– Гиневра, – тихо произнес Северус, неслышно приблизившись и опустив руку ей на плечо.

Она вздрогнула, но не обернулась, глядя на его неясное отражение в темном окне.

– Подумай, пожалуйста, обо мне, – все так же тихо заговорил он. – Я много лет был один. И мне сложно. Сложно впускать в свою жизнь новых людей, сложно кому-то довериться. Да и не хочется.

Гиневра прикрыла глаза, слушая его низкий голос. Он еще никогда не говорил с ней так откровенно о своих чувствах, даже когда делал предложение.

– Ты – единственная возможная в моей жизни женщина. Ты это знаешь не хуже меня. Пожалуйста. Будь со мной. Это… важнее всего.

Гиневра почувствовала, как на глаза набегают слезы. Она повернулась к нему, желая сказать что-то, сама не зная, что именно, но, посмотрев в его напряженное лицо, грустные, почти больные глаза, всхлипнула и, поднявшись на цыпочки, крепко обняла его, прижавшись губами к его плечу.

1978

– ДАААААААА!! – разнесся над лужайкой перед Хогвартсом громогласный рев, а затем Уолден Макнейр швырнул вверх четырехугольную шапочку и сделал колесо, наплевав на то, что на него пялится полшколы, и одет он в свой лучший костюм. – МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО, СДЕЛАЛИ, СДЕЛАЛИ!!

– СВОБОДА! – заорал вслед за ним Кристиан Мальсибер и, схватив за руку свою невесту с русой косой, побежал по лужайке.

Уолден понесся за ними. Эти двое летели вперед, время от времени подскакивая и выделывая ногами сумасшедшие финты, полы пиджаков распахнулись, у Мальсибера из-под брюк стали видны тонкие щиколотки в черных носках. Мерида едва поспевала за своим женихом, подхватив одной рукой подол вечернего платья и заливисто хохоча. Их мантии остались валяться на зеленой траве.

– Придурки, – проворчал Северус, скрестив руки на груди.

Свою шапку выпускника он снял сразу же после общей фотографии, не зная, куда бы ее деть, и Гиневра отобрала ее у него. Мальсибер, Макнейр и Мерида, добежав до конца склона, схватились за руки и принялись кружиться, вопя во все горло «Gaudeamus»*. Гиневра одобрительно захихикала – немножко в пику занудству Снейпа. День выдался чудесный, солнечный и не очень жаркий, а выпускники сегодня были воистину воплощением молодости и свободы. Сколько всего их ждет впереди, столько дорог…

– Не скрывает слез полшколы – выпустились Мародеры! – раздался сбоку хорошо знакомый и неприятный Гиневре хриплый голос Сириуса Блэка.

Она оглянулась. Чуть поодаль собралась гриффиндорская четверка в окружении друзей и девушек.

– От счастья рыдает, Бродяга, от счастья! – с беззлобной насмешкой крикнула Талия.

Гиневра хмыкнула: раньше Тали насмехалась над Блэком, придумавшим себе прозвище, а теперь как миленькая называла его «Бродягой».

– Повтори, что ты сказала? Ну, берегись! – Блэк закинул ее на плечо и безжалостно раскрутил, несмотря на все протесты.

И все же, хотя Талия и возмущалась, но, когда Блэк вернул ее на землю, звонко расхохоталась. Шапочка выпускницы слетела с ее пышных волос. Заметив Гиневру, она поспешно отвернулась, на мгновение перестав улыбаться, – они не разговаривали уже почти две недели. Гиневра хотела подойти к ней и все-таки поздравить ее с окончанием школы, но тут к Талии подбежала эта рыжая староста-зазнайка Эванс, что-то весело проговорила, и они засмеялись. Гиневра насупилась и отвернулась. Значит, у нее новая подруга? Прекрасно! Больно надо!

– Северус!

Гиневра опять оглянулась. Нет, ну, надо же, какая наглость! Эванс улыбалась своей противной «солнечной» улыбкой, глядя на ее Северуса. Мародеры за ее спиной притихли. А Северус, к неудовольствию Гиневры, замедлил шаг.

– С выпуском, – теплым-претеплым тоном, который особенно раздражал Гиневру, произнесла Эванс.

– И тебя, – после паузы деревянным голосом бросил Северус.

Лили опять сверкнула своей «особой» улыбкой.

– О, Снейпи, нам будет тебя не хватать, – насмешливо пропел идиот Джеймс Поттер.

– Не забывай нам писать, – тут же подхватил Блэк.

Северус стиснул челюсти, а Эванс шикнула на двух гриффиндорцев. Те захохотали, уклоняясь от ее попыток отлупить их четырехугольной шапкой.

– Профессор, – окликнул проходящего мимо директора Люпин. – Можно с вами сфотографироваться?

Его неугомонные друзья мгновенно приняли вид кротких овечек. Талия бросила на Гиневру мрачный взгляд, Гиневра ответила ей тем же и зашагала дальше, не удостоив взглядом Снейпа. Как же ее бесила сама мысль, что Северус когда-то дружил с этой Эванс! Не просто общался, а дружил! Все в Лили ее раздражало – она была такой милой, такой идеальной, так улыбалась, и эти огненные волосы и зеленые глазища… Тьху!

– Гиневра? – Северусу пришлось прибавить шагу, чтобы догнать ее. – Что случилось?

«Он еще спрашивает!» – возмущенно подумала она, но вслух ничего не стала говорить. «У вас с Эванс была любовь, вот что!» – мысленно ответила она, не сомневаясь, что это единственное, что могло заставить его общаться с маглорожденной все эти годы, несмотря на наличие двух друзей.

– Ребята, идите к нам! – крикнула Мерида, зазывая их рукой.

Они с Кристианом и Уолденом разулись и теперь полоскали ноги в озере. Парни у нее за спиной поднимали ногами брызги, соревнуясь, кто кого сильней намочит. Гиневра невольно улыбнулась, подумав, что таких чудесных ребят нет не только в Слизерине, но и на любом другом факультете. Как она будет учиться в Хогвартсе без них еще целый год?

– Гиневра, – Северус обогнал ее и схватил за локоть.

Гиневра хотела было возмутиться, что он задерживает ее, но на его лице вдруг выразилось странное беспокойство.

– Пройдемся? – с жалким видом спросил он.

Она растерянно кивнула, удивленная его поведением. Он сделал шаг в сторону, но тут вдруг решил вспомнить про светский этикет и предложил ей руку. Гиневра послушно взяла его под руку и еще раз покосилась на него исподтишка. Северус выглядел так, будто она провожала его до эшафота.

Они долго шли в молчании по направлению к пустому стадиону. Только отойдя на порядочное расстояние от всех возможных ушей, Северус, наконец, остановился и посмотрел на Гиневру прямо. Она всем своим видом изобразила внимательного слушателя. Северус несколько мгновений отрешенно смотрел на нее, затем судорожно сглотнул и отвел глаза, вдобавок, отобрав у нее свою шапочку и принявшись вертеть ее в руках.

– Северус? – опасливо спросила Гиневра.

Она внезапно вообразила, будто он хочет объявить ей, что между ними все кончено, и не может подобрать слов. И ей стало страшно. Она тоже сглотнула, чувствуя, как от тревоги быстрее бьется сердце, и уставилась на свои руки. К горлу подкатил ком. Она еще раз сглотнула, стараясь избавиться от этого комка, и, собравшись с силами, взглянула на Северуса. Он смотрел куда-то в сторону, сурово нахмурив брови и поджав губы. «Да скажи уже это, не мучай», – взмолилась Гиневра, по его лицу убедившись в верности своего ужасного предположения. Она вновь опустила голову, и слезы застлали ей глаза. Но почему?

– Я… не умею говорить такие вещи… – начал он.

Гиневра еще ниже опустила голову, а плечи, наоборот, подняла, с трудом сдерживая рыдания. Это все из-за того, что она часто плачет! А мама? Она же убьет ее! Гиневра своим беспечным поведением, этим выставлением напоказ своих отношений, что называется, скомпрометировала себя. Она прижала ладонь ко рту, закусив нижнюю губу. Ну, почему она не может быть просто счастливой? Разве она не заслужила? Хоть капельку…

– Кристиан справился бы значительно лучше, – натянуто говорил Северус. – Я… – он откашлялся и тяжело вздохнул.

Гиневра стояла, не поднимая головы, чувствуя себя, нет, зная, что она самая несчастная девушка на свете.

– Я прошу у вас разрешения просить у ваших родителей вашей руки, – убийственно официальным тоном промолвил Снейп.

Гиневра, еще не осознав его слов, уже всхлипнула, залившись слезами, убежденная, что он только что разорвал все отношения с ней. О, Мерлин! Минутку.