Вернувшись в свою спальню, Питер лег на кровать и неожиданно для самого себя заснул крепким сном, мгновенно провалившись в свои детские воспоминания.

« Пусть он не придет! Господи, пусть он не придет! Пожалуйста, я обещаю, что буду хорошо себя вести! ... Но нет, мольбы не помогают, дверь медленно открывается, привычного скрипа не слышно и я тут же вспоминаю, что сегодня папа смазал её, чтобы она не скрипела, как прошлой ночью. Я с головой накрываюсь одеялом и пытаюсь сделать вид, что меня нет. Но это не помогает. Звуки шагов раздаются совсем рядом с кроватью.

- А где мой мальчик? Кто утешит папу, пока мама лежит в больнице? – раньше, до вчерашней ночи, я думал, что папа меня любит, но сейчас я так больше не думаю. Мне страшно, я не хочу повторения вчерашнего кошмара. Шаги отца неумолимо приближаются, вот он останавливается возле кровати. И я чувствую, как он пытается стянуть я с меня одеяло. И как медленно одеяло сползает с меня. И я вижу его улыбку. Как я мог раньше считать эту улыбку любящей? Сейчас она кажется мне улыбкой гиены из книжки со сказками. Он протягивает руку уже ко мне и … под мой отчаянный вопль его впечатывает в противоположную от кровати стену. Я отчаянно ору, но в доме больше никого нет, младших братьев отец отправил к бабушке, как только мама попала в больницу. Отец лежит неподвижно, я почти надеюсь, что он мертв, но нет. Вот он, застонав, открывает глаза:

- Щенок, ты мне за это ответишь, – угрожающе говорит он и начинает приподниматься с пола. И я снова отчаянно ору: «Исчезни! Испарись!!!» И тут происходит чудо – он исчезает у меня на глазах. Я не верю своим глазам, но его больше нет в комнате. Я плачу от страха и залезаю под кровать. Забиваюсь в самый угол, мне отчаянно хочется стать маленьким, вроде крысы Джонни Барбса, и спрятаться в какую-нибудь норку. Только бы он никогда не смог добраться до меня. И тут в комнате появляются какие-то люди, прямо из воздуха. Я почти прекращаю дышать, только бы они не догадались, где я. Но это не помогает, один из них что-то шепчет и уверенно говорит остальным, что здесь есть кто-то. Меня отчаянно орущего вытаскивают из-под кровати и дальше я проваливаюсь во тьму, теряя сознание от ужаса.

Очнувшись, я чувствую, что лежу на чем-то мягком. Осторожно приоткрываю глаза и вижу в комнате маму и какого-то мужчину. И они ссорятся:

- Всегда знал, что ты дура! Но что до такой степени еще и наивна! – это мужской голос, я тут же снова испуганно закрываю глаза, пусть думают, что я еще сплю.

- Ничего он ему не сделал! Мальчик просто испугался, – упрямо твердит мама. – Грегори не мог так поступить, он нормальный мужчина.

- Нормальный мужчина? – ухмыляется мужчина. – Он извращенец, которого убить мало! Впрочем, я не буду сейчас ничего тебе говорить, потом сам разберусь с твоим муженьком. Я обязан защитить единственного племянника.

- Августус, у тебя еще два племянника, кроме Питера, – робко возражает мать.

- Тех, что ты родила от этого маггла, я никогда не признаю. Все в своего папочку-маггла, сквибы несчастные. У меня только один чистокровный племянник. Уж лучше бы ты родила незаконнорожденного ребенка, чем опозорила нашу семью, выйдя замуж за маггла.

- Я хотела, чтобы у Питера был отец и мне нравился Грегори, – лепечет мать. – Он хороший отец.

- Твой «хороший отец» сейчас там, куда его отправил «любящий сынок». Как ты думаешь: за что?

- Наверно магия Питера пробудилась неожиданно. Вот нечаянно и получилось.

- В министерстве зафиксировали две вспышки магической активности, и только со второй вспышки Питер превратил твоего мужа в портал и отправил в Африку. А первая была послабже, но что он сделал в министерстве не поняли, что-то вроде огромного удара.

- Когда Грегори вернется, я строго поговорю с ним и выясню, что с ним произошло.

- Зачем ждать, я здесь, как представитель министерства и поговорю с мальчиком, как только он проснется. И твой муж отправится в тюрьму.

«В тюрьму» – эти слова зазвучали сладостной музыкой в моих ушах. Отец не вернется домой и больше никогда не прикоснется ко мне! Мне хотелось петь и плясать, но тут раздался какой-то странный всхлип, быстро превратившийся в рыдания. Приоткрыв глаза, я вижу, что мать рыдает, стоя на коленях перед мужчиной:

- Пожалуйста, не надо! Я так его люблю! Не отправляй моего мужа в тюрьму.

Лицо мужчину искажает злобная гримаса, он смотрит не на мать, а прямо на меня. Я поспешно закрываю глаза, но уже поздно, он замечает, что я не сплю.

- Очнулся? Что здесь вчера случилось?- задает он мне вопрос.

Я открываю глаза уже «официально», в голове тем временем мечутся мысли, что сказать. Мне мучительно не хочется признаваться, что сделал отец прошлой ночью, я уже понимаю, что это неправильно и стыдно. Может, этому мужчине я бы и рассказал правду, но не маме. Я перевожу взгляд на неё и вижу в её глазах что-то новое и неожиданно понимаю, что это страх, также выглядел я сам вчера вечером, когда случайно увидел собственное отражение в зеркале. Молчание затягивается, я не знаю, что ответить, а мужчина молча разглядывает меня.

- Ничего, сэр, – выдавливаю я из себя наконец. На лице мамы появляется облегчение, а Августус со злой ухмылкой спрашивает:

- А за что тогда ты отправил Грегори в Африку?

- Папа напугал меня, неожиданно разбудив среди ночи, вот я и отправил. Ведь я волшебник, да? – я усердно изображаю радостного идиота. Но только почему-то смотрю куда угодно, только не в глаза дяди. Теперь я узнал его по фотографии из маминого старого альбома. Совсем недавно я случайно нашел его на чердаке и был очарован двигающимися и улыбающимися изображениями. Сначала я ревностно хранил тайну, но потом все-таки не выдержал и расспросил о нем маму. Там ведь был много маминых фотографий, где она весело смеялась и посылала воздушные поцелуи. Тогда-то я и узнал правду о том, что моя мама настоящая волшебница. И что, полюбив папу, она отказалась от магии и ушла жить в маггловский мир.

- Да, ты не сквиб! Это было бы странно, – непонятно ухмыляется дядя. – Значит, ты просто испугался и Грегори ничего тебе не сделал? – уточняет он. В его темных глазах сверкает что-то опасное и непонятное, но я быстро киваю и отвожу взгляд. Мама ласково обнимает меня и шепчет:

- Я рада, что ты волшебник! – она плачет, я прижимаюсь к ней и шепчу:

- Все в порядке, мамочка! – и понимаю, что вру и всегда буду врать, только бы не нарушать её покой и размеренную жизнь.

- Отличная картина, но мне пора, – бросает дядя и, смотря на меня, ухмыляется. – А ты мне нравишься, племянничек, не люблю слабаков.

Раздается негромкий хлопок и он исчезает прямо у меня на глазах.

На следующий день возвращается отец. Я сижу на диване и делаю вид, что читаю учебник. Он медленно подходит ко мне и страх снова возвращается, но следом за ним идет радостная мама. Только в её глазах мелькает тревога, предпочтя поверить мне, она пытается забыть то, что видела.

- Ну что Пит, напугал меня? – раньше мне всегда нравилось, что отец называет меня этим именем, это придавало мне значимости в собственных глазах. Но сейчас мне противно: противно видеть отца, противен страх в глазах матери и я бурчу:

- Мне не нравится имя Пит, я Питер! – я почти вызывающе смотрю на него и впервые вижу в его глазах страх. И понимаю, что теперь он боится меня и это успокаивает меня, значит, он больше не осмелиться прикоснуться ко мне.

- Хорошо, хорошо, – покорно соглашается он со мной. – Питер, так Питер.

- Пойдемте пить чай, – суетливо просит мама. И мы покорно идем следом за ней, мысленно заключив перемирие.

Но дело не заканчивается этим, вечером в мою спальню вновь проскальзывает отец.

- Нам нужно поговорить, – ухмыляется он.

И тут в комнате прямо из пустоты появляется дядя Августус, хлопка не было слышно, но сейчас я не думаю об этом.

- Думаю, это мне с тобой нужно поговорить и кое-что объяснить, – он тоже ухмыляется, но его улыбка гораздо страшней. Отец мгновенно бледнеет и переводит на меня испуганный взгляд. – Питер, выйди у нас мужской разговор, – приказывает мне Августус.