– Да он и не собирается, – Амикус издал противный хрип и сплюнул на землю желтую слюну: ничего от благородных предков в нем отродясь не было. – Я еще денек другой подожду, а потом приму упреждающие меры. А? – он радостно хрюкнул. – Хорошо сказал, да? По-ученому, бля.
Определенно, весь ум, манеры и внешние данные в этой семье достались одному ребенку, на Амикусе природа отдохнула. Но он был полезен Алекто своей безоглядной верностью, она могла быть уверена, что ее домашний гамадрил за нее готов и сдохнуть и убить. И он действительно был опасен – своим нечеловеческим умением пользоваться инстинктом выживания, недюжинной физической силой и бешеными вспышками неуправляемой магии. Низкий ростом, с непропорционально длинными волосатыми руками, с низким лбом, из-под которого на мир злобно взирали маленькие глазки – он был настоящим атавизмом, генетической ошибкой. Он не мог даже уяснить для себя простые человеческие понятия, они были недоступны его пониманию. У Амикуса была хозяйка, и целое море свирепой животной силы и агрессии, которую ему необходимо было периодически вымещать на более слабых особях. И все – большее в его крохотном мозгу не вмещалось. Глядя на двоих Кэрроу, Северус нередко вспоминал однажды виденный магловский фильм «Кинг-Конг».
– Не выражайся в моем поместье, иначе я ампутирую тебе язык без всяких обезболивающих, – глухо прошипел Северус, прожигая его взглядом.
Амикус перестал ухмыляться – как и всякое животное, он чутко улавливал опасность.
– Да ладно, я того, по привычке, – мотнул головой он.
– Я в курсе, что ты «того», – согласился с ним Северус. – Второго предупреждения не будет.
Амикус мгновение молчал, глядя на него исподлобья, но так как Северус спокойно выдержал его взгляд, неохотно отвел глаза первым.
– О, – Амикус заметил кота. – Симпатичная тварь.
Проходя мимо Гермионы, он провел ручищей по загривку кота против шерсти. Кот зло зашипел ему вслед, на что Кэрроу хохотнул и продолжил свой путь в превосходном расположении духа. Дождавшись, пока он отойдет на порядочное расстояние, Северус предупредил Гермиону:
– Не вздумай ничего предпринимать. Это рассчитано на тебя.
Она посмотрела на него с отчаянием, но ничего не сказала. Северус перевел взгляд на кота – тот уставился вслед Амикусу, раздраженно мотая хвостом, – и на мгновение засомневался, что это действительно Блэк, а не простая зверушка. Хотя нет, совпадение слишком уж подозрительное – таки Блэк. Остается надеяться, что и он не попытается предупредить Томаса – Северус не сомневался, что вблизи дома маглорожденного благородных спасителей ждут ловушки, на которые Алекто была мастерицей.
***
Наконец оказавшись на твердой поверхности, Регулус как следует отряхнулся: всю шерсть ему помяла, неуклюжая! Гермиона оперлась спиной на дверь и громко вздохнула, хватив воздух ртом. В глазах у нее заблестели слезы. Регулус сочувственно посмотрел на нее.
Ох, что-то будет. Не зря этот урод сказал про какого-то маглорожденного – судя по реакции Гермионы можно допустить, что они знакомы. И это более чем плохо. Зная Темную Морду, Регулус мог почти с уверенностью сказать, что Гермиону, по меньшей мере, заставят привести маглорожденного к Пожирателям. Пушистый хвост в который раз хлестнул по бокам, вторя его раздражению. Нет, он, конечно, мог бы предупредить Сириуса, чтобы тот организовал спасательную миссию. Но нельзя. Где Амикус, там и Алекто, а она та еще паучиха – расставленную ею сеть может не заметить и Шизоглаз (что она уже один раз доказала). Регулус не мог ради одного маглорожденного рисковать жизнями таких могущественных волшебников, как Сириус или Люпин, ведь их наверняка будет ждать засада. И даже для душевного спокойствия маленькой Снейп рисковать не мог. Хотя жаль ее, конечно. Не похожа она на человека, способного примириться с собственными грехами. Сама себя съест.
– Ты, наверно, голодный? – заботливо поинтересовалась она.
«Вообще-то, нет».
– Сейчас, – по-своему расценила его «Мяу» Гермиона.
Еще раз потерев и без того покрасневшие глаза, она позвала свою эльфийку. Регулус тем временем отвлекся от мрачных дум, чтобы исследовать покои мисс Снейп. Дамские комнаты были его маленькой слабостью: ему безумно нравилось рассматривать батареи благоухающих искрящихся баночек, выстроившиеся на туалетном столике, небрежно брошенное на спинке стула струящееся шелковое платье, забытую на подоконнике нитку жемчуга, фотографии, заправленные за край зеркала – все эти маленькие, но такие важные детали девичьего мира. Одному Мерлину известно, сколько раз он перечитывал знаменитое описание спальни графини из повести «Гобсек» Оноре де Бальзака.
Комната Гермионы не была исключением – за те несколько дней, что она провела в поместье, она успела обжиться в своих покоях. Регулус запрыгнул на подоконник, где лежала раскрытая книга по высшей трансфигурации, а поверх нее – перо; стоило на него дохнуть, и на мгновение по поверхности проскальзывал какой-нибудь силуэт: то ведьма на метле, то солнце с человеческим лицом, то крадущийся кот. Рядом лежали еще несколько учебников для шестого курса, и из них торчали многочисленные цветные закладки, а поверх них – фиолетовый бумажный журавлик, трепещущий крыльями. Регулус спрыгнул на пол и прошел из гостиной в небольшой будуар. На обтянутых светло-зеленым шелком стенах тихо шелестел узор из светло-бежевых ветвей, иногда роняя нарисованные листочки, которые исчезали за плинтусом или косяком двери – на стенах комнаты тоже начиналась осень. У окна стоял небольшой белоснежный письменный столик, блистая лакированной поверхностью там, где она не была завалена книгами и пергаментом. На туалетном столике в глубине комнаты стояла раскрытая шкатулка с висящей на крышке ниткой жемчуга. На краю сидела крохотная, с дюйм ростом, золотая балерина и болтала в воздухе ножками – если присмотреться, можно было разглядеть даже тонко выполненные ленты, обвивающие щиколотки плясуньи. Регулус осторожно коснулся ее лапой, испытывая чисто кошачий восторг от маленькой движущийся мишени – все-таки анимагическая форма заставляла считаться с повадками избранного животного. Балерина опрокинулась в пудреницу, подняв ароматное облако, и кот громко чихнул.
Гермиона, которая как раз заглянула в комнату, засмеялась.
– Смотри, – она завела шкатулку и, отряхнув балерину, поставила ее на стол.
Зазвучало адажио из балета «Щелкунчик», и балерина начала танцевать. Регулус дернул хвостом, чувствуя непреодолимую потребность поохотиться.
– Нельзя, – погрозила пальцем Гермиона, когда он попытался сцапать золотую танцовщицу, и посадила ее в шкатулку, захлопнув крышку.
Потом, словно дразнясь, показала маленького золотого скрипача в старинном фраке, принявшегося наигрывать «Каприз» Паганини, и тут же отправила его к балерине.
– Мне эти фигурки очень нравятся, поэтому тебе их трогать запрещено, – объявила Гермиона, пряча парочку, танцующую вальс, крохотную акробатку на одноколесном велосипеде и трубадура, распевающего французские романсы.
Регулус недовольно пошевелил усами. Ничего бы с ее фигурками не случилось – они ведь золотые как-никак.
День прошел не особо продуктивно – Регулус узнал только, что Снейпы находятся под присмотром двух Кэрроу. Естественно, никаких глобальных планов Пожирателей вызнать ему не улыбалось, потому что хозяева поместья и сами знают не больше Ордена. Когда все, наконец, улеглись спать – а Гермиона корпела над книгами до двух часов ночи, прерываясь на тяжкие вздохи и долгие задумчивые разглядывания пейзажа за окном, – он на пару минут превратился в человека, просмотрел бумаги, лежащие на столе в поисках каких-либо писем, а затем выскользнул на балкон. Вновь став котом, Регулус легко перемахнул на растущее под окнами покоев мисс дерево и, спустившись вниз, припустил к ограде. Теперь он мог преспокойно покидать поместье и возвращаться. Насчет ловушек Алекто он не беспокоился – в непосредственной близи к поместью их не позволяла расставить родовая магия. А вот Снейп повел себя как-то странно – Регулусу даже на мгновение показалось, будто он понял, что перед ним анимаг. Но почему тогда он впустил его? Никто, кроме Сириуса и Нарциссы, не знал ни об одном таланте Регулуса. А рассчитывать на то, что шпионом вдруг окажется кто-нибудь из Ордена, Снейп не стал бы – слишком ненадежно. Мерлин побери этого Снейпа! Регулус никогда до конца не понимал его и не мог ни предугадать его действия, ни объяснить их мотивы. Он протиснулся сквозь прутья ограды, спустился в густую рощу и, вернувшись в человеческий облик, повернул фамильный перстень на пальце.
