Дракончик был совсем маленьким, похожим на ящерку. Пока еще единственный, он чихал огненными искрами и пищал тонким голосом. Неподражаемое, чудесное существо, второго какого пока на Арде не было. Я представляла себе полный замысел, взрослого дракона, огромного и устрашающего, на создание которого Мелькор потратил так много времени.

- Подрастет – станет прекрасным собеседником, - сказал Темный Вала, любовно глядя на свое творение. - Я вложил в него немало мудрости.

Глаурунг выплюнул пару языков пламени и схватил своего создателя зубами за палец. Мелькор подскочил, пытаясь стряхнуть голодное животное, которое еще даже не могло прокусить толстую кожаную перчатку, скрывающую ожоги от Сильмариллов. Я постаралась не рассмеяться.

- Он вас уже любит, - заметила я, кусая губы.

- Ему предстоят великие дела, - изрек Мелькор, сажая дракона обратно в клетку.

Я улыбнулась и вышла из драконьего ангара, огромного помещения, под которое Глаурунгу еще только предстояло вырасти. Из-за темных чар весна в этом году запоздала, и в конце апреля кое-где еще лежал мокрый грязный снег. Мелькор и Гортхаур были заняты драконом, а я ждала гостью к чаю.

Хастару, южанка, жена одного из командующих людскими войсками, была женщиной неплохой, но любопытной и довольно глупой. Грозный и жестокий воин, ее муж, дома подчинялся жене и обожал ее до безумия. Иногда он рассказывал и что-нибудь про военную обстановку. Но чаще всего Хастару, будучи отменной сплетницей, сама узнавала все, что ей было интересно путем подслушивания и слежки. Нельзя сказать, что ее сильно интересовала военная ситуация в Средиземье и принцы Нолдор, но ради своей новой подруги, подарившей ей недавно прелестнейшую золотую брошь, усыпанную бриллиантами, Хастару была готова постараться. Теперь я могла позволить себе более чем щедрые подарки. Золота и алмазов у меня теперь было даже больше, чем в Валиноре, а гардеробная была размером с мою комнату в Дориате.

Гортхаур не хотел, чтобы я много знала о том, что происходит во внешнем мире. Поэтому я решила узнать все сама, без него.

- Здравствуй, Хастару, что скажешь? – сладко поприветствовала я приятельницу.

Мы пили чай, говоря ни о чем, о глупостях, которые забудутся через пару часов. Я дождалась ухода служанки и задала главный вопрос:

- Что происходит снаружи?

- Все очень плохо, - тон Хастару стал намного серьезнее. - Эти проклятые эльфы, ты уж извини, Маэдрос и Финарфин…

- Финголфин.

- Да, Финголфин. Они гонят наши основные войска обратно к крепости, а другие отряды перебивают поодиночке. Муж мой говорит, что Владыка в ярости.

Странно, я не заметила, чтобы Мелькор был разъярен. Конечно, он не юная девица, чтобы показывать всем вокруг свое дурное настроение, но такая беззаботность, веселость меня очень удивляли. Кажется, Темного Валу больше интересовал дракон, чем война.

Хастару тяжело вздохнула:

- Ты можешь попросить, чтобы моего милого не казнили и ничего ужасного с ним не делали? Он старался, кто же знал, насколько сильны эти ушастые, - она понизила голос. Я услышала шаги в коридоре, но не успела ничего сказать ранее нее. - Муж мой говорит, что война скоро закончится, и она будет проиграна.

- Тихо, - запоздало воскликнула я, но было уже поздно. Дверь в мои покои отворилась, и разозленный взгляд Гортхаура пронзил нас обеих. Хастару побледнела и вскочила на ноги, пролив на себя чай.

- Господин Тар-Майрон, здравствуйте, - глупо залепетала она, - а я собиралась уходить, не буду мешать вам с леди Сильмариэн.

Бормоча какую-то чепуху, Хастару протиснулась в дверь мимо Гортхаура и выскочила из комнаты. По ритму шагов южанки я поняла, что она почти перешла на бег. Бедняжка Хастару! Наверняка думает, что ее с мужем казнят за опасные разговоры, а то и предательство. На мгновение мне стало нехорошо из-за сжавшего душу страха. Никогда я не видела Гортхаура столь сердитым.

- Я, разумеется, не верю в ее слова, - чашка в трясущейся руке задрожала, грозя выплеснуть чай на платье, и я поставила ее на столик.

- И зря, - ответил он, - война действительно проиграна. Жаль, что Глаурунг еще совсем мал и ничего не может сделать. Не притворяйся, что не рада за своих друзей, - в последнее слово он вложил все презрение.

Только не злиться. Думать, кто он, а кто я.

- Почему она вообще говорила это тебе? Разве я не повторял тебе много раз, что война тебя не касается?

- Ты не говоришь со мной ни о чем существенном, и я не знаю, что происходит в мире. Я даже не знаю, кто погиб на этой войне, - вскричала я.

- В прежние времена тебя не сильно волновали такие вещи. И сейчас тебя интересуют только твои обожаемые друзья, которые не обрадовались бы, если бы увидели тебя здесь живой и невредимой.

- Все изменилось! А в прежние времена я могла узнать, что нужно, не таясь и не прибегая к помощи посторонних! - закричала я. - Майрон, пойми, что бы там ни происходило, я должна об этом знать! Чем меньше я знаю, тем сильнее мне хочется вернуться, - глупый и опасный аргумент, но другого у меня уже не было.

- Ты знаешь, что не уйдешь отсюда.

Конечно, я это знала.

- Да, и я с этим смирилась, - я подошла к окну, не могла смотреть ему в лицо. - Но я не могу быть оторвана от всего. Даже в такой прекрасной комнате с чудесными драгоценностями и нарядами и с тобой. Где-то там, вдали живут те, кто мне все еще дорог, и это не изменишь.

- Ты бы предпочла знать все и мучиться? – он грубо схватил меня за талию и притянул к себе. Я вздрогнула, на секунду меня снова обуял страх.

- Я знаю, что ты можешь посадить меня на вершину крепости и заставить смотреть на то, что происходит по всему Белерианду. Но ты этого не сделаешь, - я вырвалась из его рук.

- С тобой я такого не сделаю, - он усмехнулся, - но за идею спасибо. На ком-нибудь ее можно будет опробовать. И ты права, легче рассказать тебе, что происходит. Тем более, что рассказывать почти нечего. Твои друзья живы, наша армия разгромлена. Скоро войска Нолдор подойдут к Тангородриму. На этом все, - его лицо страдальчески исказилось. - Я не знаю, что делать дальше.

Минуту назад он был в ярости, и был тем, кого все называли Гортхауром Жестоким, а теперь я снова видела Майрона. Я подошла и мягко коснулась его плеча.

- Это не твоя вина. Мелькор это тоже понимает. Я могу что-нибудь для тебя сделать?

- Продолжай заниматься магией, - Гортхаур рассеянно потер бровь, - и в следующий раз мы вместе им покажем.

Эти слова неприятно резанули меня. Я говорила, что не собираюсь участвовать в войнах со своим народом. Но сейчас мне не хотелось спорить. Я села рядом с Майроном и обняла его, положив голову ему на плечо. Так мы и сидели, смотря на медленно заходящее кроваво-красное солнце. Внезапно меня поразила еще одна догадка.

- Ты ничего не говорил мне, потому что все еще думаешь, что я могу предать тебя? – и, не дождавшись ответа, добавила. - Я этого не сделаю. Ты можешь доверять мне.

Частично из-за обстоятельств, но больше по своей воле, я не смогла бы этого сделать. Мелькор и Гортхаур были правы. Я умерла для всех, кого знала раньше.

- Все равно какой-то частью ты всегда будешь на их стороне, - он сильно, почти до боли, сжал мою руку, - а я не хочу этого! Ты должна быть со мной!

Я кивнула, вглядываясь в его потемневшие глаза. С кем связала меня судьба? И все же он прав. Я могла быть теперь только с ним.

Тогда я и решила, что с меня хватит. Мне надоело смотреть в темный бездонный колодец собственных страданий и воспоминаний, надоело плакать о жизни, которой больше никогда не будет. Но больше всего мне надоело разрываться надвое между теми, кто мне дорог. Я сделала выбор, и выбрала Гортхаура. Да, я не могла принять другое решение, он бы мне не позволил. Да, я понимала, что это предательство по отношению к семье и к прошлому. Но это решение было добровольным и осознанным, и я приняла бы его, даже если бы имела возможность в ту же секунду уехать в Дориат, Нарготронд, Валинор. Я все равно выбрала бы его и осталась бы в Ангбанде, в месте, ненавистном для всей моей семьи. В конце концов, мне и раньше приходилось быть отщепенкой.