– Говори, бабуля, – попросил я.

– Она чёрная вдова! – сказала бабка, и все охнули. – Да у неё на лице написано. Веснушками на щеках выложено – губительница мужчин. Всех своих мужиков в могилу сводит. Кровопийца. Ужас-ужас!

– Чёрная вдова… чёрная вдова… как мы не заметили, – зашептались за столом.

У меня по спине холодок пошёл.

И правда, с тех пор, как я начал встречаться с Аней, чувствовал себя неважно: руки дрожали, в голове шумело, колени болели, что-то с мочевым пузырём было не так и зрение немного хуже стало. Чертовщина, бабка сразу заметила.

За столом началось голосование: все, кроме матери, проголосовали против, отец воздержался.

Мама сказала:

– Ну, что же, мне девочка нравится… хорошая девочка, Максим, но раз все против… тогда и ладно.

На том и порешили.

А когда Аня зашла в зал, все снова улыбались, много шутили и с удовольствием с ней чокались.

Больше с Аней я не встречался.

Мне ради этого пришлось снять квартиру в другом районе.

От знакомых я слышал, что у неё появился новый мужик. И мужик этот щеголял в жёлтой рубашке, и часто его можно увидеть у дома с мусорным ведром.

Потом мне сообщили, что зимой на темечко тому мужику упала большущая сосулька с крыши. И мужик умер на месте.

С тех пор рыжих я десятой дорогой обхожу.

Если увижу рыжую в магазине, то иду в другой магазин. Если рыжая в маршрутку зайдёт, то я прошу немедленно остановить и выхожу, например, к нам на работу наняли рыжую бухгалтершу – и мне пришлось перевестись в другой отдел. Что поделаешь?

После неудачной попытки с Аней я места себе не мог найти. Вроде парень нормальный – голова на плечах есть, не больной, не шизофреник, и руки, и ноги, не коротышка, не какой-то там пропойца, при работе приличной, могу себе пару раз в год позволить на море съездить, не красавец… да и не урод. Обычный я. Среднестатистический. Ну, может, нос чуть великоват. Так в чём же дело? Неужели в носе моём проклятом дело? Однако я видел ужасных мужчин с прекрасными женщинами, я наблюдал за их отношениями, пытаясь раскрыть секрет, но так ничего и не уразумел.

До конца года я дал себе обещание, поклялся: во что бы то ни стало найти женщину и переспать с ней. А иначе в монастырь пойду, буду там навоз лопатой шевелить, дрова колоть и кельи драить.

Первым делом я сдался на милость своей семейки и согласился встретиться с девушками, которых они мне настырно подсовывали.

– У моей подруги есть внучка, она в Киев переехала учиться, сейчас на четвёртом курсе в Институте филологии, – сказала бабушка. – Кровь с молоком. Тебе обязательно понравится.

Я позвонил ей, её звали Таня. Приятный мелодичный голос, мы много болтали – и так около месяца. Говорить с ней по телефону – одно удовольствие, иногда мы и до четырёх утра болтали – обо всём на свете. Я пытался найти её в социальных сетях, чтобы посмотреть фотографии. Но в её профиле фотографий не оказалось.

Я представлял, как мы лежим с Таней в кровати, я мыслил её худой миниатюрной блондинкой с выдающейся грудью чёрной вдовы Ани. Она гладила меня по спине и шептала:

– Максим, мне так хорошо с тобой. Спокойно, как за каменной стеной.

А я её спрашивал:

– Тебе понравилось?

Она отвечала:

– Это было нечто, никогда такого не испытывала.

Странное дело: несмотря на то, что мы быстро нашли общий язык по телефону и, можно сказать, сдружились (а впечатление складывалось, будто мы знали друг друга всю жизнь!), она постоянно избегала встречи со мной.

Наконец мне надоели телефонные разговоры, и я прямо заявил:

– Давай или встретимся, или я с тобой говорить больше не буду.

– Есть одно местечко, – сказала она. – Уютный ресторанчик на площади Льва Толстого. «Тургенев» называется.

Мы уговорились встретиться там вечером. Я надел свой лучший костюм, надушился лучшим одеколоном, побрил на всякий случай под мышками и в паху, и в паху тоже одеколоном прыснул. Знаете, всяко бывает, и лапти воду пропускают, мало ли, лучше уж быть подготовленным, чем потом опростоволоситься.

В ресторан я приехал на двадцать минут раньше. Сразу было видно – дорогущий ресторан, хоть внешне ничего собой не представлял, так, хлипкая пристройка к историческому дому на Большой Житомирской. И официанты тут как тут, мухи назойливые, чёрный низ, белый верх, молоденькие, бритые, настырные. «Вам что-нибудь подсказать? Может, что выпить сразу принести…» – и так далее и тому подобное. Я сел у окна и сказал им, чтоб отстали.

– У меня свидание с женщиной, – сказал я. – Она придёт, тогда и подходите.

Я сидел, ждал полчаса. В ресторане кроме меня сидели какие-то иностранцы и щебетали на своих иностранных языках. Неудивительно, в Киеве по сравнению с Евросоюзом цены представляются копеечными, они здесь на широкую ногу гуляли. И рыбу заказывали, и первое, и десятое, и вино какое-то дорогое, судя по бутылке, неплохо выпивали.

Как вдруг колокольчик прозвенел над дверью, и в зал вошла ослепительной красоты блондинка. Худенькая, невысокого роста, она поправила волосы, остановилась, и глаза её кого-то искали. И грудь у неё была точь-в-точь, как я и воображал бессонными ночами. Рот чувственный, губы пухлые, руки так и порхают над воображаемым пианино. А какие ресницы длинные…

О, мои бессонные ночи. О, королева моих ночных поллюций.

Я подхватился с места, взял букетик цветов и пошёл к Тане навстречу. Она глядела прямо на меня и улыбалась. Она глядела сквозь меня.

Ловко увернувшись от моего поцелуя в щёку, она нырнула мне под мышку и поцеловала высокого старика, который всё это время находился за моей спиной. Целовались они страстно, в губы. Разница в возрасте могла составлять лет пятьдесят, а то и больше! Какая мерзость, подумал я.

Я снова уселся за столик и попросил пива. Да, принесите мне проклятое пиво, господи прости, за семьдесят гривен, ну и дороговизна. Взглянув на часы, я понял, что сижу в ресторане уже около часа, и подумал: она не придёт. Она, наверное, узнала, что у меня длинный нос, и не придёт.

И вот, когда я уже ожидал счёт, в зал вбежала непомерно толстая женщина с кабаньим лицом. Толстая и усатая. Глаза её вращались, как глаза сумасшедшей.

– МААКСИИИИИМ! – проревела она на весь зал, как сирена.

Боже, подумал я, да она же настоящий слон.

Она, как товарняк, гружённый лесом, помчала ко мне, распихивая иностранцев, официантов, задевая столы и стулья.

Волосы у неё были фиолетовые.

– Прости! – сказала она. – Там такие пробки… давно сидишь?

– Нет, – соврал я.

Её пальцы-сосиски схватили меню, она подозвала официанта и заказала себе пять блюд.

– Наконец-то мы встретились! Я так рада! – громким голосом завопила она.

– И я рад… – соврал я.

Принесли еду, и это животное начало есть: оно впивалось в курицу, вгрызалось в свинину, громко жевало, много болтало, из его рта в меня летели ошмётки еды. Что она там болтала, я даже и не помню, потому что не слушал. Я смотрел не на неё, а на хрупкую блондинку, которая сидела со стариком. Блондинка довольствовалась лишь чаем и молчала, она слушала старика и улыбалась.

– Сейчас, извини, пойду покурю, – сказал я толстухе, снял куртку с вешалки, вышел из ресторана и помчал к такси напротив «Сiльпо».

Больше к родственникам я не обращался.

Мне звонил дядя.

Мне звонила тётя.

Все они мне звонили и предлагали познакомить с прекрасными девушками.

А я отвечал:

– Нет уж, спасибо, лучше я сам!

Бабуля же моя очень удивилась:

– Толстая? Как это толстая… ну и что, зато девушка в теле, зачем тебе чахлые, болезные?

– Бабушка, она больше, чем вселенная, – сказал я. – Больше всего, что только можно вообразить.

– У тебя просто нет вкуса, – ответила бабушка и кинула трубку.

Как-то мне позвонил старый добрый приятель Олег и предложил встретиться с ним в баре за кружкой пенного божества, поболтать да футбол посмотреть. Я с удовольствием принял его предложение, потому что Олег был настоящим знатоком по женской части.