Я так и не смог заснуть той ночью, два дня назад. Лето рассказывал мне свои воспоминания о Птице и Центре. Рассказал, что скрывалось за третей дверью, про бескрайние пески и огромное белое солнце. Про Призрак. Он сказал, что Сахи выглядела растерянной, когда говорила об этом. Хотел бы я на это посмотреть. Рассказал о детях в колбах... И все это так похоже на сюжет фантастического рассказа. Будто он пересказывает мне книгу, что недавно прочитал. Но все это было нашей действительностью. И от этого становилось жутко.
Весь прошлый день мы провели у Эннки, роясь в документах и разбирая бесполезные бумаги. В общем, день прошел впустую. А ночью мы опять трахались и говорили. Работали на тело и душу.
Лето заснул всего пару часов назад. Я уложил его в кровать и укрыл. Все это его измучило. Он, буквально, выключился. Любой бы выключился, если бы столкнулся с такой херней, как эта.
А я шел через лес. Не знаю, куда и зачем, просто шел. Без запахов ориентироваться куда сложнее, но внутренний компас говорит, что я двигаюсь на север, в самую глубь леса.
Так и есть. В итоге, я вышел к стекольной фабрике. Обойдя здание, я медленно пошел вверх по сваленным деревьям, поднимаясь к самой крыше. Все вокруг было скользким, и древесина прогнила еще сильнее. Казалось, еще шаг и вся конструкция из поваленных бревен, что держала одну из стен здания, рухнет, как карточный домик.
Я карабкался наверх и тут, я почувствовал это...
Я резко повернул голову вправо, вглядываясь вглубь зарослей ели. Там стояла она. Опять. Девушка, с длинными, белыми волосами и сильным, стройным телом. Она сидела в метрах десяти от фабрики на большом камне и смотрела в лес. Рядом с ней лежал Танго, она медленно гладила его по голове и, кажется, что-то ему говорила. Ее волосы намокли и, подобно воде, струились по поверхности камня подобно молочной реке.
Я знаю ее уже много лет, и увидеть ее спустя вечность было чем-то невероятным. Это она. Девушка, что учила меня быть волком. Все что я знаю о своей второй сущности, я знаю от нее.
Это уже третий раз. Я вижу ее в третий раз за последние десять дней. Ее обнажённая фигура, двигающаяся меж деревьев, заворожила меня в первый раз. Без лишнего шума, тише самой маленькой мыши, она бежала вместе с Танго по лесу. Я сразу же ее узнал. Я бы не смог ее забыть или с кем-то спутать, слишком сильно она въелась мне в память.
Девушка, до этого сидевшая в профиль ко мне, повернулась. Дождь размывал ее лицо, но я был уверен. Она смотрела на меня. Почему-то, мне казалось, что она улыбается. Мы впервые встретились взглядами, за эти три встречи.
-Итан?
Я повернулся на голос. Это была Энн. Она стояла у края крыши и чуть сощурившись, смотрела на меня. Я посмотрел обратно на камень, но увидел лишь убегающего в лес Танго.
-Что ты видел? – она начала быстро спускаться ко мне, скользя по мокрому дереву.
-Корин, – пожал я плечами, все еще вглядываясь в лес.
-Опять? – девушка взяла меня за локоть, привлекая внимание, – Это странно. Никто еще не видел ее настолько часто.
-Да. Апола мне это уже говорила, – усмехнулся я, идя вслед за девушкой вверх.
Мне действительно о ней уже рассказывали. Белокурую девушку, здесь, в лесу, зовут Корин. Она здесь, уже много лет, далеко не первое поколение Охотников рассказывают о ней. Она здесь, что-то вроде, божества, духа Леса и Охотников. Никто, ничего о ней не знает. Никто, никогда ее не видел вблизи и уж тем более не говорил с ней. Поэтому, когда я рассказал, что она учила меня, на меня посмотрели, как на экспонат в музее. Они знали, что я не вру и не стал бы врать, поэтому, на этом разговор был окончен. Никто не знает ни кто она, ни какие у нее способности. Все мои, немногочисленные, попытки узнать о ней хоть что-то не привели ни к чему. Все, как один, советовали забыть или не брать это в голову. До того, как я увидел ее во второй раз.
Тогда, она сидела в завесе из кленов на берегу широкого ручья, опершись спиной о Танго, и изучала карту, что почти целиком скрывала ее от меня. Но я точно знаю, что это была она. Я бы не смог ее ни с кем спутать.
Охотники же лишь удивительно распахнули глаза, переглянулись, но так ничего и не сказали. Я пытался несколько раз, ненавязчиво, выяснить, что вызвало такую неоднозначную реакцию, но, опять же, наткнулся на стену.
-Как ты ее находишь? – Эннки закурила, облокачиваясь на оконную раму, вытащив ноги под дождь.
-Я ее не ищу. И она меня не ищет. Так просто происходит и все, – пожал я плечами, закончив тереть волосы полотенцем и садясь на ближайшие к окну коробки.
-Какая она? – как-то грустно спрашивает девушка, смотря вдаль.
-Не знаю, – жму я плечами, задумываясь, – Обычная. Худая и сильная, как и все Охотники. Ничего особенного, кроме любви ходить в обнаженном виде.
-Здесь многие это любят, но практикуют редко, – усмехнулась она, затягиваясь.
-Почему?
-То, что мы Иные и живем здесь, не делает нас устойчивыми к укусам москитов, солнечным ожогам или царапинам от веток. Мы восстанавливаемся быстрее людей, но получать такие обидные травмы никому не хочется.
-Ты ее когда-нибудь видела? – пропустив все, что она сказала, спросил я.
-Да. Давно.
-И?
-Я вообще не уверена до конца, что это было. Это было, словно, сон, – она резко впечатала окурок в раму, туша и нервно скинула его на пол, хотя голос ее был спокоен.
-У меня тоже самое, – усмехнулся я, упираясь щекой в стекло, – Если бы я не слышал тихий стук ее сердца, подумал бы, что это просто глюк, игра воображения.
-Стук сердца... Значит, она живая, – задумчиво протянула девушка. Она еще вчера стала необыкновенно спокойной и задумчивой. Все то время, что мы рылись в бумагах, она сидела на матрасе укутавшись в плед, читала и курила, изредка отвечая на наши вопросы.
-А ты ее не чувствуешь?
-Нет, – она качает головой и выпрямляет руку, раскрывая ладонь дождю, – Она, насколько я поняла, была близко к “стекляшке”, но я ничего не почувствовала. Только Танго.
-Я могу услышать ее сердцебиение и дыхание, только если сосредоточусь. Они очень тихие.
-Я слышу отголоски мыслей Криса дома и Баля в берлоге. Но ее я не чувствую. Ни сейчас, ни тогда.
Я не нашел, что сказать, да и нужно ли это. Девушка помолчав попросила у меня пачку сигарет и получив желаемое, развернулась на месте, садясь спиной к дождю. С ее ног на пол капала вода, тут же впитываясь в цемент. Я проследил за одной каплей, что медленно скатилась по ее икре и соскочила с самого кончика пальца и с тихим плюхом упала на намокший цемент. Не знаю, чем меня так привлекла эта капля, что в ней было такого особенного, но я еще долгие минут пять смотрел на намокший цемент, куда все падали и падали капли.
Резко встав, я потянулся и тряхнул головой, чтобы сбить с себя это странное наваждение. Покрутившись вокруг своей оси, я осмотрел помещение. Все пространство заполняли бумаги и развороченные коробки. Все было так, как мы оставили вчера.
-Надо было всё таки не слушать тебя и убраться здесь, – вздыхаю я, собирая документы с пола.
-Смысл? Если вы все равно сегодня продолжите работу, – флегматично хмыкает девушка, скидывая очередной окурок на пол.
-Да что с тобой? – склонив голову к плечу, я делаю шаг к ней, – Что с тобой происходит? Ты уже несколько дней ведешь себя странно.
-Со мной все хорошо. Это все дождь, – она поворачивает голову в сторону, чуть отстраняясь назад подставляя макушку дождю.
Что-то тяжелое тянет и ноет внутри. Я не чувствую ничего странного в ее запахе. Это не болезнь, ее тело и разум в порядке. Все в ней работает так, как должно, но это странное чувство все равно не унимается. Я в который раз натягиваю в себе все струны, заставляя обоняние работать на полную. Сейчас я могу разобрать все запахи вокруг на малейшие крупицы: я одновременно чувствую запах ее кожи, мокрых волос, пота, табака, клюквы, что мы приносили ей вчера, травы, по которой она ходила пару часов назад, Вики, которую она трепала по волосам вечером и Вайлет, с которой она обнималась и читала вслух Паланика ночью. Ее тело хранит в себе тысячу запахов и ни в одном из них я не вижу ничего странного. Ее настроение пахнет никак. Потому что, просто напросто, нечему пахнуть. Легкая меланхолия и глубокая задумчивость никак не тянет даже на самую лёгкую форму депрессии. Как не смотри, с ней действительно все в порядке.
