– Блин, Пол, они какие-то уроды! – провизжала одна из девочек, вцепившись в рукав мальчишки.

Алекто резко перестала смеяться. Гермионе захотелось зажмуриться, чтобы не видеть, что сейчас с девчушкой сделает Кэрроу. Пожирательница осмотрелась вокруг и сделала пару шагов в сторону своих жертв. Подростки, все, как один, умолкли и так и застыли, следя за каждым ее движением широко распахнутыми от ужаса глазами. Алекто взмахнула рукой, и в ее ладони вдруг появился извивающийся, словно змей, ослепительно сверкающий кнут из сплетенных вместе молний. Гермиона отступила – о таланте Кэрроу она не знала, и зрелище стало для нее совершенной неожиданностью. В воздухе затрещало электричество, а темно-синие глаза Кэрроу словно светились изнутри, делая ее похожей на какого-то потустороннего демона. Она взмахнула хлыстом над головой – Гермиона с ребятами едва уклонились от разветвляющегося тонкими венами молний конца, – и молнии вдруг устремились в сторону подростков, напомнив очертаниями жадную руку. Гермиона отвернулась. Треск электричества заглушил крики, которые, впрочем, почти сразу заглохли. Фонари вокруг площади замигали и погасли, провода лопнули и попадали вниз, изрыгая снопы искр и бешено вращаясь. Дерево рядом с одним из домов вспыхнуло, и редкий свет в окнах погас. Городок провалился в тревожную тьму.

– Идем, чего встали! – с явным нетерпением рявкнула Алекто.

Ее волосы стали лохматыми и жесткими от избытка электричества вокруг нее, придавая ей совершенно безумный вид, разительно контрастирующий с обыкновенной сдержанностью и безупречным внешним видом. Она устремилась вперед, почти переходя на бег, между хищно согнутых пальцев пробегали короткие змейки молний.

Гермиона с остальными отправилась следом, чувствуя, как сердце толчками разносит по телу ледяной холод. В горле застрял ком, мешающий дышать, но плакать, как ни странно, не хотелось. Она все еще не могла осознать, что она находится здесь на самом деле, а не в каком-то кошмарном сне.

Городок так и остался пустынным – почему-то никто не вышел посмотреть, что же такого случилось на площади. Даже в окна никто не выглянул – впрочем, дома вокруг площади выглядели безлюдными. Завернув за угол в конце улицы, они словно очутились в другом городке: перед ними протянулась тихая улочка, густо заросшая плодовыми деревьями, чьи раскидистые ветви скрывали убогие нежилые домики почти полностью. Яблони протянули свои ветви из-за заборов, сплетя их над грунтовой дорогой, словно пальцы рук. В одном из крайних домиков горел огонек свечи. Алекто решительно толкнула калитку.

– Вот мы и пришли, – злорадно уведомила она.

Ребята машинально замерли.

– Нет, нет, – усмехнулась Алекто. – Вы пойдете со мной. Вы же не хотите, чтобы с вашими любимыми родителями что-нибудь случилось? Ну, – она окинула их испытывающим взглядом и посчитала нужным добавить: – Или с вами.

Какое-то мгновение никто не решался сделать первый шаг, потом Эстель Мальсибер вздернула подбородок и вошла. Гермиона последовала за ней, апатично повторяя про себя «Этого не может быть, этого не может быть». Всегда, в какой бы передряге она не оказывалась, в последний момент приходила подмога или подворачивался счастливый случай. Сейчас просто не может сложиться по-другому, ведь ситуация страшнее, чем когда-либо раньше: Гермиона считала, что стать виновницей чьей-либо смерти куда ужаснее, чем погибнуть самой.

Алекто заклятьем отперла дверь и влетела внутрь, ее брат, позабыв про своих подопечных, метнулся вслед за ней, и почти сразу до Гермионы донесся женский вскрик. Она застыла у крыльца. Вот и стала зримой черта, переступить которую было выше ее сил, но не переступить – тоже, потому что от этого зависела жизнь Снейпов. Прав был отец, она глупо поступила: взялась за то, чего не могла вынести. Нет, она вполне способна была смириться с тем, что Северусу приходилось хоть раз жертвовать чужими жизнями, чтобы оставаться шпионом. Но она сама? Себе она этого не простит… Гермионе вдруг отчаянно захотелось сойти с ума, чтобы не осознавать происходящего.

Сквозь приоткрытую дверь она видела крохотную бедно обставленную прихожую, озаряемую частыми вспышками молний, и узкую лестницу, ведущую на второй этаж.

– Проклятье! – Малфой принялся расхаживать по тропинке туда-сюда. – Я не могу этого сделать!

– Драко, не смей ныть! – сквозь сцепленные зубы прорычала Эстель – она тоже заметно нервничала, и паника Малфоя только сильней выводила ее из себя.

К дальнейшей перепалке Гермиона не прислушивалась: она вдруг увидела, как на вершине лестницы появляются кроссовки, а затем Дин, прижавшись к стене, крадется в кухню с палочкой наизготовку. Гермиона остолбенела. Ее охватило искушение позвать его и заставить уйти: вернуться на второй этаж и вылезти через окно, или что-то в этом роде. И, одновременно, ей стало отчаянно страшно за Северуса. Гермиона раскрыла рот, чтобы позвать Дина, но во рту пересохло настолько, что она не смогла издать ни звука. В следующий миг однокурсник исчез за краем приоткрытой двери. Еще через миг упал на пол без признаков жизни.

Гермиона почувствовала слабость во всем теле и, наверное, упала бы в обморок, но появление Амикуса заставило ее взять себя в руки. Кэрроу схватил Дина за рубашку на груди и без видимых усилий поволок за собой во двор.

– Что, щенки, обосрались? – презрительно хохотнул он. – Вижу, пошли в своих родителей: те тоже любят сопли пожевать, – Кэрроу посмотрел на Мальсиберов с Малфоем, а потом его маленькие глазки с неприязнью впились в Гермиону. – Или обдурить всех.

«У них на это хватает ума, в отличие от некоторых», – с яростью подумала Гермиона, но вслух свое мнение предпочла не озвучивать. На бессознательного Дина она старалась не смотреть.

– Амикус, не придирайся к детям по мелочам, – Алекто с довольной ухмылкой выплыла из дома и бесшумно прикрыла за собой дверь. Затем подняла волшебную палочку и выкрикнула со сквозящей в голосе гордостью: – Мортмордре!

Над домом вспыхнула мертвенно-зеленым сиянием Черная Метка. Гермиона отстраненно подумала, что такие жесты ни к чему теперь, когда Волдеморт официально пришел к власти – это раньше Метка была своеобразным вызовом британскому обществу, а нынче потеряла всякое символическое значение. Подумав так, Гермиона изумилась, что такие мысли приходят ей в голову именно сейчас.

Амикус аппарировал вместе с Дином, а Алекто вытянула из кармана какую-то палку, оказавшуюся порталом, и через несколько мгновений Гермиона с остальными приземлилась на пол в огромном пустом зале замка Марволо. К горлу подкатила тошнота, она на мгновение зажмурилась и крепко сжала кулаки.

– Чем порадуют меня мои слуги? – прошелестел за спиной голос Волдеморта.

Нагайна зашипела и принялась бесшумно кружить вокруг четверки, почти догоняя собственный хвост. Пришлось встать потеснее, Гермиона прижалась плечом к плечу Рея – все-таки хоть немного спокойнее. Эстель с другой стороны судорожно вцепилась в рукав брата, сжав пальцы до побелевших костяшек.

Волдеморта сия картина позабавила. Он рассмеялся противным высоким голосом, от которого, тем не менее, по спине прошелся холодок. Тем временем Дин пришел в себя и резко вскочил, испуганно озираясь.

– Гермиона? – удивленно поднял брови он.

Гермионе захотелось провалиться сквозь землю. Она сглотнула и уставилась в пол, сгорая от стыда и чувства вины.

– Я не разрешал тебе вставать, магловское отродье! – брезгливо выплюнул Волдеморт и небрежно взмахнул волшебной палочкой.

Дин упал на колени, и встать, судя по всему, больше не мог, сидя с низко склоненной заклятьем головой.

– Это единственная поза, на которую магловский выродок имеет право в присутствии чистокровных, – поучительным тоном заметил Волдеморт.

Амикус хрюкнул от радости.

– Скажи, Алекто, как твои помощники вели себя на задании? – вкрадчиво поинтересовался Волдеморт, лениво развалившись в кресле, похожем на трон. – Мы можем на них рассчитывать?

Алекто бросила на четверку насмешливый взгляд через плечо.