Запах ведет меня дальше, к центру здания. Врачи и младший медперсонал, что встречались мне на пути, больше похожи на подвижные манекены. Безразличные лица и пустые взгляды. Если раньше люди пугали меня своим безразличием, то теперь я увидел, что такое настоящее безразличие. От этого становится еще страшнее.

Тут обитают монстры. И я совсем не об иных.

Поворот за поворотом и вот я уже напрямую иду к кабинету, за дверью которого меня точно не ждут. Охранник, увидев меня, кивнул и передал мне табельный автомат. Видимо, мне повезло попасть в пересмену, и он принял меня за сменщика. Я скопировал его кивок и принял оружие. Мужчина спешно скрылся из вида, ни разу не обернувшись. Тем лучше.

Дверь заперта. Вешаю автомат на плечо, оттесняя его за спину. Корин знала, что будет, давая мне эту форму. Она знала, что мне придется открывать эту дверь. Я достаю из внутреннего кармана куртки ключ-карту.

Она сидит за своим рабочим столом, посреди огромного пустого кабинета.

Ее волосы растрепанны, будто их не расчесывали несколько дней. Корни отросли сантиметров на пять. Болотно-зеленый цвет. Этой ведьме он был бы больше к лицу, чем искусственный русый. Она сильно постарела за девять лет, что мы не виделись. Болезнь сильно измотала ее. Хотя... Она сама довела себя до этого. Я знаю этот горький запах, его ни с чем не спутать. Есть такие запахи, которые вызывают эмоции, которые ты чувствуешь буквально на себе. Работая в больнице, это понимаешь особенно явственно. Так что узнать запах рака – не проблема. У рака очень... Специфический запах. Он всегда разный, то горький, то кислый, то сладкий, но всегда неприятный и режущий. Его невозможно описать, но за годы в больнице я понял, что так пахнет боль, всегда по-разному, но всегда ужасно. У Елены рак мозга. И да, она это полностью заслужила. Я видел, как люди борются с этой болезнью, видел, как они страдают и умирают. Из всех возможных вариантов, рак мозга у этой суки, меня устраивает больше всего.

Я медленно ступаю, приближаясь к столу ушедшей в себя женщины. Впервые в жизни, я наслаждаюсь запахом “боли”, наслаждаюсь ее страданиями. Я чувствую, как ей больно, и от этого мне становится хорошо.

-Я просила никого ко мне не впускать... – зло шипит женщина, наконец, заметив меня.

Под плотно сидящей маской я улыбаюсь. Видит бог, я не хотел ее страданий, но сейчас... Я готов замурчать от удовольствия. Ее тошнит от той темно-зеленой мути, что она пьет, но она продолжает ее пить. Я догадываюсь что это... И от этого становится жутко. Лето говорил, что продукты “выкачивания” темно-зеленого цвета.

-Я сказала, никого не впускать! – кричит женщина все так же, не смотря на меня, а я подхожу уже совсем близко.

Я останавливаюсь в паре метров от стола. По моим глазам, наверняка, видна улыбка. Елена поднимает на меня пустой взгляд, но с каждой секундой ее взгляд становится все осмысленней.

-Вы перевели 59804 на -5-й этаж? – щурится она, скользя по мне взглядом.

А я все так же молчу. Не знаю, зачем я сюда пришел, но сейчас, просто стоять здесь и чувствовать как ей плохо, кажется таким правильным.

-Кто вы? – окончательно приходит в себя Елена, выпрямляясь, садясь ровно и сильнее стискивая в пальцах пустой стакан.

Запах усилился и меня бьет легкой дрожью. Я делаю еще пару неспешных шагов к ней на встречу и стягиваю с лица маску.

-Кто вы... – выдыхает она. Ее лицо принимает одно выражение за другим, она шокировано поднимается, чуть наклоняясь ко мне. Щурится, рассматривая меня, а я улыбаюсь, – Этого не может быть...

Женщина тянет ко мне руку, но так и не дотягивается. Ее рука обессилено падает вниз, звонко ударяя костяшками о столешницу, и сама она тоже падает обратно в кресло. Все так же пораженно смотря на меня.

-Ты – это он..? -неуверенно выдыхает она. Похоже, она приняла меня за Себастьяна. А еще ей кажется, что я галлюцинация. И ей страшно. Она думает, что умирает. Она думает, что я – ее смерть.

-Присмотрись ко мне, – спокойно говорю я, проходя еще ближе, – Присмотрись получше. Неужели, ты не узнаешь меня, тварь?

Женщина вновь тянется ко мне, чуть приподнявшись, но не дотрагивается. Правильно. Иначе я все таки не выдержу, и переломаю ей кости или выгрызу пару пальцев. Ее покрасневшие глаза широко распахнуты и рука чуть подранивает. Она поняла, что я реален.

-Кто ты? – снова выдавливает из себя она.

-Неужели, ты меня не узнаешь, Елена? – усмехаюсь я. Должно быть, со стороны, улыбка кажется дикой, больше похожей на оскал маньяка, – Присмотрись.

-Ты не Алекс... – выдыхает она еще более ошеломленно, чем раньше, – Но ты... Кто ты?

-Ты знаешь, кто я.

-Не знаю...

-Знаешь. Присмотрись.

-Я вижу перед собой только Алекса Морра. Бывшего начальника охраны. Но ты же не он. Да? Кто ты? – она даже не моргает.

-Я не он, – оскал становится шире, – Присмотрись и ты поймешь, кто перед тобой. Ты уже знаешь, кто я, просто не хочешь себе в этом признаться.

Ее лицо искажается в испуге. Она боязливо вжимается в спинку кресла, стараясь максимально отстраниться от меня. Она жмурится, стараясь рассмотреть меня получше. Она не уверена. Ни в чем не уверена. Она снова думает, что я лишь галлюцинация, но и этом она не может быть уверена.

-Я тебя знаю... Но я не понимаю, откуда я тебя знаю... – обессилено выдыхает она, смотря на меня с болью, будто, один мой вид, внушает ей новые спазмы, – Кто ты?

-Один из твоих пациентов, – сжалившись, улыбаюсь я, подходя еще ближе.

Женщина нервно облизывает губу, смотря на меня совсем другими глазами. Ее лицо принимает маниакально-довольное выражение. Что-то новенькое.

-Ты тот зверёныш, – криво усмехается она, – Забавно. Еще минуту назад я думала, что моей жизни конец, но теперь я понимаю, что это только начало. Сначала, вернулась 59804, а теперь и ты. Всё возвращаться. Все хорошо... – она расслабленно откидывается в кресло, с блаженной улыбкой, – Все идет, как надо...

Меня всего передёргивает, от желания вцепиться ей в глотку и перекусить ей позвоночник. Наверное, именно так чувствуют себя Охотники во время голода. Сложно себя сдержать. Но я не могу позвонить себя сорваться. Это будет неправильно. Не по отношению к ней, нет, мне ее не жаль, по отношению к нам, к иным, ко всем нам. Если я ее убью – я лишь докажу людям, что они были правы на счет нас, что мы дикие звери в человеческих шкурах и нас нужно держать в клетках.

-Думать, что эта зелёная хрень в твоем стакане, не даст тебе загрузиться и умереть в страшных мучениях? – пересилив себя, улыбнулся я, – О нет, дорогая. Тебя ничего не спасет. Ты можешь упиться этой хренью, пустить ее по вене и сделать себе ей клизму, но тебя это не спасет. Ты и сама это знаешь, ведь так? Ты достаточно умна, Елена, ты понимаешь, что у тебя нет ни единого шанса выжить. Ты умрешь. И ты это заслужила.

Вся ее напускная расслабленность растаяла и передо мной вновь оказалась испуганная, жалкая женщина, чей мозг поразил рак.

-И вообще, как ты хотела использовать меня и Фею? Или ты надеешься, что у тебя все же получится подчинить наши способности и заставить их работать на себя? Серьезно? Ты не смогла это сделала... Эм. Сколько? Сколько ты занимаешься этим? Сколько ставишь опыты на детях? Я уверен, что достаточно долго, чтобы понять, что тебе это не по зубам.

-Я профессионал... – зло зашипела она.

-Ты бесчувственная, фригидная сука, с раздутым самомнением и кучей комплексов, – миловидно улыбнулся я, – И я здесь только с одной целью, забрать Морфею и навсегда забыть о Центре и всем этом дерьме, что вы тут устроили. Но, знаешь, я не смог пройти мимо почувствовав... Твою боль, твое отчаяния.

-Пришел позлорадствовать?

-В общем-то, да, – кивнул я. Но я чувствую, что во всем этим есть что-то больше, чем просто наслаждение от ее боли. Когда я шел сюда, меня вело не желание позлорадствовать. Совсем не оно, – Но сейчас, я хочу узнать, что здесь происходит. Почему здание почти пустое?