Когтевранцы, которые и должны были стать соперниками гриффиндорцев по игре, с немым удивлением наблюдали за остервенелыми тренировками противников. Роджер Дэвис, капитан сборной, уже заранее осознавал, что против такого напора они вряд ли смогут выстоять, но старался не терять веры в своих игроков и поддерживать командный дух. Однако команда сама все прекрасно понимала.

Поэтому на игру сборная вышла в катастрофичном положении, которое так и не смогла изменить. Заранее настроенные на провал, игроки, кажется, даже не старались проявить чуть больше напора, усердия, чтобы хоть как-то исправить общий ход игры. Они будто бы нехотя отбивали какие-то не слишком сложные атаки гриффиндорцев, но на большее силы духа не хватило.

Оглядывая поле с высоты, Поттер удивлялся поведению когтевранцев. Хотя еще больше он удивлялся поведению своей команды: эта игра не была ключевой, от нее не зависело положение Гриффиндора в турнирной таблице, потому что это был почти товарищеский матч, просто возможность испытать свои силы и посмотреть на подготовку соперников, но гриффиндорцы рвали и метали, практически не отлетая от колец сборной Когтеврана, один за одним отправляя в них мячи, прибавляя ценные очки в счет команды. Гарри гордился собой, потому что смог вселить такой твердый настрой на победу своим игрокам. В этот раз на поле они были действительном Львами, с большой буквы, потому что сумели обыграть когтевранцев даже при том, что в конце концов Чжоу поймала снитч. Разрыв в очках был небольшим, всего лишь 40 очков, — но этого хватило, чтобы гриффиндорцы получили триумфальную победу.

После матча победителей не хотели отпускать с поля. Беснующаяся толпа на трибунах раз за разом заставляла их подниматься в воздух, проделывать круги почета. Даже когтевранцы, которые всегда были дружны с ними, радовались их победе и, казалось, совсем не переживали из-за досадного проигрыша. Но усталость брала свое, а потому вскоре игроки все же разошлись по раздевалкам. Конечно же, в гостиной факультета их ждало празднование, но сейчас важнее всего было добраться до душа.

Гарри медленно брел из раздевалки в сторону замка. Вся команда давным-давно находилась внутри и, наверное, уже получила очередную дозу шумных поздравлений, но после сильного эмоционального всплеска моральные силы окончательно оставили его, а мысли последних дней, как цунами, ворвались в голову и прочно закрепились там. Снова самой популярной темой внутреннего монолога стал Малфой и отношение к нему Поттера.

Погрузившись в свои невеселые раздумья, Гарри не заметил, как врезался в кого-то.

— Извини, Гарри, — виновато прозвучал голос Невилла, в которого и впечатался Поттер.

— Это ты меня извини, я тебя не видел, — тихо произнес Гарри.

— Поздравляю с такой шикарной победой. Вы были сегодня на высоте, — Невилл порывисто обнял Гарри и быстро отскочил, будто бы ожидая удара.

— Больше не целуешь? — Поттер усмехнулся. — Спасибо.

— Я не имею привычки топтаться на граблях. Хотя соблазн поцеловать тебя все еще велик, — Невилл сунул руки в карманы, и парни двинулись в сторону замка уже вдвоем.

— Ты хотя бы отдаленно понимаешь, что я никогда не смогу ответить тебе взаимностью? — выделяя голосом слово “никогда”, Гарри решил попробовать воздействовать на Невилла путем нормальных объяснений, а не физического воздействия.

— Понимаю.

— Ты просто придумал себе это. Влюбленность, увлечение. Я не знаю, что толкнуло тебя на резкое проявление внимания ко мне, хотя ты знаешь, что рука у меня тяжелая. Но я хочу, чтобы ты понял, Нев. У нас ничего не получится. Для этого есть множество причин помимо моей ориентации. Конечно, это играет далеко не маловажную роль, но и это не главное. Главное, что ты обманываешь сам себя. Пойми, это не нужно никому. Тебе — в первую очередь. К тому же, тебя давно и крепко любит один человек, и я бы был безмерно рад, если бы у вас что-то получилось. Ты просто сам не понимаешь своих чувств.

Невилл усмехнулся.

— Я понимаю, что это звучит довольно глупо, особенно от меня, потому что никто не может знать о твоих чувствах лучше, чем ты сам. Но, Нев, просто послушай меня и подумай над этим. Я надеюсь, что ты сделаешь правильные выводы.

— А если выводы не изменятся? — спросил Невилл.

— То я ничем не смогу тебе помочь. Вообще ничем.

Гарри ускорил шаг и вскоре скрылся в дверях замка. Невилл двинулся за ним.

***

Зайдя в Большой Зал на ужин, Гарри первым делом наткнулся на внимательный взгляд Малфоя. Он мысленно возликовал, потому что заинтересованность в серых глазах рассмотреть смог, а значит, не все так плохо. А значит, Малфой не остыл к нему. Возможно даже, что недолго осталось сходить с ума от отсутствия поцелуев.

Поттер помотал головой, отгоняя непрошенные мысли. Чертов Малфой. Почему он вызывает такую реакцию, хотя должен вызывать отвращение и ненависть? Куда делись привычные и знакомые презрение и цинизм? Что пошло не так, что Поттер умудрился влюбиться в своего главного школьного врага? Стокгольмский синдром, чтоб его.

Малфой отвернулся, и Гарри почувствовал неприятное чувство где-то внутри. Приехали. Приплыли. Догребли.

— Поздравляю, Гарри, — рука Гермионы коснулась его, но он смог только натянуто улыбнуться. Сейчас его мысли совершенно не способствовали веселому настроению, даже на улыбку сил не хватало. Тотальная усталость заполняла каждую клетку его тела, но приходилось держаться, потому что спать за ужином — верх неблаговоспитанности.

— Спасибо.

— Ты устал?

— Если честно, до дикости, — признался Поттер, вновь чувствуя на себе взгляд серых глаз. — Знаешь, я, пожалуй, сегодня без ужина, — он предупредил Гермиону о своем уходе. Рон был где-то с Пэнси, которая, наверное, единственная из Слизерина радовалась за победу факультета-соперника.

— Может, тебе принести?

— Я усну раньше, чем ты встанешь из-за стола, — улыбнулся и, чувствуя, как его провожают долгим взглядом, направился к выходу из Большого Зала.

Выйдя за дверь, он добрел до ближайшего подоконника, где уперся лбом в стекло, пытаясь прийти в себя.

“Чертов Малфой, — думал Гарри. — Если тебе есть, что сказать, то прекрати буравить меня взглядом!”

Эти мысли выматывали хуже, чем все предыдущие, потому что это подливало масла в костер неопределенности, который изнутри жег душу. Взглянув на себя в зеркало в спальне мальчиков, куда он все-таки добрался, Гарри понял, что его тотальная усталость видна невооруженным взглядом, но сделать ничего не мог. Поэтому принял единственное в данной ситуации верное решение: выспаться. Забравшись под полог, он мгновенно уснул, едва только голова приняла горизонтальное положение.

***

Наблюдая за игрой, Малфой ловил себя на мысли, что оторвать взгляд от Поттера — просто выше его сил. Последние недели почему-то давали знать о себе с особенной силой именно сейчас, наваливаясь всем своим тяжким грузом на душу Драко, изматывая его, почти выводя из себя.

Избегать Гарри было невероятно тяжело. Постоянно хотелось плюнуть на все, получить этот гребанный очередной синяк и снова вернуться на стартовую позицию с ужасным осознанием, что все труды напрасны. Честно, он готов был и на синяки, и на все, что угодно, только бы это от Поттера. Пэнси тихо недоумевала по этому поводу, потому что, хоть и знала, что Малфой влюблен, в таком виде видела его впервые.

— Может, тебе стоит прекратить так мучить себя и вновь подойти к нему? — спросила как-то Паркинсон. — На тебя смотреть страшно, ты в курсе?

Малфой тогда кивнул и ничего не ответил. Он все думал: это ему показалось из-за морального напряжения или Поттер действительно удивлялся из-за его поведения? Провожал его взглядом, будто бы ждал, что он вот-вот подойдет и все снова будет развиваться по привычному сценарию. А когда он на тренировке почувствовал на себе чей-то долгий, пронзительный взгляд, вообще все спихнул на паранойю: видимо, отсутствие Поттера в его жизни поспособствовало окончательному смещению его крыши в сторону бесконечности.