— Отличненько, — Рон потер руки. — Ну, план на неделю есть? Гарри, ты откуда это взял?

— Вашими стараниями, — по–доброму усмехнулся Поттер, — у меня сегодня было время подумать. В общем, я думаю, для начала этого достаточно.

— Спасибо вам, мальчики, — Гермиона, радостно улыбаясь, кинулась на шеи парням, и те подхватили ее, обнимая в ответ.

На улице зазвонил колокол, извещающий учеников, что пора возвращаться в замок. Вереницы детей потянулись по дороге обратно. Сумерки сгущались, и когда последний ребенок вошел в школу, они окончательно поглотили мир.

Школа Чародейства и Волшебства снова приняла в свои объятия запутавшихся волшебниц и волшебников, у которых на душе было много всего: счастье, горечь, обида, злость. И снова Хогвартс укрыл всех под своим крылом, давая защиту от всего, но не от самих себя.

========== Глава 7, в которой мир продолжает сходить с ума, а Гарри шокированно за этим наблюдает. ==========

С момента похода в Хогсмид прошло две насыщенных событиями недели. Помимо того, что учителя будто бы посходили с ума и принялись заваливать бедных студентов всевозможными рефератами, докладами, конспектами и дополнительными работами, так что у детей почти не оставалось свободного времени, некоторые особо умные личности, казалось, присоединились к этому учительскому сумасшествию. Наблюдая за всем этим, Гарри недоумевал, какие полюса вдруг поменялись местами, что жизнь снова идет под откос.

Поттер раз за разом подвергался странным попыткам соблазнения. По странности лидировал, конечно, Снейп, потому что сам факт того, что профессор положил глаз на Гарри, был странным. На втором месте шли близнецы, которые закидали бедного Поттера различными игрушками и грязными намеками на ночь с ними под одним одеялом. Малфой лидировал в области идиотизма, потому что у Поттера в голове никак не укладывалось: неужели он действительно любит его, раз терпит все эти бессчетные удары в челюсть?

Но обо всем по порядку.

Профессор Снейп, откровенно говоря, уже надоел со своими бесконечными отработками. Гарри не мог поверить, что он действительно так сильно нарушает дисциплину на уроке. Доходило до абсурда: однажды его оставили после занятий за то, что он повернулся к своей сумке, где искал запасное перо. Видите ли, это сбивает учителя с мысли. Можно подумать, что Снейпа что-то вообще может сбить с мысли.

Задерживал профессор допоздна, а потом провожал до портрета Полной Дамы, потому что “уже поздно, Поттер. Я не хочу, чтобы вы убились где–нибудь в темном коридоре”. Гарри только хмыкал на это и перед каждой отработкой просил Рона ждать его у портрета, чтобы профессору не взбрело в голову снова обнять его или, чего хуже, поцеловать. Один раз, правда, Снейпу почти удалось поцеловать его, потому что Рон задержался на свидании с Пэнси, но хорошо, что он все-таки успел прийти до того, как губы профессора коснулись губ Гарри.

У Рона и Пэнси, кстати, все было хорошо. Они были полностью поглощены друг другом, даря только положительные эмоции. Их отношения были теплыми и уютными, и даже Гарри и Гермиона взглянули на слизеринку под другим углом, потому что Рон был счастлив от ее близости. А друзья не могли не радоваться его счастью.

Фред и Джордж тоже поддерживали братишку, правда, в своем духе. Казалось, их пошлость не знает границ, потому что Рон уже устал объяснять им, что его отношения — не почва для их идиотских шуток, но кто бы его слушал. Шуточки продолжались, а Пэнси только хихикала, глядя, как Рон в очередной раз звереет из-за проделок своих братьев.

Близнецы не отставали и от Гарри. Как писалось выше, они завалили его различными игрушками и недвусмысленными намеками. И сколько бы Гарри ни пытался им объяснить, что они своего не добьются, результата это не имело. Они лишь отшучивались, что целеустремленности им не занимать, на что Поттер просто крутил пальцем у виска.

Идиотизм тем временем захватывал все новые и новые умы. И хотя Поттер давно подозревал склонность к этому в Малфое, на сей раз все его догадки оправдались. После очередного поцелуя в одном из коридоров Хогвартса, Гарри попытался разъяснить ему, что его это не устраивает. Он даже попросил оставить его в покое, хоть это и шло вразрез с его ощущениями и чувствами. Он с ужасом понимал, что ему начинают нравиться все эти непонятные действия, но старательно отгонял мысль на задворки сознания. Для полного счастья ему не хватало только влюбленности в Малфоя.

Еще идиотизму подвергся Невилл. Гарри забавляла эта ситуация, потому что с одной стороны Невилл всячески пытался обратить внимание Гарри на себя (по совету Рона он даже начал активно интересоваться квиддичем), а с другой — Гарри старался выставить в выгодном свете Гермиону, потому как очень хотел счастья для подруги. Это походило на замкнутый круг, и посвященные в тайны этого круга — Рон, Гермиона и Гарри — тихо с этого хихикали. Хотя Гермионе было особо не до смеха, так как с Невиллом у нее ничего не получалось, а мучиться от своих же чувств девушка устала.

Жизнь шла своим чередом, сплетая нити судеб между собой.

***

Гарри ненавидел, когда что–то выходило из–под его контроля. И ситуация с Малфоем становилась совершенно неуправляемой. Мало было влюбленности в неприятеля. Теперь, когда Малфой вдруг начал старательно избегать его, Гарри не находил себе места. «Я не буду опускаться до выяснения отношений, которых даже нет», — твердил себе Поттер, но сердце, которое, как выяснилось, успело привязаться к этому невыносимому блондину, все равно чувствовало себя не на месте, каждый раз пропуская удар, как только на горизонте появлялась светлая макушка. Он даже хотел сам подойти, спросить, в чем дело, но гордость вовремя тормозила эти порывы, и Гарри понимал, что, если он и признался себе, то Малфою — никогда. Он рассудил, что если не развивать в себе эту влюбленность, не обращать на нее внимания, то она, как слабый огонь, за которым не следят, затухнет и сердце перестанет рваться к этому человеку.

Время шло. А Малфой не покидал мыслей Гарри, отчего тот почти перестал спать, лишь на пару часов забываясь сном, потому что, когда он спал нормально, приходили сны с содержанием «До 18 лет не рекомендуется». Разумеется, в главных ролях были Малфой и Поттер. И это сводило с ума.

Единственным, что отвлекало от сумасводящих раздумий, был квиддич. Сборная Гриффиндора активно готовилась к предстоящему матчу с Когтевраном, и Гарри был благодарен этому. Он старался уйти в тренировки с головой, задерживаясь после, раз за разом оттачивая свое мастерство. Это спасало, хоть и не надолго. А когда в графике тренировок он увидел, что после них должен тренироваться Слизерин, все равно задержался на поле. Как чокнутая влюбленная третьекурсница, он спрятался в тени трибун и следил за тренировкой. Точнее, за ловцом сборной. Сама тренировка прошла мимо измученного сознания, которое сохранило лишь полеты Малфоя. Гарри благодарил Мерлина за то, что остался незамеченным, а то позора хватило бы до конца своих дней.

Малфой чувствовал пристальный взгляд на себе всю тренировку, и это причиняло ощутимый дискомфорт, потому что отвлекало. И потому, что он никак не мог найти источник. Он даже подумал, что у него начала развиваться паранойя, но когда кто–то из охотников пропустил бладжер и тот впечатался в Малфоя, он смог, наконец, сконцентрироваться на игре.

В тот день Гарри долго не мог уснуть, потому что услужливая память подкидывала моменты тренировки, а воображение старательно развивало эти эпизоды дальше. Например, показывало Малфоя топлес, влажного, разгоряченного после активных полетов. В конце концов все дошло до дрочки в общей ванной.

***

День игры приближался неумолимо. Команды тренировались изо всех сил, как будто это была игра на Кубок мира по квиддичу, а не обычный школьный матч. Гарри таскал своих ребят по большей части не из-за волнения от предстоящей игры, а из-за бессмысленных попыток заглушить свои тяжелые раздумья. Тренировки выматывали, и он радовался, что, только коснувшись головой подушки, отключался. Времени на надоедливые мысли не оставалось, и это не могло не радовать.