свое внимание.

Его голос смягчился, и он заправил волосы мне за ухо своими пальцами, пока его светлые волосы щекотали кожу моей груди.

— Я не такой, как они. Да, я шлюха. Это не секрет. Я трахнул огромное количество дырок. Но я никогда не делал одного. Я никогда не заботился о сучках, как о тебе. Я никогда не ждал так долго ни одну киску, как твою. Я бы убил за тебя, детка. Если кто-то попробует забрать тебя у меня, я разорву их ублюдошные глотки. Ты принадлежишь мне, и прямо сейчас, в этой кровати, я сделаю кое-что в самый первый раз. Мы оба.

Я задержала дыхание, боясь выдохнуть, чтобы не разрушить момент, и не зная, что он откроет.

— Я займусь с тобой любовью, Лила. Я сделаю тебя своей, заклеймлю тебя. Потому что для меня больше нет никого другого… никто не смог сделать со мной этого, кроме тебя.

— Кай... — выдохнула я, и на этот раз приветствовала слезы, текущие по моим щекам. Они показывали Каю, что я тоже хотела этого всего с ним.

Кай вздохнул и сцеловал соленую жидкость на каждой щеке. Прижав свой лоб к моему, он рвано выдохнул и прошептал:

— Я, бл*дь, люблю тебя, Лила. То, что между нами, больше чем просто трах. Ты понимаешь, да?

В этот момент моя сдержанность испарилась. Обхватив руками его лицо, я прижала губы к его и призналась:

— Я так сильно люблю тебя, очень-очень сильно. С тобой я чувствую себя в безопасности... Когда я с тобой, я не боюсь. Ты и не догадываешься, какие особенные эти чувства для меня.

Ослепительная улыбка украсила его красивое лицо...

Я держала в голове выражение его лица.

Кай Уиллис, моя красивая настоящая любовь...

Я люблю тебя, Кай... Мое сердце навсегда твое...

***

Кай

— Нам нужны разведданные, мы совершим глупость, если пойдем в это место вслепую, — сказал АК. Смайлер и Таннер поддержали его.

Нацистский ублюдок уехал и вернулся с чертежами в руках. И да, новая община была гребаной крепостью. Тысячи акров скрытой и первоклассной военной защиты. Как будто гребаный «Форт-Нокс».

Мы не знали, как много уродов было там, но из данных Таннера, их могло быть тысячи.

Палачам бы потребовались недели, чтобы узнать это количество, поэтому Стикс согласился и позволил АК и Смайлеру поехать и осмотреть территорию и разведать, сможем ли мы не попасться под радары. Это было день назад. У меня не было хитрых навыков, которые можно было использовать, поэтому я посчитал более продуктивным сидеть в баре и лакать «Джек».

Мою сучку забрали два дня назад, два несчастных и чертовски долгих дня, и я не был идиотом. Мэй рассказывала, что делали эти мрази, но я не мог позволить себе думать об этом, представлять, что какой-нибудь педофил-садист насилует мою женщину. Бл*дь, она, должно быть, была напугана. Моя старуха была робкой, потрепанной жизнью сучкой с промытыми мозгами.

Казалось, будто Мэй и Мэдди пережили крушение поезда. Они сидели в квартире Стикса в полном оцепенении, и смотрели в никуда все гребное время.

— Как дела, брат? — Хаш сел рядом со мной, вытаскивая меня из мрачных мыслей, и как всегда Ковбой был поблизости. Они были как гребаные тени друг друга.

— Кай, — поприветствовал Ковбой, наклонив свою шляпу, и сев рядом с Хаш, приказал проспекту подать пиво.

Мы втроем не говорили. Какого хрена мы могли сказать?

Проходили часы и один за другим братья наполняли бар: Тэнк, Булл, Вик, Флейм, Таннер показал свое лицо и наконец Стикс. Мы все ждали данных разведки, а старухи были наверху с Мэдди и Мэй.

Кто-то толкнул мою руку, и Стикс сел рядом. Он также ни хрена не говорил.

Рев Харли раздался снаружи, и я подпрыгнул с барного стула, готовый выбить дверь, но Стикс удержал меня.

Шли минуты, АК и Смайлер вошли в бар, выглядя уставшими и взъерошенными. Длинные волосы Смайлера были грязными и убранными назад, вся его одежда и кожа были в грязи. Я бросился в их направлении, когда они сели на диван, и встал перед ними.