Господи, и это существо мой отец?

— Ева, пойми, я не злодей, просто это естественный отбор, который совершаем не мы, а исход «Торнадо». Мы помогаем планете очиститься, не более, — спокойно сказал он и заглянул в мои глаза.

— Кто дал тебе право решать, кому жить, а кому умереть? — закричала я. — Ты — монстр, которого не заботят жизни ни в чем не повинных людей! Ты вообще думал, как спать спокойно будешь? Я искренне надеюсь, что ночные кошмары задушат тебя, и ты будешь сходить с ума в муках, — я приблизилась к его лицу, — потому что не обычные люди биомусор, а ты и те, кто с тобой заодно, — прошипела я, тыча в его грудь пальцем. — Будь проклят тот день, когда ты вернулся, ничтожество! — голос срывается, и я резко отворачиваю голову, не сразу чувствуя удар, который пришелся мне на щеку и отчасти на скулу. Я инстинктивно прикладываю руку к горящей щеке и начинаю глубоко дышать.

Спокойнее, этот мудак не достоин даже единого твоего прикосновения. Просто отпусти это, и все будет нормально. Ты сможешь выбраться, ты сильная.

К черту.

Резко бью его в челюсть, отчего он пошатывается, но успевает подставить руку, а я встаю на ноги и бегу к двери, но встречаю на своем пути двух мужчин, и мне приходится широкими шагами отходить назад.

— Не трогать её! — приказывает Марк, и я усмехаюсь. — Ева, не дури, иначе последствия будут летальными. Все твои близкие под прицелом, всего лишь один звонок, и они мертвы. Я повторяю в последний раз: либо ты со мной, либо, прости, дочь, ты больше не жилец.

— Какой прок, если мои близкие в обоих случаях умрут? Я не такая как ты и никогда таковой не буду. Если ты меня хотя бы немного любил, то отпустишь Мэделин и меня, дашь провести последние два дня с близкими, — выдыхаю я, в глубине души надеясь на то, что в этом человека осталось хоть что-то хорошее.

— Ты не можешь ставить мне условия: не в том положении, — качает он головой, потирая скулу.

— Повторяю в последний раз, если хоть миллиметр твоей сущности любит меня, то ты дашь мне уйти, — шепчу я, чувствуя ком в горле. — Я прошу лишь об одном, потому что ты знаешь, что я не соглашусь. Знаю, Осло лишь точка отсчета и весь мир под угрозой, но, поверь, последнее, что я хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то. И знай, я любила тебя всем сердцем, и ты разбил его уже миллионы раз, — быстро смахнула я слезу и увидела стеклянные глаза мужчины, отдающие цветом морской волны.

— Иди, — качает головой он, и я срываюсь с места, быстро направляясь в подвал, освобождая рыжую и помогая ей встать. Она почти в отключке, поэтому я стараюсь держать ее крепко и как можно скорее убраться отсюда.

Мы выходим через другую дверь, которая ведет нас на задний двор. Преодолев его, я кладу Фокс на заднее сиденье какой-то машины и сама сажусь на водительское место, выезжая с территории.

Оглядываюсь на боковые зеркала каждую минуту, ожидая караван машин, но их нет. Никто не поехал за нами, а это значит, что Марк хоть на что-то способен.

Двадцать минут спустя в том же доме.

— Марк, мне плевать на твою дочь, но ты даже с этим не справился. Ты снова повел себя как слюнтяй, который пошел на поводу малолетки. Я удивлен, что ты смог создать столь сильный и полезный проект, — расточительно произнес Круэл, попивая виски. — В любом случае, сто шестьдесят девять человек будут находиться в бункере на момент запуска проекта, и нам останется лишь ждать, пока природа сделает свое дело, — без доли сожаления произнес он.

— Да, босс, — как покорный собачка ответил Мун, отводя взгляд в сторону.

Не знаю как, но нам удалось найти дорогу в город, и через сорок минут я уже парковалась около местной больницы. Подбежали санитары и положили Мэд на носилки, но она успела схватить мою руку.

— Мы квиты. Найди Криса, за меня не беспокойся. Торопись, — подняла она уголки губ вверх, и я кивнула, а затем санитары понесли её в здание больницы.

Naughty Boy — No One’s Here To Sleep (Feat. Bastille)

Проводив её взглядом, я, не теряя времени, села в машину и направилась к дому Криса. Одному богу известно, как я смогла вообще доехать, но я сделала это. Постучав пару раз в дверь, я нетерпеливо начала стучать ногой.

— Здравствуй, — дверь открыла средних лет женщина, и я фальшиво улыбнулась ей.

— Здравствуйте, а Крис дома? — спросила я.

— Нет, дорогая, ему что-то передать? — мило спросила она, и я только сейчас поняла, настолько Крис копия своей мамы.

— Эм… просто… просто скажите ему, что Ева искала его, — я уж было хотела уйти, как женщина окликнула меня, и я повернулась.

— Ева? Ева Мун? — вопросительно выгнула она бровь.

— Да, простите, но мне правда надо идти, — виновато закусила я губу.

— Он ищет тебя, — грустно вздохнула она, — если вы встретитесь, скажи ему, что я его люблю, — уже вдогонку крикнула она мне, и я кивнула, садясь в машину и направляясь к своему дому.

Мои руки трясло, а в душе был ураган. Мысли метались от одного к другому углу, и я не могла сосредоточиться. Ноги вообще стали ватными и, слава богу, что была почти ночь, и светофоры уже не работали.

Сердце бешено колотилось, и я поймала себя на мысли, что до захвата дыхания хочу курить. Будто это жизненно необходимо для того, чтобы немного прийти в норму. Но единственная вещь, которая меня сейчас волновала — местонахождение Криса. В голове был лишь он. Не мама, не друзья, а Шистад. Ебаный Шистад, который для меня важнее всех.

Он мой кислород, и я умираю каждый раз, когда его нет рядом.

Я чувствую что-то неладное, когда вижу в небе черный дым над районом, где живу. Прибавляю газу и дыхание спирает, когда я подъезжаю к своему дому, который пылает. Я смотрю сквозь тонированное стекло машины на сгорающий дом, в котором провела почти всю свою жизнь, и у меня пустота в душе.

На улицах собралось приличное количество народу, даже машины остановились, чтобы наблюдать эту прекрасную картину. Ведь дом окутан огнем, со второго этажа падают горящие балки с характерным им звуком, а запах гари доносится даже через закрытые окна машины.

Я открываю дверь и на ватных ногах иду к дому, не замечая на себе взгляды окружающих. Будто это нереально, словно это происходит не со мной, и я лишь наблюдаю. Созерцаю то, в чем сама виновата.

Я не успеваю понять, как от состояния равнодушия я перехожу в истерику и падаю на колени прямо перед крыльцом, не заботясь о том, что на меня может что-то упасть. Всем плевать. Всем нужно представление, шоу, эпичные сцены.

Слезы льются из глаз, дорожками скатываясь по щекам, и из моего горла вырывается отчаянный крик о помощи. Грудную клетку просто раздирает, и я бью кулаками об деревянную конструкцию, нанося с каждым разом все сильнее, пытаясь избавиться от ноющего чувства в груди.

Не получается. Я чувствую каждой клеточкой эту глухую боль, которая давит на виски и не дает дышать. Отчасти это от дыма, но мне плевать. Как бы я хотела просто зайти в этот дом и сгореть. Что уж там терять.

Вытирая тыльной стороной ладони глаза, я чувствую пощипывание в глазах и встаю на ноги, рвано дыша. Мне просто нужно сделать это, и все пройдет. Моя душа будет спокойна, и я не буду больше чувствовать ничего.

Шаг. Шаг. Шаг.

И я слышу чьи-то крики, пропуская их мимо ушей. Я чувствую это тугое чувство в горле и тугой узел в легких. Нехватка кислорода сковывает все мое тело, и я почти не чувствую его, только периодически моргая, проходя мимо дверного косяка прямо в самое пекло.

— Мун! — кричит мужской голос, и я жмурю глаза, чтобы галлюцинации прекратились. Я снова рыдаю, потихоньку задыхаясь и падая прямо на палящий пол. Чьи-то руки подхватывают меня, и я пытаюсь вырываться, но, похоже, делаю это лишь в своих мыслях, потому что через мгновение я уже оказываюсь на мокрой лужайке.

— Родная, — шепчет брюнет, и я еле как открываю глаза, видя размытое лицо парня. Кристофер Шистад. Я узнаю его из тысячи. Глаза ужасно слипаются, и я начинаю кашлять. Чувствую, что выблюю все свои органы.