- Что случилось? – вздыхая, спросила я, отводя от него глаза и улыбаясь уголками губ, чувствуя лёгкое потягивание: он нежно дёргал меня за прядку волос.

- Тебе стало нехорошо, – отозвался брюнет, задумчиво рассматривая мои волосы на своих пальцах. Он то крутил прядь, то легко поглаживал её, рассматривая еле заметный блеск. – Поскольку Слава отказалась принимать тебя в своих покоях, я привёл тебя к себе. Ты не возражала.

- Сколько сейчас времени? – приподымаясь на локтях и осматривая комнату, поинтересовалась я. Сейчас я впервые могла рассмотреть его комнату нормально. Неподалёку от кровати стояла классическая бордовая софа, на которой лежала большая стопка книг и пару подушек. За ней, меж двух стеллажей с книгами, стоял высокий столик с торшером и какими-то бумагами, хаотично по нему разбросанными. По другую сторону большой кровати стоял высокий чёрный шкаф с большим зеркалом в пол. В углу, около шкафа, стояло тёмно-бордовое кресло, на котором весьма композиционно были скомканы и брошены вещи. Подростковые замашки? Забавно.

- Где-то около двух ночи, – осведомил меня брюнет, отпустив прядь моих волос и устремив взгляд на светлый потолок – единственное, что было светлым в его комнате. – Тебе нужно было вернуться домой до двенадцати?

- Моника ничего не говорила, – я вздохнула и вернулась обратно на подушку, так же уставившись на потолок. – Выключи свет, пожалуйста...

- О! Так ты останешься со мной? – замурчал он, быстро подымаясь с постели и так же быстро погасив свет. Через несколько секунд он уже снова лежал рядом со мной и я почему-то была уверена, что он так же смотрит в потолок, раскинув руки.

- Да... – прохрипела я и повернулась к нему боком, одновременно проклиная своё платье, которое шуршало и противно впивалось в кожу. – Нам нужно поговорить.

- Я тоже так думаю, – он вздохнул и его подушка зашуршала, он повернулся ко мне лицом. – И для начала хотел бы извиниться за то, что произошло вчера. Это не очень-то правильно с моей стороны по отношению к тебе. Прости.

- Это... – я задержала дыхание, думая, что же мне сказать в оправдание. – То что мы переспали ещё ни о чём не говорит. И...

- И тебе нужно подумать и всё-такое? – он, кажется, посмеялся надо мной, но не со зла, а понимающе. Хотя, чему мне тут удивляться. Думаю, что количество женщин в его долгой жизни перевесило отметку в парочку тысяч. – Думай. Я не буду давить на тебя и требовать какого-то особого к себе отношения. Я готов быть тебе просто другом.

- Спасибо, – я улыбнулась и нашла в темноте его холодную руку, сжав его пальцы я облегчённо вздохнула. Я рассчитывала на более сложный разговор, полный строгих взглядов и реплик с его стороны, но оказалось всё куда легче... – Спасибо, что понял меня.

- Это я тебя сейчас понял, – он засмеялся. – А в полной мере – не сдвинулся ни на шаг.

- Что конкретно ты не можешь понять? – я повернулась на спину и пожалела об этом из-за своего платья.

- В данный момент не понимаю, как ты лежишь в этом платье, – он снова смеялся и я слышала приятную хрипоту в его голосе, будто он чуть-чуть простыл, гуляя на ветру или выпив ледяной воды. Я захихикала и с покалыванием в висках поднялась – села. Тяжело вздохнула и скинула с ног тёплый плед. После поднялась и пошатываясь, покачала головой, так убирая волосы за спину и повернулась к кровати. Я видела её тусклое очертание в свете луны, которая ярко светила в окно. Я запустила руки за спину и потянулась к молнии платья.

- Я вот тоже не понимаю, – тут-то я с ним была полностью согласна. – Будь добр, одолжи что-нибудь, типа... рубашки или футболки.

- А если нет? – одеяло под ним зашуршало и я увидела, как серебряные лучи лунного света очерчивают его тёмный силуэт, показавшейся на краю постели. Он улыбался и его голубые глаза ехидно блестели.

- Я пойду домой, – я покачала головой и усмехнулась, скривив брови. Карс закатил глаза и поднялся с постели, медленно ступая к шкафу с большим зеркалом. Я же усмехнулась, мысленно себя похвалила и расстегнула молнию на платье, чувствуя неведомое облегчение от того, что наконец-то от него освободилась. К слову под платьем у меня были лишь трусы, так как открытая спина выглядела бы не очень красиво с полосой застёжек лифчика. Я стояла смирно у кровати, придерживая платье руками. Макс повернулся ко мне, сжимая в руках вероятно первую вещь, которая ему попалась – клетчатая фланелевая рубашка, смахивающая на ту, которая висела на нём сегодня в школе. Парень, проходя мимо, кинул рубашку мне, а сам упал на постель, развалившись там, раскинув широко руки. Я повернулась к нему спиной и отпустила платье, дав тому волю упасть вниз. Почувствовал холод я быстро нырнула в приятную ткань рубашки и наскоро застегнула пуговицы, нащупывая их в темноте. После же закатала длинные рукава и подняла платье, аккуратно положив его на софу. Распустив волосы я, ковыля, подошла к кровати.

- Будем вместе спать? – смущённо, теребя подол рубашки, спросила я. Макс похлопал по свободному месту на кровати и подвинулся ближе к другому краю.

- Будешь отбирать одеяло – скину с кровати, – он присел и стянул с себя рубашку. Тусклый свет позволял мне рассмотреть его рельефную спину и крепкие руки. На спине до сих пор тонкими линиями выделялись царапины.

- Тебе же не нужно одеяло, – со смешком подметила я, залезая под то самое темное мягкое одеяло. – Тебе же даже спать не нужно.

- Мне нравится спать и иметь приличный кусок одеяла! Это что, противозаконно? – его голос звучал со всем тем же смехом и добротой, которой было слишком мало на том мерзком приёме.

- Значит и ты у меня одеяло не отбирай, – осведомила его я. – Может я смертная девчонка, выпившая лишнего, но скинуть тебя с кровати я смогу.

- Я не сомневался, – он улёгся рядом со мной и случайно прикоснулся ко мне своими холодными руками, отчего я даже вскрикнула, а после рассмеялась, переворачиваясь на бок, к парню лицом. – Но я буду сопротивляться.

- Я буду бить тебя ногами, – зевнув, пробурчала я и закрыла глаза, вздыхая и чувствуя, как сон одолевает меня. Жутко хотелось уснуть и расслабиться. Хотелось наконец-то отдохнуть. – Спокойной ночи.

- Спокойной... – тихо произнёс парень и я ощутила прикосновения его холодных пальцев на своей руке, лежащей на мягкой подушке. Я не стала убирать руку, наоборот, подалась сплела с ним пальцы. Стало спокойнее и лёгкое чувство тревоги, опьянения, смущения и смятения исчезли с этим прикосновением наших рук.

Спокойной ночи, Рита...

4:20.

«...Спотыкаясь о узловатые корни вековых деревьев, я бежала по глухому жуткому лесу. С тёмно-зелёных елей свисал мох, под ногами ломались гнилые ветки и стопа утопала в мягком тёмном мхе. В груди сердце колотилось запертой в клетке птицей, руки дрожали, а с каждым метром ноги становились всё слабее и слабее. Спину жгло необъяснимой болью, а по пальцам чёрной вязью ползли слова на латинском языке, ни одно из которых не было мне понятно. В них то ли перепутались символы, то ли таких слов вовсе не существовало. Я громко дышала и выставив перед собой руки, что бы не удариться лицом о колючие еловые ветки, пробежала через арку деревьев. В какой-то миг оказалась на просторной поляне, освещённой так ярко, что заболели глаза. Справившись с болью, я всё-таки осмелилась осмотреть поляну внимательнее. В самой её середине, подобно памятнику, стояла высокая темноволосая женщина. Её чёрные идеально прямые волосы спадали до поясницы и содрогались на ветру. Рукава чёрного плаща вздымались над бледными руками, по которым ползли такие же символы, как и на моих. Я сделала пару шагов и по неясным причинам оказалась в метре от женщины. Она повернулась ко мне, взмахнув подолом тяжёлого чёрного плаща. Когда я увидела её лицо – пересохло в горле. Она была очень красива. Длинношеяя, с узким аккуратным лицом, полным правильных черт: ровный чуть вздёрнутый вверх нос, пропорциональные глаза, горящие аметистовым огнём и аккуратные алые губы, застывшие на её бледном лице. По шее, выглядывающей из-под плаща, такой же вязью, как и на руках, плелись символы. Только вот, приглядевшись, я увидела, что на ней слова были ясные и совсем не походили на причудливые анаграммы.