Мелодия заполнила собой комнату, она кружилась в воздухе и окутывала собой внутреннее пространство.

Я сидела на лестнице между этажами и прислушивалась к музыке, летящей из гостиной.

Слова медленно, но ритмично нанизывались одно на другое, нежно и размеренно.

Еще один день миновал…

А я по-прежнему один.

И как только возможно, что

Тебя не рядом со мной?

Зашаркали подошвы, и рядом со мной присел Грелль. Уже одевшись в свою форму, он накинул алый красный плащ поверх неё. Снова перчатки на руках; вместо туфель на шпильках - простые кроссовки.

Правильные черты Сатклиффа больше не скрывал макияж. В стеклышках очков отражался свет от настольной лампы. Пряди едва касались плеч.

Иголка продолжала царапать крутящуюся пластинку.

Ты не прощалась никогда…

Кто-нибудь, объясните мне, почему

Она должна была уйти,

Оставив мой мир таким холодным…

Ничто не могло заглушить боль в груди, а горечь внутри резало горло.

- Уже пора?

Грелль нахмурено уткнулся в одну точку.

- Да. Уилл сказал, что я уже исправился, - сдавленно произнес жнец. - Ты со мной в полном расчёте. Все случилось так, как должно быть.

Раньше было светло, но сейчас Грелль не улыбался. Сегодня он надел маску обжигающей холодности, и она с скоростью молнии оставляла следы и ожоги в моей груди.

- Разве ты не говорила, что никогда не простишь после нашей встречи?

- Я знаю правду. Это не ты. Это твоя роль. Я… я забираю свои слова назад.

Грелль, наверно, тоже поклявшийся никогда не прощать меня, прошептал:

- И я - свои.

В очередной раз ночью мне

Показалось, что я слышу твой зов,

Словно ты просишь меня прийти

И заключить в свои объятия…

Моя голова склонилась на бок и прижалась к мужскому плечу. Грелль наклонил голову поверх моей и на своем колене сцепил наши пальцы. Я потерлась щекой о ткань алого плаща и прошептала в плечо:

- Грелль…

Шинигами содрогнулся, словно его обжег огонь.

- Юли?

Важный вопрос рвался наружу, но сердце сдавила эта боль. Почему всё именно так? Зачем мне такой ход? Моя пешка упадет, а жнец как играл, так и будет играть дальше.

Когда я говорила, тон моего голоса был горче перца:

- Ты… умеешь забывать?

После этого, не теряя ни минуты, Сатклифф заглянул мне в глаза:

- В смысле?

Это выше моих сил, но я должна преодолеть границы страха и отважности.

Я не желала, и никто не тянул меня за язык, но пришлось сказать наперекор своему сердцу:

- Нужно, чтобы мы забыли…

Молчание снова повисло в воздухе. В этот раз взгляд мужчины говорил многое. То ли разочарование, то ли усмешка, может непонимание, может - безысходность.

- Не получится, - прозвучало словно бы приговор. — Я знаю, что не получится.

Оттого я не находила слов.

Он прав.

- Зачем ты вступил в эту Игру? Зачем?

— Это случилось не по моей воле, хотя я всегда был слеп мечтой стать актером.

Слеза скатилась по щеке.

— Как избавиться от этих мук?

— Никак, Юли. Я сам виноват, что связался с Эрикой, будучи человеком. В тот момент я хотел стать актёром, но судьба посмеялась надо мной. Я бродяжил по лондонским улицам, в раннем возрасте потерял родителей, меня не принимали в театр. Я познакомился с Тессой Бронте, благодаря которой стал работать дворецким в их поместье. Всегда следовал за госпожой следом. Вот она и завела меня в запретный клуб. Это оказалось неизбежным.

Я слышу шепот, что твердит мне:

“Ты не одинок!

Ведь я здесь — с тобой…

Несмотря на то, что ты далеко,

Я здесь, я буду рядом…”

-… Мне не хватало свободы, - закончил он.

Грелль поднялся со ступени и спустился вниз. Я тоже встала и догнала его у выхода. Ощущая себя сброшенной на самое дно бездны, остановилась, положив руки на его плечи. Дикая боль поселилась внутри. Прорвались слёзы, сквозь которые я пыталась растянуть губы в улыбке.

Я сжимая пальцами ткань красного плаща, потому что не находила другого предлога остановить шинигами. Сатклифф не оборачивался, как заколдованный, и только ровно дышал.

- Обрети то, что всегда хотел.

Он сделал оборот и переместил теплые руки с моей шеи на лицо. Мои глаза поднялись и встретились с его. Прошло несколько тяжёлых, словно подвешенный на шею камень, секунд, но мы долго смотрели друг на друга, и казалось, что мир уносит нас на дно, оставляя только наедине с нашими мыслями, с моими слезами, с его голосом.

- Я постараюсь.

Свет померк. Мелодия остановилась.

Бархатная мгла окутала нас ненадолго, но теперь я была рада даже одной минуте, когда можно остаться вне этого мира. Мы слились в горьком, кротком поцелуе, оставили эту прощальную печать на своих губах.

И отпустили. Отстранились.

Я выдохнула и снова набрала в грудь побольше кислорода.

Я больше не смогу дышать им.

Уходя, он обернулся. Молчал.

Губы раскрылись: я хотела сказать, но остановилась.

Шинигами уходил все дальше и дальше, скрываясь в голубом сияющем круговороте.

Потом всё стихло. Удар пустоты - в самое сердце. Вселенная будто разделилась напополам. Два мира, портал на два измерения.

Я выбежала на улицу вслед за жнецом, ничего не накинув на плечи, и, застыв на твёрдой земле, стремительно подняла лицо к небу.

Дверь между улицей и домом была настежь открыта. Мертвенный свет лампочки у порога и летящие в лицо, танцующие снежинки стали пеленой для темно-синей ночи.

Сколько я стояла здесь, не помню. К тому времени пальцы перестали слушаться, окостенели. Мороз сковывал по рукам и ногам, и сводили судороги, вплоть до потери сознания. Я была не в силах перевести дыхание на таком обжигающем ветре.

Бьёт дрожь. Зима ворвалась в этот мир раньше срока. Нетерпеливая московская зима.

Вдруг в глаза ударил свет автомобильных фар. Кто-то вылез из машины.

- Юленька! Привет, доченька! - воскликнул родной голос с чувством.

Он доносился со стороны ворот. Мой взор встретился с парой больших карих глаз. Отец.

Сделав вид, что все хорошо, я приветственно помахала родителям рукой, но встретила их грустной улыбкой. Они этого не заметили.

- Почему ты без куртки? Заболеешь ведь, дочь, — возмутилась мама, пока отец доставал чемоданы из багажника.

— Все в порядке, мам, - улыбнулась я. - Все в порядке…

Надо попытаться отрезать все пути к прошлому. Родители вернулись, и это самое главное. Семья воссоединилась, и дом снова запылал теплом. Только мне хватало одного. Одного безумца-актера, без которого моя жизнь превратилась в простое существование без красок. Но я счастлива, что отдала сердце Алому Шинигами.

В его душе останется часть меня.

Ты не одинок!

Ведь я здесь — с тобой…

Несмотря на то, что ты далеко,

Я здесь, я буду рядом…

Ведь ты не одинок!

Ведь я здесь — с тобой…

И пусть мы друг от друга далеко,

Ты всегда в моем сердце.

(с) Майкл Джексон - You are not alone

========== Глава 16 ==========

Расставание погружает тебя в холодную, одинокую ночь, но главное помнить, что каждая ночь заканчивается утром и с восходом солнца появляются новые причины, чтобы жить дальше.

(с) Максим Лавров, Кухня

Грелль

Я злобно пнул ногой дверь, чтобы войти в свою квартиру. Здесь все то же самое, тот же творческий беспорядок, от которого мне никак не избавиться: сотни листов со стихами лежат на столах и полках, а комки украшают пол. Читать своё творение не было сил и времени. То, что отравляло мою душу, вполне заслуживает внимании.

Секретная стена отодвинулась, и около меня, без приветствий и лестных улыбок, возник один из главных разрушителей моей жизни, Велдон Рей, чёрт бы его побрал.

— Это безрассудно с твоей стороны, Сатклифф!

— С меня хватит, - прохрипел я, оборачиваясь к нему. - Все эти годы меня раздражала ваша тупость. Все как зомбированные, ей-богу. Один я адекватный, получается?!